Елена Лаврентьева - Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет

• Название: Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет
• Автор: Елена Лаврентьева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-03032-9

Книга знакомит читателей с правилами дворянского этикета пушкинского времени и культурой застолья первой трети XIX века. Повествует о гастрономических пристрастиях русской аристократии. В книгу включены документальные источники и материалы из периодических изданий и руководств по этикету прошлого века.

Изд. второе

---

Повседневная жизнь — это и есть та сфера человеческих отношений, где постоянно сталкиваются нормы поведения и «порывы естества». Знакомясь с разнообразными проявлениями повседневной жизни дворянства пушкинской поры, мы неожиданно открываем для себя некие глубинные, духовные ценности эпохи.

Часть первая. Правила приличия и светские манеры

Глава I. « Пример царствующего утверждает нравы народа »{1}

Особенность российского этикета состоит в своеобразном соединении старых допетровских обычаев с европейскими традициями. Петр I и его ближайшее окружение были первыми создателями российского дворянского этикета. По настоянию Петра в России трижды была переиздана книга «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов», содержавшая конкретные наставления дворянским отпрыскам, как вести себя в обществе. Долгое время книга была единственным печатным руководством по поведению.

Со второй половины XVIII века начинают активно печатать пособия по этикету. Вот названия некоторых из них:

«Светская школа, или Отеческое наставление сыну о обхождении в свете» (1763 — 1764);

«Женская школа, или Нравоучительные правила для наставления прекрасного пола, как оному в свете разумно себя вести при всяких случаях должно» (1773);

«Наука быть учтивым» (1774);

«Наставление знатному молодому господину, или Воображение о светском человеке» (1778); «Разговор о свете» (1781);

«Карманная, или памятная, книжка для молодых девиц, содержащая в себе наставления прекрасному полу с показанием, в чем должны состоять упражнения их» (1784);

«Искусство быть забавным в беседах» (1791);

«Наука общежития нынешних времен в пользу благородного юношества» (1793);

«Карманная книжка честного человека, или Нужные правила во всяком месте и во всякое время» (1794).

В основном руководства по этикету XVIII века были переводные (чаще всего с французского или немецкого языков). К концу века стали появляться и книги русских авторов.

Огромную роль в развитии российского этикета сыграла Екатерина II. Вторая половина XVIII века является эпохой расцвета русско-французских культурных связей, чему немало способствовала деятельность императрицы, покровительствовавшей французским просветителям. С особым радушием принимаются в России бежавшие от революции французские эмигранты, значительная часть которых осела здесь, оставив заметный след в русской дворянской культуре.

Господствовавший в XVIII веке французский идеал модного поведения в свете культивировал, по словам Ф. Булгарина, «любезничество с дамами, утонченное волокитство, угодничество, легкомыслие, остроумие и острословие, и изысканную вежливость». Истинно «версальский» тон, уже не существовавший на его родине, в 1790-е годы царил в кругах высшей российской аристократии.

«Двор Екатерины и Павла, заимствовавший тон и манеры у Версальского… — пишет Ф. Ф. Вигель, — сделался убежищем вкуса и пристойности и начинал служить образцом другим дворам Европы»{2}.

В то же время этикет, насаждаемый Павлом I, становился ненавистен дворянству.

«Ни один офицер, — вспоминает Н. А. Саблуков в «Записках о времени императора Павла и его кончине», — ни под каким предлогом не имел права являться куда бы то ни было иначе, как в мундире… офицерам вообще воспрещалось ездить в закрытых экипажах, а дозволяется только ездить верхом или в санях, или в дрожках. Кроме того, был издан ряд полицейских распоряжений, предписывавших всем обывателям носить пудру, косичку или гарбейтель и запрещавших ношение круглых шляп, сапог с отворотами, длинных панталон, а также завязок на башмаках и чулках, вместо которых предписывалось носить пряжки. Волосы должны были зачесываться назад, а отнюдь не на лоб; экипажам и пешеходам велено было останавливаться при встрече с высочайшими особами, и те, кто сидел в экипажах, должны были выходить из оных, дабы отдать поклон августейшим лицам»{3}.

Мужчины, встретив на улице императора, должны были сбрасывать на землю верхнее платье, снимать шляпу и, поклонившись, стоять, пока государь не пройдет. Дамы, не исключая и государыни, должны были выходить из экипажа и также, спуская верхнее платье, приседать на подножках.

«Император ежедневно объезжал город в санях или в коляске, в сопровождении флигель-адъютанта, — читаем в мемуарах А. Чарторижского. — Каждый повстречавшийся с императором экипаж должен был остановиться: кучер, форейтор, лакей были обязаны снять шапки, владельцы экипажа должны были немедленно выйти и сделать глубокий реверанс императору, наблюдавшему, достаточно ли почтительно был он выполнен. Можно было видеть женщин с детьми, похолодевшими от страха, выходящих на снег во время сильного мороза, или в грязь во время распутицы, и с дрожью приветствующих государя глубоким поклоном. Императору все казалось, что им пренебрегают, как в то время, когда он был великим князем. Он любил всегда и всюду видеть знаки подчинения и страха, и ему казалось, что никогда не удастся внушить этих чувств в достаточной степени. Поэтому, гуляя по улицам пешком или выезжая в экипаже, все очень заботились о том, чтобы избежать страшной встречи с государем. При его приближении или убегали в смежные улицы, или прятались за подворотни…

Император хотел установить при дворе такие же порядки, как и на парадах, в отношении строгого соблюдения церемониала при определении, как должны были подходить к нему и к императрице, сколько раз и каким образом должны были кланяться…

При церемонии целования руки, повторявшейся постоянно при всяком удобном случае, по воскресеньям и по всем праздникам нужно было, сделав глубокий поклон, стать на одно колено и в этом положении приложиться к руке императора долгим и, главное, отчетливым поцелуем, причем император целовал вас в щеку. Затем надлежало подойти с таким же коленопреклонением к императрице и потом удалиться, пятясь задом, благодаря чему приходилось наступать на ноги тем, кто подвигался вперед. Это вносило беспорядок, несмотря на усилия обер-церемониймейстера, пока Двор лучше не изучил этот маневр и пока император, довольный выражением подчинения и страха, которое он видел на всех лицах, сам не смягчился в своей строгости»{4}.

«Целование руки государя и падение пред ним на колени происходило теперь при каждом удобном случае, и требовалось не соблюдение только формы: требовалось, чтобы император слышал звук удара колен о пол и чувствовал поцелуй на своей руке. Сколько людей боялись при этом показаться недостаточно усердными, не по отсутствию доброй воли, а в силу какой-либо случайности! Сколько придворных, подчиняясь этим обычаям, старались при этом сохранить хотя вид достоинства!..

Выходы царские, к которым прежде относились с большим уважением, являлись теперь какими-то сборищами. Все должны были проходить для целования рук по два в ряд, в промежуток, на одной стороне которого находился государь с государыней, а на другой стояли обер-гофмаршал и церемониймейстер, которые последними исполняли обряд целования и были ответственны за шум и беспорядок, происходящий в толпе. Идя на baise-main[1] от страха иногда зацеплялись, а зацепившись, начинали извиняться, другие, приготовляясь к ожидавшей их чести, сморкались, и все это производило небольшой шум, который приводил императора в ярость. Тотчас отдавал он церемониймейстерам приказание внушить собравшимся о почтении, которое должно соблюдать по отношению к его особе, а иногда, не имея терпения дождаться успеха миссии церемониймейстеров, кричал своим гробовым голосом: "Молчать!", что приводило в трепет самых бесстрашных»{5}.

При дворе Екатерины II существовал абсолютно другой порядок представления царским особам: «…дамы, представляясь государыне, приседали (как то делается во Франции и Германии), а представляясь наследнику, кланялись по русскому обычаю, нагибая голову и не разгибая колен»{6}. Мужчины целовали императрице руку. «Когда Ее Величество благодарили за какую-нибудь милость, то можно было становиться и не становиться на колено, но я предпочел сделать первое. Когда камергер меня назвал, и государыня пожаловала мне руку, чтобы ее поцеловать, признаюсь, что я крепко прижал ее к моим губам»{7}. Причем, по словам А. С. Шишкова, «Екатерина всегда левою рукой брала и нюхала табак, а правую подавала для поцелуев». Павел I выражал сожаление, что «у него рука не пухнет, как у Екатерины, от многих и частых поцелуев».

Аббат Жоржель так описывает «тогдашний порядок представления» Павлу I: «Желающие откланяться государю должны были предварительно записаться у обер-гофмаршала и потом явиться во дворец в назначенный день. В этот день император, шествуя с императрицей к обедне, проходил через залу, в которой собирались другие сановники, иностранные послы, депутаты и т. д., и если, по возвращении из церкви, император не проходил через эту залу, где должно было происходить целование руки, и если он не звал явившегося в свой кабинет, то должно было записаться снова у гофмаршала и явиться в следующий приемный день. Упомянутая записка и явка были обязательны до трех раз. Если же в третий раз император, по выходе из церкви, не являлся в зале, то это значило, что отпуск кончился без личного свидания с государем. Такую неудачу испытала баварская депутация. Кроме того, перед выездом из Петербурга за границу необходимо было последовательно три раза публиковать об этом в газетах, а без предъявления таких публикаций не выдавалось ни паспорта, ни подорожной{8}.