Максим Горький - Том 24. Статьи, речи, приветствия 1907-1928

• Название: Том 24. Статьи, речи, приветствия 1907-1928
• Автор: Максим Горький
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1949

В двадцать четвёртый том вошли статьи, речи, приветствия, написанные и произнесённые М. Горьким в 1907–1928 годах. Некоторые из них входили в авторизованные сборники публицистических и литературно-критических произведений («Статьи 1905–1928 гг.», издание «Парус», Петроград, 1917–1918; «Публицистические статьи», 1931–1933; «О литературе», 1933-1935-1937, прижизненное) и неоднократно редактировались М. Горьким.

Большинство же включённых в том статей, речей, приветствий были опубликованы в периодической печати и в авторизованные сборники не входили. В собрание сочинений статьи, речи, приветствия М. Горького (за исключением статьи «Заметки читателя») включаются впервые.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

«Да, от плохого — не уйдёшь».

В конце концов — на чём же я настаиваю? А вот на чём: рабкоры и селькоры обоего пола должны смотреть на себя как на хор, выражающий все тревоги и радости, все ошибки и успехи, все культурные запросы трудовой массы, все уклонения единиц её к старому хламу и сору, которого ещё так много и в человеке и вокруг него. Я знаю, что рабкорство и селькорство делает всё это уже хорошо, но знаю, что это можно бы делать значительно лучше, если рабкоры и селькоры станут расширять свою грамотность — и просто грамотность и социальную грамотность. Под социальной грамотностью я подразумеваю знание того, что достигнуто и достигается рабочим классом, передовой и революционной силой страны, на его путях к созданию новых форм государства, — тут есть чему порадоваться.

Ошибок много, товарищ Рябченко. Ошибки — неизбежны. Критиковать — легко, работать — трудно, это вы знаете. Не мешает помнить, что похвала успешнее лечит людей, чем порицание. А если на человека только орать, как это делали хозяева, человек — обижается. К тому же порицание далеко не всегда — поучение, а ведь нам следует именно учиться и учить друг друга. Мало сказать: не делай так. Надо ещё прибавить: вот так делай.

В нашем отношении к человеку слишком ещё много тех привычек, которыми заразило нас классовое общество. Хозяин опасался хвалить работников, боясь, чтоб работник не зазнался и не потребовал себе кусочка хозяйских барышей. Именно охрана барыша, стремление всеми средствами увеличить его было основной задачей, основным стремлением хозяина, — отсюда и выросли все мерзости жизни, как вы знаете. Человек рассматривался хозяином только как раб, как источник физической силы, которую можно превратить в деньги, в удобства, в радости хозяйской жизни, — это вам тоже известно.

Естественно, что тогда было выгодно рассматривать человека как негодяя, который ничего, кроме жесточайшей критики и порицания, с точки зрения церковной и всякой иной морали, — не заслуживает. Тогда обывательское и казённое «критическое отношение к действительности» было, в сущности, критическим отношением к человеку, которому всячески запрещалось изменять действительность к лучшему для себя.

Теперь отношение к трудящемуся человеку должно быть решительно изменено, теперь «мораль» должна быть построена на уважении к нему и к его работе. Рабкорство должно быть хорошо осведомлено о всей массе и обо всём ходе этой работы. Товарищ Терентьев пишет: «Хорошее мы все знаем». Сомневаюсь, так ли это? Да и мало знать, нужно ещё понимать и помнить. Надо знать, что за неполные 10 лет ваши товарищи создали в Союзе Советов уже не мало такого, чего нигде не было и нет.

Например: для крестьян созданы отличные газеты, журналы, популярно-научная литература по всем вопросам сельского хозяйства и быта; никогда, нигде крестьянство не видело таких забот о нём, как это делается у нас.

Селькор, избач должны знать, что в Соликамском уезде открыты и разрабатываются богатейшие залежи калийных солей — превосходного удобрения; они должны знать всё, что делается для деревни.

Рабкору не следует забывать, что рабочий класс выделил из своей среды десятки изобретателей, механиков, людей с высшим образованием, писателей, поэтов.

Учёными Союза Советов, которые работают — по их словам — так энергично и плодотворно, как им раньше не удавалось работать, — сделан целый ряд важнейших открытий, изобретений, найдено огромное количество ценнейших ископаемых. Превосходно работают краеведы, изучая Страну Советов. Нигде в других странах женщины не принимают такого активного участия в общегосударственной работе, как у нас.

Или — вот факт: в 1905 году племя чувашей пыталось создать газету, она существовала год, имея тысячу подписчиков на миллион чувашей. За последние 10 лет чуваши создали 5 газет, одна из них имеет уже 10 тысяч подписчиков, выросло до тысячи [число] корреспондентов, существует чувашское книгоиздательство, создан в Чебоксарах национальный музей, библиотека, оркестр, хор. До революции было 30 чувашей с высшим образованием, сейчас их — 600.

Это — факт немалого значения, ведь и все другие племена Союза Советов так же быстро приобщаются к жизни активной, культурной, строят города, уходят от жизни кочевой к осёдлой. На всём пространстве Союза Советов, во всех его медвежьих углах и берлогах у рабочего класса есть — в лице рабкоров и селькоров — свои глаза, свои голоса, и никогда ещё ни в одной стране пресса не давала такой широкой и до ничтожных мелочей освещённой жизни, как это есть у нас.

Во всех областях жизни мы «уходим от плохого», и люди, склонные к мрачному унынию, как, например, товарищ Ульяненко, должны знать это для того, чтоб из потока энергичной коллективной работы черпать бодрость и силу, чтоб не поддаваться настроениям безнадёжным, не говорить:

«От плохого не уйдёшь».

Неверно это — уходим. Бодрее, товарищи, учитесь чувствовать себя и на малом деле большими людьми.

Ещё раз повторяю: необходимо издание журнала «Наши достижения», — журнала, который давал бы возможно полную картину всего хода работы по созданию новых форм жизни.

М. Горький

8 марта 1928 г. Сорренто.

О пользе грамотности

Грамотность — необходима.

Это я говорю серьёзно: грамотность совершенно необходима для всех людей, а в особенности для тех, которые занимаются литературой.

Я вынужден напомнить об этом по следующей причине: молодой русский литератор, путешествуя «галопом по Европам» и посетив окрестности Неаполя, рассказывает в одной из московских газет: «Рядом — залив Адриатического моря, с другой стороны его отлично виден Везувий». Издревле ведомо, что Неаполь расположен на берегу залива Тирренского моря и залив этот называется Неаполитанским; что же касается моря Адриатического, то оно находится в другом месте, так что молодой писатель, путешествуя «галопом», врёт в карьер. А редактор газеты печатает враньё, не замечая его.

Можно бы и не обращать внимания на этот «анекдот», но мне приходится нередко видеть молодых писателей, и, к сожалению, все они более или менее предрасположены к творчеству именно таких анекдотов. И невольно жалеешь, что они путешествуют галопом, а не пешком, как это делают немецкие студенты.

Современные русские люди вообще приезжают в Европу как будто лишь затем, чтобы посмотреть, как она разваливается, и смекнуть, скоро ли рассыплется в прах и пыль. Спросишь путешествующего галопом:

— Как вам нравится море?

Он гордо отвечает:

— Что у нас своих-то морей нету, что ли!

Эта гордость своими морями и презрение к чужим распространяется и на всё, чем богата европейская суша. Например — музеи. В них многому можно поучиться, многое можно понять. Но «гордый росс», снисходительно шагая по помпейским залам Неаполитанского музея, скучно ворчит:

— Не понимаю. Не понимаю.

Казалось бы, если не понимаешь, попытайся понять; понимание — это очень хорошее человеческое дело. А молодой российский литератор «не понимает» для того, чтобы другим ясно было: все что-то понимают, многие удивляются, а вот он, который из Москвы, — не понимает. Даже не хочет понимать.

Другой, галопирующий по залам Уффици, может ошеломить таким умозаключением:

— Чёрт возьми, какая масса красок истрачена!

Кроме музеев и величественных обломков древности, которые тоже хорошо учат понимать прошлое народа, его творчество, его работу, в Европе и по сей день люди работают очень много, упрямо, разнообразно. Крестьянин юга Италии работает на своей земле круглый год, а не пять-шесть месяцев, как русский крестьянин. Факт интересный и способен навести на размышления весьма поучительные. Не заметно, чтоб этот факт заставил людей размышлять, точно так же, как не заметны для галопирующих путешественников искуснейшие и тяжёлые каменные работы итальянских крестьян. Вообще работа, быт — не возбуждают любопытства молодых россиян. И, когда читаешь очерки их путешествий, удивляешься, как мало люди видели и как плохо видели то, на что взглянули с практической целью — описать. Очень мало обнаруживают интереса молодые путешественники к прошлому и настоящему чужих стран.

Возможно, что есть вещи, не знать которые приятнее, чем знать. Но я — за то, чтобы знать всё. Писатель обязан знать как можно больше.

Молодые писатели мало знают. Очевидно, поэтому они плохо усваивают сходства и различия между вещами, звуками, красками, явлениями природы.

«Верней клади ступень ноги», — советует один поэт, не замечая некоторого несходства между ступней ноги и ступенью лестницы.

Другой рассказывает:

«Бренчит пролётка запоздалым цоком», — у этого нет ясного представления о звуках: он не понимает, что бренчать и цокать пролётка не может, что цокают подковы лошади, а не пролётка.