Леонард Ташнет - Клознеры

• Название: Клознеры
• Автор: Леонард Ташнет
• Жанр: Современная проза

Леонард Ташнет — по профессии врач. В литературу пришел поздно. Опубликовал более 100 рассказов и несколько романов. Наиболее известные среди них «Умереть с честью» и «Как использовать неблагоприятные обстоятельства».

---

Она представила нам гостей: мистер и миссис Антониус, доктор Ливитт и мисс Гордон, невеста доктора. Темноволосый, худощавый и нервный мистер Антониус был без пиджака, в белом свитере; на докторе (каких именно наук, я так за весь вечер и не понял) была спортивная рубашка с расстегнутым воротом и широкие брюки; на миссис Антониус — строгое черное платье с крупной золотой брошью на левом плече, а на мисс Гордон в согласии с ее предполагаемой молодостью и независимым положением — бархатные брюки клеш и пестрая льняная блузка. Мне стало жаль Эстелль. Я в своем галстуке чувствовал себя уверенно, но я знал, каково сейчас Эстелль. Она явно была одета слишком нарядно для неофициального приема. Мало того, миссис Клознер («Зовите меня просто Мира») настояла на том, чтобы Эстелль поднялась и все могли полюбоваться ее жакетом.

— Платье премилое. Правда, немного простовато на мой вкус, зато жакет восхитительный! Какая замысловатая вышивка! Можно подумать, что ручной работы. Какие прекрасные вышивальные машины в наше время!

— Это ручная работа, — сказала Эстелль, и губы ее чуть-чуть дрогнули. — Я купила его в «Ла Луис».

Мира зажала рот рукой.

— Вот так промах!

Эта хитрость так не вязалась с выражением ее лица, что все мы, даже Эстелль, рассмеялись. Мира пожала плечами.

— Извините меня, дорогая. Но я никогда ничего не покупаю в маленьких магазинах, — поэтому и не знаю, что там есть.

Мира подвела меня к бару и предложила выбрать что-нибудь из напитков. Пока я готовил всем коктейли, она под одобрительный шепот женщин (включая Эстелль), объясняла, насколько удобней пользоваться большими универмагами, где ты не обязан покупать платье только потому, что с тобой занималась продавщица.

— И потом, если передумаешь, всегда можешь вернуть покупку, и никаких огорчений.

Дискуссию (или, вернее, подробное исследование) на тему о платьях прервало появление хозяина дома с ведерком, полным кубиков льда. Как ни крупна была Мира, Герман Клознер был еще крупнее. Лысый круглолицый здоровяк, широкий в плечах и поясе, он возвышался над нами, как Гулливер над лилипутами. У него было крепкое рукопожатие и низкий грудной смех. Мистер Клознер не столь явно подчеркивал свое превосходство над всеми окружающими, как его жена, но тоже был хорош в своем роде. Он с решительным видом попробовал наш мартини, скривился и сказал, что мартини так себе. И взамен смешал новый. И он действительно оказался лучше, чем мой.

За исключением эпизода с Эстелль, вечер прошел приятно. Мира угощала нас картофельной соломкой и солеными крендельками, нарезанным кубиками сыром и целым блюдом крохотных кусочков сельди, а под конец принесла огромный поднос с пирожками.

— Домашние! — провозгласила она.

Пирожки были — объедение! Мира пообещала дать Эстелль рецепт.

Герман и Мира поразили меня широтой своих интересов и тем искусством, с которым они управляли беседой. И пусть беседа не была блестящей, уровень ее был выше общепринятого в нашем пригороде. Мы обсудили воздействие технического прогресса на современное искусство. Мы посмеялись над тем, что театры преподносят нудизм как некое новшество. Мы спорили об «Уловке 22»[Роман американского писателя Джозефа Хеллера о второй мировой войне.].

Вскоре выяснилось, кто по профессии гости и хозяин дома. Мистер и миссис Антониус оказались агентами по продаже недвижимости, мисс Гордон — учительницей в старших классах, доктор Ливитт работал в администрации штата (правда, я не понял, в качестве кого), а у Германа Клознера была фабрика плащей в Куинсе[Район Нью-Йорка.]. У одного меня оказалась экзотическая профессия — я заключал торговые сделки за границей для фирмы ножевых изделий. Герман тут же мною заинтересовался. Стал задавать умные вопросы о моей работе и не скрывая завидовал моим частым поездкам в Европу.

Во время позднего ужина (совсем не такого, как представляла себе Эстелль, — только красная рыба, бублики, сливочный сыр и приторный торт) разговор зашел о нашем коммунальном бассейне. Относительно него у Германа были определенные предложения.

— Ради чего мы все переехали в пригород? Главным образом ради наших детей. Так ведь? Бассейн прекрасный, но как там все организовано? Да, новичков обучают. Но стоит им сдать зачет, и они уже предоставлены сами себе. Нужно организовать классы и разделить всех не только по возрасту, но и по мастерству, чтобы те, кто плавает «по-собачьи», постепенно доросли до баттерфляя. И тренеры тогда перестанут слоняться без дела и демонстрировать девочкам свои мускулы. Разумеется, им придется платить больше, но для каждого из нас расход будет невелик.

— А почему платить должны все? — спросил я. — Почему не только те, кто хочет заниматься в этих классах? Я, например, доволен и своими занятиями в бассейне, и тем, как я плаваю.

— Это нужно для детей, — ответил Герман. — Таким образом мы возрождаем дух соревнования.

Заметив мой недоуменный взгляд, он спросил:

— Вы не согласны? У вас собственное мнение? Приведу пример. В летних лагерях для детей, как известно, ребята могут заниматься верховой ездой, но за дополнительную плату. Что же получается? Те, кто не берет уроков верховой езды, попадают как бы в низшую категорию. А если б эти уроки были необязательны, ну, как стрельба из лука или хор — кто хочет, тот занимается, кто не хочет — нет, тогда исчезло бы социальное различие, осталась бы только личная заинтересованность.

Я кивнул. Довод убедительный. Я обещал поддержать Германа на следующем заседании комитета по плаванию (членами которого были все жители нашего поселка).

По дороге домой я заметил, что Эстелль на редкость молчалива. Дома она повесила жакет на стул, а потом снова взяла его и при свете настольной лампы стала критически разглядывать.

— В чем дело, дорогая? — спросил я. — Поставила пятно?

— Нет, — пробормотала она. — Но, по-моему, меня надули. Терпеть не могу, когда из меня делают дурочку. Видишь?

Она показала мне место, где распоролись стежки.

— Это Мира заметила и показала мне, когда я помогала ей убирать со стола. Самый настоящий брак. — Она топнула ногой. — Хочется реветь! Платишь столько денег, а потом оказывается, что то же самое можно купить за полцены или даже дешевле! Завтра же утром отнесу его назад!

Я напомнил ей, что завтра воскресенье.

— Значит, в понедельник утром, я им все выскажу. Мира знает в Нью-Йорке магазин, где продаются элегантнейшие товары, такие же, как в «Ла Луис», но не по такой бешеной цене.

Этот жакет Эстелль больше никогда уже не надевала. В понедельник миссис Лохман из «Ла Луис» предложила подправить вышивку там, где она отпоролась, но взять костюм обратно или вернуть часть суммы отказалась. Эстелль была вне себя, и оттого, что ей стыдно было признаться, в чем истинная причина злости, обратила свой гнев на Миру Клознер. После той вечеринки жена избегала ее. Эстелль не послала ей, как принято в подобных случаях, ответное приглашение, несмотря на мои (правда, ненастойчивые) уверения, что она ведет себя как ребенок и что в истории с костюмом виновата она сама, а не Мира.

А ненастойчивыми мои возражения были оттого, что как раз в то время нас преследовали неприятности с Береникой. Береника тогда только начинала созревать и была угловатой, неуклюжей, кожа да кости. Она упивалась долгими телефонными разговорами с подружками и без конца хихикала с мальчиками. Береника наотрез отказывалась, чтобы Эстелль в плохую погоду подвозила ее в школу. Предпочитала идти пешком со своими друзьями: губы синие, сквозь тоненькие чулки (попробуй уговори ее надеть что-нибудь потеплее), просвечивает гусиная кожа. Мы с ней просто измучились.

— Это пройдет, — говорили мы. И наши соседи — те, у которых дочери были такого же возраста, — соглашались с нами и также с нетерпением ждали, когда наступит неизбежная физиологическая и духовная зрелость. Но ни мы, ни они не имели при этом в виду Эмили Клознер. Организм у Эмили, видно, был какой-то особенный. Она созрела гораздо быстрее своих подруг по классу. Кожа у нее была чистая, под свитером обрисовывалась полноватая грудь, движения были плавными. Девочки окружали ее, словно королевская свита, они просто не могли обойтись без нее. Эмили устраивала им свидания, советовала, как надо красить глаза и какие надо носить серьги, показывала, как подвернуть юбку, чтоб она стала до неприличия короткой.

Но это еще было терпимо, а вот история с волосами... Однажды Береника опоздала к обеду. А когда наконец явилась, мы увидели, что ее вьющиеся волосы стали прямые как палки, точно их выгладили утюгом, а с виска, сияя белизной, спускалась широкая седая прядь.

— Я из салона красоты, — пояснила Береника. — Это новый стиль. Ну, вроде эмблемы клуба.

Эстелль пришла в ярость. Я тоже.

— Осталось только сделать татуировку! — заорал я. — Как у девок, которые таскаются с гангстерами!