Владислав Бахревский - Долгий путь к себе

• Название: Долгий путь к себе
• Автор: Владислав Бахревский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-270-01021-6

Главный герой повествования — Богдан Хмельницкий. Автор изображает события приведшие к великому историческому акту воссоединения Украины с Россией. Трагическое время, контрастные характеры действующих лиц воссозданы уверенной рукой известного писателя, знатока XVII века.

---

Сам он родился среди людей, которые знали, от кого они и сколько славы прибыло их роду от каждого колена, и он тоже жаждал большой славы.

Все эти мысли о людях-тружениках и о людях-рыцарях были старыми привычными мыслями. Но теперь в нем совершались перемены, земля смирила гордыню. Он всегда чувствовал родство к цветам и травам, а теперь его вдруг потянуло к работающим людям. Это была неутоленная жажда слияния с миром, живущим по законам самой природы, стало быть, и с Богом.

Князь Дмитрий сбежал с холма и пошел на поле, где крестьянин пахал землю сохой.

— Дозволь мне! — попросил он крестьянина.

Работник был не стар и не молод. Лицо в озабоченных морщинах, телом жилистый, как корень. Поглядел на князя карими умными глазами и без усмешки, без удивления уступил место у сохи:

— Потрудись!

На второй уже борозде князь взмок и скинул жупан, на четвертой руки у него дрожали от бессилья и в глазах темнело. Крестьянин подошел к нему, чтоб занять место у сохи, но севшим, оглохшим голосом князь Дмитрий взмолился:

— Погоди! Я еще!

И прошел борозду до края, а на обратной борозде вдруг почувствовал себя легче, пришла вторая сила, и он еще одолел две борозды.

Он шел к себе на холм, не чувствуя от усталости ног, а жилы на руках стонали нестерпимо. На холме, скрывшись от глаз, он упал на землю и заснул. Проснулся от голода. Достал с груди хлеб старца Варнавы и жадно съел его.

4

Каждый день приходил князь на холм. Поля, засеянные и ухоженные, опустели.

То ли холм был высок, то ли пребывание у старца оздоровило душу, но князь Дмитрий чувствовал: сердце его возвысилось, и жизнь замка издали показалась ничтожной. А коль она ничтожна, то может ли оскорбить стоящего над нею? И захотелось вернуться в замок…

Однажды, взбежав на свой холм, князь Дмитрий обомлел: место было занято. Прекрасная пани, разложив на траве скатерть, готовилась к трапезе. Лошадь пани паслась под холмом.

Он хотел отступить, но пани жестом пригласила разделить с ней трапезу. Он покорно сел на траву. Надо было заговорить, но он упустил мгновение и стремительно погружался в пучину немоты.

Кап!

На скатерть, на самую середину, уронила птичка.

Князь Дмитрий окончательно смутился, словно это была его птичка. Достал платок, тщательно вытер загаженное место и бросил платок от себя.

Пани рассмеялась, очень славно рассмеялась, и князю Дмитрию тоже стало весело.

— Никогда не думала, что князья вблизи такие прелестные! — сказала пани, отрезая ножом кусочек холодного мяса для своего жданного гостя.

У пани Ирены все было рассчитано наперед, недаром она носила фамилию Деревинская.

— Вы знаете, кто я? — спросил князь.

— Знаю. А так как у меня нет кузена, который бы мог представить меня вам, то я осмелюсь это сделать сама Пани Ирена Деревинская.

Князь Дмитрий вскочил, почтительно поцеловал ручку пани Ирены.

— Я приехала для беседы со святым старцем, но никак не могу решиться постучать в его обитель.

— Что вы! Он очень доступен и прост. Он совершенно прост.

— А я вот, поездив вокруг да около, проголодалась. Какой замечательный вид отсюда.

— Да, замечательный.

— И все-таки — Польша! Наша Висла! Наш Краков!

— Я был в Кракове, но плохо его помню. Лучше всего я знаю Молдавию. Я там живу у родственников Молдавия мне очень дорога.

— Отчего же так? — из глаз пани Ирены на душу князя пролилась добрая синева. — Я думаю, здесь не обошлось без любви.

— Ах, что вы! — вспыхнул, как девушка, князь и опечалился. — Простите.

— О, я вижу, как вы страдаете… Вам не с кем было облегчить душу. Святой старец для такой беседы не годится. Тут нужна женщина — слушатель, который все поймет.

Пойманной рыбке деваться было некуда, сеть замкнулась.

— Я сказал неправду, — согласился князь. — Но я и сам не знаю, любовь ли это.

— Она что же, из низкого рода?

— Наоборот! Из самого высокого.

— Не называйте мне имени вашей избранницы, расскажите, что было между вами, и я попытаюсь определить, сколь глубоки ее чувства к вам.

— Это было на свадьбе ее сестры. В Яссах. Я танцевал с нею после Петра Потоцкого, и она спросила меня: «Вам понравилось подвенечное платье моей сестры?» — «Такого великолепия я еще не видел», — ответил я. «А понравилась ли вам моя сестра? — спросила она. — Только говорите правду». — «Красота вашей сестры подобна самой звездной, самой строгой и прекрасной ночи, но ваша красота подобна раннему нежному утру», — так я ответил ей, и она улыбнулась мне и сказала: «На этом главном празднике моей сестры все, будто сговорившись, превозносят мои достоинства, но как вы думаете, к тому времени, когда придет пора выходить замуж мне, я подурнею или похорошею? Только говорите правду». — «Не знаю», — ответил я, и она засмеялась. «На вашем месте пан Потоцкий сказал бы: «В день вашей свадьбы солнце не явится на небосвод, потому что солнце будет одно». Он так и сказал мне, когда мы танцевали. Не правда ли, сегодня великолепно?» — «А мне хочется на улицу, там столько забав для народа», — так я ей сказал, и она обрадовалась. «Давайте убежим из дворца. Я переоденусь в юношу, и нас никто не узнает…»

Князь Дмитрий замолчал.

— Вам удалась затея? — спросила пани Ирена.

— Удалась. Было очень весело. На площади являлись замки, они сгорали, разбрызгивая звезды. Потом возник великан. Он победил огромного, с башню, льва, а потом ужасающего дракона.

— И что же ваша избранница?

Князь Дмитрий, розовея, опустил глаза:

— Ничего!

— Я смогу помочь вам только в том случае, если буду знать всю правду.

Князь Дмитрий посмотрел на пани Ирену, словно очнувшись от наваждения. Это был взгляд князя.

— Боюсь, что мне никто не поможет. Она теперь в Серале турецкого падишаха. Она заложница.

— Но ведь это прекрасно! — воскликнула пани Ирена. — Чем дольше ее продержат в Серале, тем больше у вас шансов получить ее руку.

— Вы хотите сказать, что я молод? — в голосе князя вдруг зазвенели предательские слезы. — Но ведь я и вправду мальчишка. Ах, уснуть бы на два года! Мне так их недостает.

— Какие у вас глаза! — пани Ирена подалась через скатерть, и ее губы были теперь так близко, что князь Дмитрий ощутил дыхание. Оно показалось ему розовым. — Позвольте, я вас поцелую!

— О нет! — князь вскочил на ноги. — Я ведь здесь на молитве.

Пани Ирена засмеялась. Потихоньку, а потом громко.

— Простите! — князь Дмитрий поклонился и сбежал с холма.

Он привел ей лошадь, помог сесть в седло.

— Вы — милый, — сказала ему пани Ирена. — Только с вами княжна Роксанда, дочь молдавского господаря Лупу, испытает истинное счастье. Помолитесь за меня.

Она стегнула лошадь хлыстом и ускакала.

5

Верстах в двух от скита пани Ирена встретила всадницу.

— Пани Хелена, уж не к старцу ли Варнаве вы так спешите? — Ядовитая улыбка исказила розовые губы Деревинской, а в синих глазах ее загорелись зеленые огни.

— Ах нет! — солгала пани Хелена. — Я еду проведать жену полковника Кричевского.

— На хутор пана Кричевского есть более короткая дорога.

— Та дорога после дождей вязкая, — возразила пани Хелена.

— А вы знаете, какое изумительное открытие я сделала? — Зеленые огни в глазах пани Ирены пожрали всю синеву. — Князь Дмитрий-то — нецелованный!

— Какой князь Дмитрий? — совсем неумело удивилась пани Хелена. — Я не понимаю вас!

— Кланяйтесь от меня пани Выговской, у нее истинно голубиное сердце.

Пани Ирена тронула лошадь, но обернулась:

— Вы после моей истории с его преосвященством не боитесь одна ездить?

— Но вы-то ведь не боитесь.

Пани Ирена похлопала ладонями по седлу.

— У меня пистолеты! И я отныне вверх стрелять не стану.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Земля потрескалась, хлеба пожелтели, полысели луга, сады окутала паутина, черви пожрали листья.

Молитвы и богослужения не помогли. Бог не слышал стенаний грешников. Два года подряд, в 1645 и 1646 годах, Украина страдала от саранчи. Новая весна началась теплыми дождями, дружным цветением, обилием трав и — словно косой ее ссекли. Разразилась серая духота.

Даже речки укротили свой бег. Едва-едва шевелились, а маленькие-то и вовсе сквозь землю ушли.

Пани Мыльская позвала к себе домой на угощение трех самых мудреных старух: Лукерью, Матрену и Домну. Всем им было за семьдесят, но горилки они выпили добрых полведра, потешили хозяйку старой песней, а потом губы платочком отерли, угощение похвалили, поклонились и сказали разом:

— Спрашивай.

Пани Мыльская собиралась мудреных старух ненароком на нужный разговор навести, а тут уж деваться было некуда — гостьи и вправду мудреные попались.