Пьер Брюле - Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху

• Название: Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху
• Автор: Пьер Брюле
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02786-8

Как жили женщины Древней Греции? До нас дошло не так уж много источников, благодаря которым можно было бы установить истину. С помощью Гомера, авторов комедий и медицинских трактатов, а также греческой мифологии французский историк Пьер Брюле попытался рассказать в своей книге, что представляла собой их повседневная жизнь. Прежде всего речь идет, конечно, о горожанках, поскольку о них мы знаем больше всего, а также о женщинах-рабынях и гетерах. Картина, которая предстает перед нашим взором, оказывается много экзотичнее и ярче, чем этого можно было ожидать.

---

Юная Навсикая уже «рассудительна», и какая красавица! Вероятно, мы преуменьшаем значение относящихся к ней эпитетов — «прекрасные кудри», «белоснежные руки» — таких далеких от наших оценок. Если так, то мы не правы, поскольку именно это выделяет наших героинь из анонимной толпы других женщин, псевдобожественных.

Итак, Навсикая среди своих amphipoloi. Обращаясь к ней, хитроумный Одиссей говорит: «Если одна из богинь ты, владычиц пространного неба, / То с Артемидою только, великого дочерью Зевса, / Можешь сходна быть лица красотою и станом высоким...» (VI, 150—52). Parthenos во всей своей славе. В начале сцены, когда белье сушится на берегу, рассказчик показывает Навсикаю «ведущей хор». А потом повествует:

Так стрелоносная, ловлей в горах, веселясь, Артемида
Многовершинный Тайгет и крутой Эримант обегает,
Смерть нанося кабанам и лесным легконогим оленям;
С нею, прекрасные дочери Зевса эгидодержавца,
Бегают нимфы полей — и любуется ими Латона;
Всех превышает она головой, и легко между ними,
Сколь ни прекрасны они, распознать в ней богиню Олимпа.
Так красотою девичьей подруг (amphipoloi) затмевала царевна.

(VI, 102-9)

Вот уже неоднократно мы встречаем этих amphipoloi. Чтобы лучше понять назидательный характер этих групповых сцен, следует выяснить, кто же эти загадочные женщины, с которыми общаются наши нимфы. Мать Навсикаи Арета тоже имеет amphipoloi. Переводчику трудно найти слово, соответствующее каждой вариации термина: во дворце их называют то «служанками», то «компаньонками» царицы, а за пределами дворца просто «женщинами». Слово многозначно, amphipoloi образуют женскую свиту, они чаще всего находятся на службе у хозяйки дома и именно от нее получают приказы (и никогда от мужчин). Их возраст соответствует возрасту той, кого они сопровождают, вот чем объясняется разнообразие их занятий. Если amphipoloi Ареты являются gynai, «женщинами», Навсикаю сопровождают «прекраснокудрые kourai». В этом контексте образ Навсикаи становится образом некой предводительницы-хозяйки-вдохновительницы, управляющей группой девушек того же возраста; это образ хора, годящегося и для прославления богов, и для образования молодежи женского рода[35]. Разумеется, у них могут быть другие занятия, но характеристика их особого сообщества по возрасту и полу, его самое специфическое выражение — это хор parthenoi.

То, что некая царевна-parthenos, готовящаяся выйти замуж, правит бал, никого не удивляет. Навсикая управляет хором, который может не только хорошо петь, но и танцевать, и молиться. Она, как Артемида, сопровождаемая нимфами, parthenos среди божественных parthenoi. Навсикая, как и Артемида, «прекраснейшая» среди «прекрасных», самый яркий цветок в букете. Она доминирует во всем (Одиссей: «Если одна из богинь ты, владычиц пространного неба, / То с Артемидою только, великого дочерью Зевса, / Можешь сходна быть лица красотою и станом высоким...»). Навсикая — «богиня красою». Белье выстирано и разложено на берегу, девы «искупались в реке и, натершись елеем, / Весело сели на мягкой траве у реки за обед свой», потом все снимают с голов покрывала, чтобы поиграть в мяч. Яркая мизансцена ласкает воображение читателя-слушателя и ослепляет Одиссея, чье появление в разгар игры обращает в бегство компаньонок, и только Навсикая «не покинула места». Тогда вступает Одиссей, который «свежих ветвей наломал, чтоб одеть обнаженное тело». Богиня она или смертная? «Нет ничего столь прекрасного между людей земнородных / Взоры мои не встречали доныне» (VI, 160—61). Это может показаться и банальным, и поспешным. Нам иногда трудно понять этих странных греков, даже их выставление напоказ мужского тела, тела воина, атлета. А что говорят нам аэды о женской красоте? О тонких лодыжках, о белых руках, о светлых очах и прекрасных кудрях... А мы задаем себе вопрос: что нас возбуждает в теле другого? Единственное сравнение, которое приходит на ум Одиссею, чтобы описать тело Навсикаи, это сохранившийся в его памяти образ, который он увидел некогда в Делосе возле алтаря Аполлона, и это образ... пальмы! «В Делосе только я — там, где алтарь Аполлонов воздвигнут, — / Юную стройно-высокую пальму однажды заметил» (VI, 162—3). Даже не пальма, а росток пальмы. Странно. Даже если связать это с тем, что пальма является деревом другой parthenos, Артемиды, и что больше, чем что-либо другое, она orthos, «прямая». Образ этот упоминается и в связи с Ахиллом и Телемахом — они также молодые побеги. Но откуда взялся этот образ и кто соблазнится телом, напоминающим ствол пальмы? Одиссей говорит ей:

Юную пальму заметив, я в сердце своем изумлен был
Долго: подобного ей благородного древа нигде не видал я.
Так и тебе я дивлюсь!..

(VI, 166—8)

Значит, Одиссея восхищает женщина, подобная стволу, или ствол, подобный женщине, или, вернее всего, девушка-ставшая-женщиной. Пальма прямая, вертикальная, что означает также прямоту, правду. Мысль о силе этой девушки-побеге, ее порывистость, ее юность — вот что потрясает его[36]. Одиссей говорит об этом:

[...] Несказанно блаженны отец твой и мать, и блаженны
Братья твои, с наслаждением видя, как ты перед ними
В доме семейном столь мирно цветешь, иль свои восхищая
Очи тобою, когда в хороводах ты весело пляшешь.

(154—57)

«Побег» переводится thalos, «молодой росток», «то, что растет». Это биологический и сексуальный образ parthenos. Она переживает период развития, она еще находится на пути к расцвету.

В почке таится еще твое лето. Еще не темнеет
Девственных чар виноград.

Филодем Гадарский «Девушке-подростку». Пер. Л. Блуменау.

Навсикая еще принадлежит к «дому» своего отца, но она свободна; во всяком случае, так, как понимает это зритель. Значит, parthenos является неотразимой, и весь мир подчиняется ее либидо, как Одиссей. Мы предлагаем некую этимологию parthenos ведущую происхождение от идеи набухания ростка; таким образом, возрастом parthenos является возраст набухания грудей. Тот же образ обнаруживается в ботанических метафорах, олицетворяющих половые органы мужчины и женщины с бобом и зерном ячменя. Так, начиная с пубертатного периода, груди называют бобами, как и текстикулы; клитор называют ячменным зерном, этим словом также называют пенис.

Укрощение parthenos

Эти мощь, юный порыв и красота являются признаком возраста parthenos admes, что означает parthenos «без господина». Admes дословно означает «неукрощенная» и относится как к животным (особенно домашним, таким как кобылица), так и к людям. Девушки, особенно стоящие на пороге половой зрелости, часто обозначаются как медведицы, кобылки, свинки... Да и их собственные имена часто напоминают «примитивную» фауну, так Брисеиду сперва звали Гипподамия — «Укрощенная кобылица». Идея о том, что в parthenos скрывается дикое животное, еще не покорившееся цивилизации, соответствует идее, что греков занимала эволюция женского рода. Укротителем дикой женщины является муж; беря parthenos в супруги, он ее цивилизует.

Подобно всем девушкам, вступающим в брак, Навсикая должна будет согнуть шею, она почувствует на своем затылке тяжесть руки «счастливейшего смертного». Для нее речь идет о саморазрушении, если можно так сказать — вынужденном или добровольном, — всего того, что в parthenos есть дикого, мятежного, ей придется оставить мир детства, игры в мяч, хоры и Артемиду[37]. Целью приручения является возложение на нее ответственности за ее новый «дом», осознание добродетелей, которые налагают на нее ее новые обязанности, и все это происходит на ложе мужчины, то есть когда она открывает для себя такие противоположные качества, как любовь, соблазнение, желание, наслаждение: не только Эросу и Афродите доступны нежности! Вот что такое быть укрощенной, встать «под ярмо», даже если то, о чем говорится, значит вместе тянуть семейный воз. Всего этого Навсикая, похоже, не боится, она желает выйти замуж и не решается. Она, как любящая дочь, подчиняется своему дорогому отцу. Но кто знает, что за будущее ее ожидает?

Дочь «дома» и «дом» дочери

Смысл жизни parthenos — свадьба; она к этому готовится. Поговорим о свадьбе Навсикаи, как ее проводят феакийцы. Это великое дело для царского «дома» и для всей Феакии. Ради этого стирают белье. Значит, уже началось брачное состязание. (Детали подобного состязания станут нам понятны, когда мы попадем к Пенелопе.) Итак, женихи пришли к Алкиною и разложили перед ним свои богатства. Одиссею это известно, потому что в своих восхвалениях он желает Навсикае «супруга по сердцу [...] с изобилием в доме...» Победителем может быть лишь человек высокого ранга; об этом сказала Навсикае Афина: