Пьер Брюле - Повседневная жизнь греческих женщин в классическую эпоху

• Название: Повседневная жизнь греческих женщин в классическую эпоху
• Автор: Пьер Брюле
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02786-8

Как жили женщины Древней Греции? До нас дошло не так уж много источников, благодаря которым можно было бы установить истину. С помощью Гомера, авторов комедий и медицинских трактатов, а также греческой мифологии французский историк Пьер Брюле попытался рассказать в своей книге, что представляла собой их повседневная жизнь. Прежде всего речь идет, конечно, о горожанках, поскольку о них мы знаем больше всего, а также о женщинах-рабынях и гетерах. Картина, которая предстает перед нашим взором, оказывается много экзотичнее и ярче, чем этого можно было ожидать.

---

Но дела идут плохо: это не Афины и не Коринф. Аполлодор объясняет это тем что, «мегарец скуп и прижимист!» К тому же идет война и чужестранцы редки. А поскольку Нира очень расточительна, «работы своим телом ей недостаточно, чтобы вести дом на широкую ногу». Именно тут появляется Стефан, самый важный персонаж конца ее жизни, тот, против которого в действительности направлен процесс. Прибыв в Мегар, он «явился к ней как к гетере и имел с ней оплаченную связь». Нира живет на свои собственные доходы, в своем собственном доме. Она хозяйка самой себе и руководит другими (у нее есть рабы, девушки). Тем не менее она не полностью свободна. В городах свобода вольноотпущенников ограниченна, они находятся в зависимости от «покровителя», чаще всего бывшего хозяина, играющего роль опекуна. Бывший хозяин в данном случае — это Фринион! Нира мечтает от него избавиться.

С мужчиной в «доме»: Нира в качестве супруги?

Она решает вернуться в Афины и «взять в покровители Стефана». Договор, заключенный между Стефаном и Нирой, довольно прост: она приносит в «подарок Стефану то, что взяла у своего любовника», но оставляет за собой свое имущество, красоту, умение, ремесло и... «трех маленьких детей». Со своей стороны он предоставляет ей «дом». Он добавляет к этому обещание: защищать ее от гнева Фриниона, а потом жениться на ней, «ввести ее сыновей в свою фратрию»[104], чтобы сделать их гражданами. Мужчина, дети... словом, «дом» со всеми признаками нормального «дома». Это важная ступень в восхождении Ниры по социальной лестнице, она добилась статуса супруги. К тому же этот сценарий сильно напоминает афинский брак по всей форме, а украденное у Фриниона имущество играет роль приданого. Стефан берет Ниру с богатствами! С этого момента мы расцениваем действия Стефана как действия сутенера. Он не только извлекает выгоду из тела Ниры, но и организует работу и даже доходит до того, что принимает в ней участие.

«Ее милости шли [отныне] по еще более высокой цене, теперь, когда она имела дом и мужа. Будучи ее соучастником, Стефан использовал шантаж: когда ему попадался наивный, богатый чужестранец, он обвинял его в измене с женой и требовал с него крупную сумму».

Как и Никарета, лгавшая клиентам, что ее малышки были от рождения свободными, заведение Стефана — Ниры расставило ловушку для одного из бывших ее любовников, использовав дочь Ниры, Фано. Они заставили приехать Эпайнета из Андроса в деревню под предлогом некоего жертвоприношения, и «там Стефан поймал его на очевидном преступлении [соблазнении] с дочерью Ниры и вытребовал у него путем угроз 30 мин». Вероятно, и холостяки, и женатые мужчины имели особое пристрастие к «благородным женщинам», благодаря чему последние могли «получать как можно большую цену за [их] услуги»[105]. Но прошлое настигает Ниру. Фринион хочет вернуть свою женщину, сперва силой, а затем организует судебный процесс. Дело, впрочем, улаживается полюбовно: судьи решают, что женщина останется свободной и хозяйкой самой себе; вещи, взятые ею у Фриниона, будут ему возвращены, за исключением одежды, украшений и служанок, купленных для ее личного обслуживания.

Затем следует заключение: «Она может вступать в отношения с любым, каждый день при условии договоренности с той и с другой стороны; супруг позаботится о содержании жены». Нет сомнения в том, что это решение было оплачено (Аполлодор говорит об этом: «Они ходили ужинать к каждому из них, когда была его очередь иметь Ниру; сама она принимала участие в пирах и пила с ними, как куртизанка, каковой она была»). В завершение этой истории на сцену выходит дочь Ниры, Фано.

Фано: наконец осуществить!

Эту Фано Стефан выдал замуж «как собственную дочь за одного афинянина Фрастора» (он заявил, что она не от Ниры, а от его предыдущей супруги-афинянки); «она принесла приданое в 30 мин»[106]. Что касается домашнего хозяйства, то Фрастор, экономный и работящий, не «находит у нее ни умения, ни покорности»; «все, что ей требуется, это вести себя как мать и жить той распущенной жизнью, которую она вела у нее». Фрастор, кроме того, подозревает, что Фано дочь не Стефана, а Ниры и «злится от всего этого, и, рассудив, что он обманут, через год брака указывает на дверь беременной жене, не возвращая приданого». Юридические разбирательства, последовавшие за этим эпизодом изгнания Фано без приданого, заканчиваются прекращением дела.

«Немного времени спустя... он заболевает; состояние его очень серьезное, он при последнем издыхании. Между ним и его близкими была старая ссора, ненависть и злоба; но вместе с тем он остался без ребенка. Заботы, которыми окружили его тогда Нира и ее дочь, умаслили его. Они приходили к нему во время болезни, когда у него не было никого, кто бы о нем позаботился; они приносили ему необходимые лекарства, следили за ним; сами знаете... как нужна женщина у изголовья больного. Тогда ребенка, которого родила дочь Ниры... он признал... своим сыном».

Мальчика, но не жену! Вероятно, Фано сама больше не хотела возвращаться к Фрастору. Но какая разница! В самом деле, в этот момент победа Ниры кажется такой близкой. Тогда стоит ли усматривать расчет в поведении матери и дочери? Кто может утверждать, что Нира и ее дочь не выказали искреннего участия к больному? Мужчинам хорошо известно, что они могут найти у гетер «предупредительность», которой, по их словам, недостает супругам. И в то же время, разве нельзя сказать, что весь этот сценарий скорее подстроен, чем случаен? Фрастор нужен для того, чтобы перевести на внука Ниры наследство. В Афинах признание отцовства — поэтапный процесс, побуждающий того, кто желает сделать какого-то ребенка своим, совершать множество поступков и ритуалов вместе с общественными группами, членом которых он является и в которые желает ввести своего сына. Чтобы голосование членов этих групп было благоприятным, необходимо, чтобы были соблюдены некоторые условия: что это ребенок был от этого отца, рожденного в законном браке с афинянкой, тоже рожденной в законном браке — согласно правилам — от отца-афинянина, самого женатого на женщине — дочери афинянина и афинянки... Нире все это известно. Однако сын не принят во фратрию, члены группы ссылаются на то, что когда Фрастор обещал признать ребенка своим, то делал это под воздействием болезни (они могли бы еще добавить «любовной болезни»[107]). Но Фрастор не отступается и из-за этого отказа возбуждает процесс. Однако когда «требуется... поклясться при жертвоприношении, что он признает ребенка своим сыном, рожденным от законной жены-афинянки», он устраняется. Нира — через Фано — проигрывает эту битву.

Старый Эвктемон тоже оказывается примерно в такой же ситуации. С тех пор как он поселил Алке в заведении в Керамике, он сам не свой. Старик ходит туда «при всяком удобном случае [чтобы получить причитающееся ему]; он проводит там большую часть своего времени, часто даже ест с этой девицей, забросив жену, детей и дом. Печаль его жены и сыновей не оказывает воздействия на его поведение; и в конце концов он окончательно поселился там и впал в такое состояние под действием наркотиков, болезни или по какой-то иной причине, что позволил уговорить себя этой девице ввести в свою фратрию старшего из двух ее детей под своим собственным именем». То есть усыновил сына бывшей проститутки, ставшей сводней и «покровительницей» старика. Маневр не удался, поскольку его собственный сын воспротивился этому, так же как члены фратрии. Именно мужчины довольно эффективно сопротивляются попыткам внедриться в систему «домов», и Алке через своего старшего сына, подобно Нире через дочь и ее детей, не удается туда проникнуть.

Религиозное сообщество: пол, принадлежность к обществу и нечистота

Продолжая искать мужа для своей дочери, Нира и Стефан замечают некоего Феогенеса «благородного рождения, но бедного и без образования». Этот мужчина был отмечен судьбой — ему суждено было стать царем[108]. Стефан помог ему, дав денег в тот момент, когда Феогенес вступал в должность, получил от него место для себя, а «затем заставил жениться на этом создании, дочери Ниры, которую отдал ему по договору, как свою собственную дочь»[109]. И Фано взлетает так высоко, как она еще никогда не поднималась: она супруга царя. Нира торжествует. Статус Фано позволяет ей участвовать в одном из самых величественных ритуалов Афин.

Это происходит на второй день праздника цветов, Анфестериев, посвященного Дионису. В этот день город празднует бракосочетание Диониса с «царицей». Эта hieros gamos, божественная свадьба, которая свершается в «Буколеоне», иначе говоря, «стойле быков», считавшемся древней резиденцией царя. Неизвестно, что там происходило в точности, это ритуал мистический и тайный, и как другие мистические ритуалы, его хранили в секрете. В чем заключается это «священное совокупление»? Кто символизирует партнера «царицы» — статуя бога, или жрец, или сам царь исполняет роль бога? Мы не знаем. Как бы там ни было, в символическом плане ритуал понятен: город чествует Диониса, предлагая ему ритуальное совокупление. И вот наша Фано, дочь маленькой блудницы Никареты, оказывается в самом центре одной из религиозных мистерий. Аполлодор рассказывает: