Ольга Клюкина - Сапфо, или Песни Розового берега

• Название: Сапфо, или Песни Розового берега
• Автор: Ольга Клюкина
• Издательство: ТЕРРА — Книжный клуб
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00099-5

И достоверные сведения, и сохранившиеся стихотворные строки, и легенды, и мифы — все использует автор для создания яркого образа своей героини. Перед нами раскрываются душевные переживания великой поэтессы, бытовые подробности ее жизни, наставничество и творчество, а также необычный женский мир, созданный Сапфо на острове Лесбос.

---

без особого желания тихо прочитала вслух Сапфо, зная, что давнее стихотворение только еще больше прибавит Дидамии печали.

— Вот-вот, скоро ты напишешь такое же стихотворение и о Филистине, — помолчав, сказала Дидамия.

— Нет, не напишу, — нахмурилась Сапфо.

Она не стала говорить сейчас и без того бесконечно грустной Дидамии, что почему-то больше не пишет стихов.

Боги вдруг отобрали у нее этот дар!

Но зачем оповещать об этом всех раньше времени?

Сапфо подумала, что скоро про ее великое несчастье и так узнает весь свет, а в первую очередь — любимые подруги, для которых такая новость будет похуже похоронной.

— И ведь это же не проходит, Сапфо? — положила голову на плечо подруге Дидамия и заглянула в глаза. — Скажи, ты ведь до сих пор вспоминаешь свою Анакторию, о которой как-то мне рассказывала?

Дидамия — такая по-матерински большая и уютная, — привыкшая, что обычно к ней самой ласкаются девушки, редко позволяла себе подобные слабости.

И лишь Сапфо чувствовала моменты, когда сильная подруга и сама нуждалась в утешении.

Вот и теперь Сапфо с нежностью погладила Дидамию по черным, жестким волосам, тоже словно хранившим в себе какую-то неподатливую, мощную силу.

— Каждый день, Дидамия, — честно ответила на вопрос подруги Сапфо. — Каждое утро, день и вечер.

— Вот видишь… Я вначале даже подумала, что попрошусь в дом Филистины рабыней, и тоже уеду с ней за море — буду учить ее детей нашему языку, песням. Но — нет, я уже не смогу, Сапфо, вернуться в свое прошлое. Как бы я ни любила Филистину — все равно не смогу.

— И не надо, — сказала Сапфо. — Кому-то надо уезжать, а кому-то — оставаться. И потом не стоит огорчаться раньше времени. Сначала мы проводим в Афины Фаона, потом Леонид высадит Эпифокла на береге острова Фасос и снова сюда вернется. Я слышала, он ведь собирается покупать в Митилене для себя и Филистины дом.

— Дом? — встрепенулась Дидамия. — О, Сапфо, вот поистине отличная новость! Я думаю, надо сказать об этом Филистине, а то она закрылась у себя в комнате, ходит из угла в угол. Вначале я подумала, что Филистина просто гуляет. Но она, кажется, плачет.

— Плачет?

— Да, Сапфо, ведь она поклялась перед алтарем Афродиты, что станет женой Леонида прежде, чем разузнала о его планах на будущее, и теперь страшится своей судьбы. Наверное, она уже тоже оплакивает разлуку с нами.

— Боги, ну какие же вы у меня смешные и… глупые! — грустно улыбнулась Сапфо. — Хуже малых детей, хоть и строите из себя серьезных наставниц. Пошли, Дидамия, я думаю, что Филистина откроет мне дверь… Или мы попросим Диодору. В конце концов, кто, как не она, главная распорядительница в нашем доме?

Когда же Филистина в конце концов на стук открыла дверь своей комнаты, Сапфо не узнала прекрасной, бедной подруги.

Лицо первой красавицы Лесбоса было совершенно опухшим от слез и меньше всего напоминало сейчас внешность счастливой невесты.

Сапфо вспомнила, что почти такой же, только даже еще более неузнаваемо-страшной, Филистина выглядела много лет назад, во время погребения праха маленькой Тимады.

Многие женщины, оплакивая покойника, во время погребального пения имеют обыкновение посыпать себе волосы пеплом и в кровь раздирать лицо — и Сапфо видела в этом обряде глубокий, справедливый смысл.

Немыслимо женщине сиять красотой и ловить на себе восхищенные взгляды в то время, когда ее родная душа бредет, содрогаясь, по подземному царству.

Но тогда, в скорби по маленькой Тимаде, Филистина разодрала свое нежное личико так сильно, что у нее потом еще долго на щеках виднелись глубокие, розовые шрамы.

Но какая причина у нее сейчас так сильно изводиться?

— Ах, я знаю, я все знаю, что вы обо мне думаете, — ответила на немой вопрос подруг Филистина. — Конечно, вы ничего такого сейчас не говорите и никогда не скажете вслух, но все равно, но все равно будете молча думать так обо мне…

— Что ты имеешь в виду, родная? — подсела Дидамия к подруге на небрежно прикрытую кровать, обложенную детскими игрушками. — Ты что-нибудь от нас скрываешь? Может быть, ты не любишь Леонида? Может, он взял тебя силой, или хитростью, и теперь держит в страхе? Скажи, Филистина, в чем дело? Пока мы вместе, мы сумеем тебе помочь… Так ты его не любишь?

— Ах, люблю, — вздохнула Филистина. — В том-то и дело, что я по-настоящему влюблена в Леонида и ни о каком принуждении не может быть и речи.

— Но в чем же тогда дело? — удивилась Сапфо.

— Потому что я знаю, вижу, что вы не верите мне! — воскликнула Филистина в отчаянии. — Вы думаете, что у меня так же, как с Митридатом, но теперь все, все совершенно по-другому! А я не хочу, чтобы вы думали, что я продажная женщина! Нет, не хочу!

— Что ты говоришь, Филистина? — погладила руку подруги Дидамия. — Мы вовсе так не думаем!

— Нет, не дотрагивайся до меня, — отдернула руку, вздрогнув, словно от ожога, Филистина. — Ты сильная! Я знаю, вы все сильнее, чище меня и лучше меня. Но я не виновата, что привыкла жить в роскоши, и не могу даже в мыслях представить себя бедной — да, да, это правда, и поэтому такие, как Митридат, всегда находили путь к моей спальне…

— Конечно, не виновата, — успокоила Дидамия. — Ведь ты же родилась в богатой, знатной семье, и лишь позже твой отец случайно разорился. Мне легче, Филистина. Свое детство я провела, питаясь сухими маисовыми лепешками, и поэтому каждый пирожок, испеченный нашей кухаркой Вифинией, мне кажется слаще меда. Труднее всего человеку расставаться со своими привычками — и ты ни в чем не должна себя винить.

— Да, и к тому же я не виновата, что люблю мужчин не меньше, чем женщин! — отчаянно всхлипнула Филистина. — И я ничего не могу с этим поделать. Сапфо, скажи, ну что я должна теперь делать?

— Ничего, жить, — улыбнулась Сапфо. — И постараться быть счастливой. Лишь философы наподобие Эпифокла представляют любовь в виде четких геометрических фигур и склонны отделять одно от другого. Но ведь в душе женщины невозможно провести никаких границ или четких линий. Это — как море… И, наверное, в этом наше великое счастье… и несчастье тоже.

— Но дело не только в одной любви! — воскликнула Филистина. — Нет, не только! Я мечтаю родить ребенка, Сапфо! Когда-то, раньше, я не хотела, а точнее, боялась, но теперь желаю иметь своего ребенка больше всего на свете. Как бы я ни любила своих подруг, но ни одна женщина не сможет подарить мне сына или дочь!

— Не надо так громко кричать, Филистина, — одернула пришедшую в настоящее исступление подругу Дидамия. — Ведь мы и так тебя слышим и видим, и не возражаем тебе…

— Ах, Дидамия, нет, нет! На самом деле никто не видит, как я тут забавляюсь со своими куклами, представляя, что это мои дети! — выпалила Филистина, распахивая хитон и обнажая полные, великолепные груди. — А порой я беру в руки свои груди… О! Я никому раньше не говорила! И я глажу их, лаская соски, представляя, что их жадно хватает мужской рот, а потом тычутся нежные детские губы, и издаю в одиночестве стоны бессилия… Нет, нет, я не должна вам этого говорить…

— Успокойся, не надо плакать, — проговорила растерянно Сапфо, не зная, какие ей сейчас подобрать нужные слова утешения.

Она хотела сказать, что скоро Филистина выйдет замуж, обретет счастье, детей, настоящую полноту жизни, и тогда…

Но тут Сапфо услышала, как за дверью закашлялась и зашуршала веником старая Диодора.

— Эх, гарпии всех раздери, — сказала вслух Диодора, как бы обращаясь к самой себе. — И как только наш дом еще не утонул от бабских слез? Хоть бы один мальчонка какой, что ли, у нашей Филистинушки народился, чтобы было кому пускать в этих слезах кораблики и строить насыпи, а то впору и потопнуть совсем…

Сапфо тихо засмеялась.

Правда, она снова не поняла, то ли Диодора подслушивала весь разговор, то ли просто случайно проходила мимо и бормотала о своем?

Даже Филистина не выдержала и, быстро запахнув хитон, светло, сквозь слезы улыбнулась подругам.

Сапфо вышла в коридор и подозвала старую служанку.

— Диодора, у меня есть к тебе небольшая просьба. Когда с прогулки вернется моя дочь, Клеида, попроси, чтобы она на время отдала тот браслет, который украшает ее руку, и отнеси его в комнату Сандры.

— Зачем? — удивилась Диодора.

— Сандра как раз делает священную воду — она нарочно приказала собрать воду, которую вчера использовали для тушения жертвенного огня, но туда для очищения нужно непременно положить какой-нибудь серебряный предмет.

— Мало в нашем доме, что ли, других серебряных безделушек? Нет, надо непременно раздевать мою вишенку… — начала было Диодора, обращаясь куда-то в пространство и лишь одним подслеповатым глазом косясь в сторону Сапфо.

— Сделай, как я сказала, — настояла Сапфо. — И скажи Клеиде, что я вскоре верну ей браслет, просто я забыла про просьбу Сандры о браслете. Наверное, я тоже старею, Диодора, и теряю память…