Дафна дю Морье - Монте Верита

• Название: Монте Верита
• Автор: Дафна дю Морье
• Издательство: Амфора
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01284-2

Повесть вошла в состав сборника под названием «Птицы», в котором все произведения объединены между собой мистической темой.

Эти образцы «малого жанра», как и загадочные и утонченные романы дю Морье, отличаются безупречным мастерством исполнения.

---

Я снова взглянул на часы. Без четверти шесть. На Монте Верита опустилась ночь.

Снова появился туман и затемнился кусочек ясного неба, которое я видел, а потом туман уплыл, и небо опять открылось. Я покинул свое убежище, где провел весь день. Второй раз я стоял перед выбором — идти наверх или спуститься обратно. Путь надо мной был чист. Я видел уступ горы, который описал Виктор, видел даже хребет, идущий вдоль него на юг. Это был путь, которым я должен был двинуться двенадцать часов назад. Через два-три часа луна уже взойдет и принесет достаточно света, чтобы я мог добраться до скалы Монте Верита. Я поглядел на восток, где была тропа, ведущая вниз. Она все еще пряталась за стеной облаков. И пока облака не растают, я буду в том же положении, что и весь день, не зная, какое принять решение, теряясь от страха перед плохой видимостью — невозможностью разглядеть дорогу впереди на расстоянии больше чем три фута.

В конце концов я решил не отступать, дойти до вершины и передать послание Виктора.

Теперь, когда облако было подо мной, я воспрял духом. Я еще раз внимательно изучил черновой набросок карты, начерченной Виктором, и направился к южному уступу. Я был голоден и многое отдал бы за бутерброды, которые съел в полдень. Остался всего лишь один кусочек хлеба. И еще пачка сигарет. Курить на ветру было почти невозможно, но сигареты хотя бы перебивали чувство голода.

Впереди я уже видел два пика-близнеца, застывших на фоне чистого неба. Я почувствовал глубокое волнение, когда смотрел на них, так как знал, что, стоит мне обогнуть уступ и выйти к южному склону, настанет конец моего путешествия.

Я карабкался вверх и видел, как постепенно сужается кряж и становится все круче скала — она делалась все отвесней по мере того, как перед моим взором открывались южные отроги. Прямо у меня над плечом из туманного марева выплыл край огромного лика луны, обращенного на восток. Вид ее вызвал у меня новый отчаянный приступ одиночества. Мне казалось, я один шагаю по краю земли, а подо мной и надо мной Вселенная. И никто, кроме меня, не идет следом за этим пустым диском, который движется своим путем сквозь космос в конечную тьму.

И пока вставала луна, человек, поднимающийся в горы одновременно с ней, превращался в ничто. Он больше не ощущал себя как личность. Оболочка, в которой была заключена моя сущность, двигалась, лишенная всех чувств, влекомая на горную вершину какой-то безымянной силой, которая, очевидно, получала импульс от луны. Я был движим ею, подобно приливам и отливам в водном пространстве. Я не мог ослушаться закона, властно подчинившего меня себе, как не мог не дышать. И в крови у меня бушевала уже не горная лихорадка, а какая-то горная магия. Вверх влекла меня сейчас не нервная энергия, а притяжение полной луны.

Скала сузилась и сомкнулась над моей головой, образовав арку, так что я вынужден был пригнуться и идти ощупью, но скоро я вышел из темноты на свет, и теперь передо мной сияли два серебристо-белых пика и скала Монте Верита.

Впервые в жизни я созерцал такую совершенную красоту. Я забыл о своей миссии, о своей тревоге за Виктора, забыл об облаках, державших в страхе меня весь день. Это был поистине конец пути. Его завершение. Время потеряло значение, и я о нем больше не думал. Я стоял неподвижно, глядя на скалу, озаренную луной.

Не знаю, сколько я так простоял, не помню, когда вдруг на стенах появились фигуры, которых раньше не было. Они стояли одна за другой. И их силуэты четко вырисовывались на фоне неба. Их можно было принять за каменные изваяния, так неподвижно они застыли.

Я находился слишком далеко от них и не мог разглядеть лиц и даже очертаний. Одна из них стояла поодаль от остальных, в открытых дверях башни, и на ней одной было покрывало, окутывавшее ее с головы до ног. Мне неожиданно вспомнились древние предания о друидах, кровавых закланиях, жертвоприношениях. Эти люди поклоняются луне, а сегодня — полнолуние. Какую-то жертву сбросят вниз в пропасть, и я стану свидетелем этого ритуального убийства.

Не раз в жизни я знавал чувство страха, но ужаса я не испытывал никогда. А сейчас я был скован ужасом. Я опустился на колени в тени лощины из опасения, что они могли меня увидеть, пока я стоял там на лунной дорожке. Я видел, как они воздели руки, и до меня донеслось медленное бормотание, сначала глухое, невнятное, но постепенно оно ширилось, делалось все громче, взорвав дотоле казавшуюся вечной глубокую тишину. Звуки, подхваченные эхом со скалы, высоко воспарили, а потом, опустившись, рассыпались в воздухе, и я увидел, как фигуры на стенах, все как одна, повернулись, обратив лица навстречу полной луне. Жертвоприношений так и не было. Не было и ритуальных закланий. Был только хвалебный гимн луне.

Я по-прежнему таился в тени, терзаясь своим невежеством и мучимый стыдом, как человек, который вторгся в священное место чуждой ему религии, в которой он полный профан, а в ушах звучало пение, неземное, пугающее и вместе с тем какое-то невыносимо прекрасное.

Я стиснул руки над головой, закрыл глаза, сгибаясь все ниже и ниже, пока лоб не коснулся земли.

Медленно, очень медленно великий гимн начал стихать. Он перешел в бормотание, потом в едва слышный вздох, прошелестел и замер. Тишина снова вернулась на Монте Верита.

Но я все еще не смел пошевелиться. Мои руки были прижаты к голове, лицом я касался земли. Я не стыдился своего страха. Я был затерян меж двух миров — мой ушел, а к их миру я не принадлежал. И больше всего мне сейчас хотелось вновь укрыться под бегущими облаками.

Я ждал, так и не поднявшись с колен. Затем, боязливо прижимаясь к земле, я пополз и, откинув назад голову, поглядел на скалу. Стены и башня были пусты. Фигуры исчезли. Темное косматое облако скрыло луну.

Я ждал, пока облако не ушло, и только тогда, собрав все свое мужество, нащупал в кармане письма. Я не знаю, что было в послании Виктора, но в моем письме я писал:

Дорогая Анна,

по какой-то странной прихоти Провидения я оказался в деревне у Монте Верита. Там я нашел Виктора. Он безнадежно болен, думаю, что он умирает. Если Вы хотите что-нибудь ему сказать, оставьте письмо у стены. Я его передам. Кроме того, хочу предупредить Вас, что Вашей общине, по моим наблюдениям, грозит большая опасность. Люди из долины напуганы и злы из-за того, что исчезла одна из местных женщин. Вполне вероятно, что они придут на Монте Верита и наделают много бед.

На прощание хочу сказать Вам, что Виктор всегда Вас любил и постоянно о Вас думал!

Внизу, в конце страницы, я поставил свою подпись.

Затем я двинулся вдоль стены. Подойдя ближе, я увидел узкие щели окон, о которых когда-то рассказывал мне Виктор, и подумал, что, может быть, оттуда за мной следят чьи-то глаза и за каждой узкой прорезью притаилась белая фигура.

Я нагнулся и положил письма на землю возле стены. И в это мгновение стена внезапно закачалась и раздвинулась. Из зияющего пролома протянулись руки и схватили меня — я был брошен на землю, и чьи-то пальцы сдавили мне горло. Последнее, что я слышал, теряя сознание, был задиристый мальчишеский смех.

Я очнулся, как от удара, будто рывком меня выдернули из глубины сна в реальность, но почему-то осталось ощущение, что перед самым моим пробуждением я был не один. Кто-то стоял рядом на коленях, всматриваясь в мое спящее лицо.

Я сел и огляделся, от холода я весь закоченел. Находился я в келье длиной около десяти футов, и дневной свет, бледный, призрачный, просачивался сквозь узенький просвет в каменной стене. Я взглянул на часы. Стрелки показывали без четверти пять. Должно быть, я пролежал без сознания более четырех часов, а свет, пробивающийся сквозь щель, был неестественно мертвенным, какой бывает перед рассветом.

Первое, что я почувствовал, когда открыл глаза, была ярость. Меня просто одурачили. Люди из деревни у подножия Монте Верита мне лгали, и мне, и Виктору. И руки, грубо схватившие меня, и смех мальчишки, который я явственно слышал, принадлежали самим деревенским жителям. Этот человек, хозяин дома, и его сын опередили меня на горной тропе, а потом поджидали в засаде. Они знали секрет, как проникнуть за стены. Они много лет водили за нос Виктора и думали одурачить и меня тоже. Одному богу известно, какую они преследовали цель. Вряд ли грабеж. Ведь у нас ничего не было, кроме одежды. Келья, в которую они засунули меня, была абсолютно пустая. Никаких следов обитания, не было даже доски, на которой можно было бы лежать. Странно, что они не связали меня. Двери в келье не было. Проход был открыт — длинная щель, такая же, как окошко, но все же достаточная для того, чтобы сквозь нее мог протиснуться один человек.

Я сидел и ждал, пока станет светлее и успокоятся нервы — ноги и руки вновь обретут уверенность. Чувство осторожности говорило мне, что это самое мудрое решение. Если бы я все же попытался уйти из кельи через дверной проем, я мог бы споткнуться и упасть в полумраке и не найти выхода из запутанного лабиринта коридоров и лестниц.