Иван Алексеев - Завтрашний взрыв

• Название: Завтрашний взрыв
• Автор: Иван Алексеев
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2007
• ISBN: 5-9717-0441-9

На русскую землю обрушилось нашествие, какого не было уже двести лет. Крымский хан со стотысячным войском идет на столицу, его направляют турецкие военные советники.

Вместе с ордой на Москву движется знаменитая турецкая артиллерия, а посланные самим султаном агенты - коварные «рыцари плаща и кинжала» — занимаются разведкой и диверсиями. Есть и специальный отряд из русских перебежчиков, недовольных жестоким правлением Ивана Грозного; этим изменникам отводится важная роль во взятии Москвы.

Выставленная против них царем Иваном армия не оправдывает надежд. Лишь горстка молодых дружинников из тайного Лесного Стана способна разгадать и сорвать дьявольский замысел врага…

---

Но хан, целенаправленно ведя орду к Москве, не мог да и не хотел слишком долго оставлять своих доблестных воинов без законной добычи. Основная цель любого набега — это грабеж и убийство. Именно за эти высшие радости и готовы были рисковать жизнями обитатели бесплодных степей, где никакой производительный труд не способен принести мало-мальски приличного дохода. И хан по ходу движения непрерывно направлял во все стороны небольшие летучие отряды на грабеж близлежащих сел и городков. Состав этих отрядов постоянно менялся, чтобы как можно больше воинов смогли заняться любимым делом и поднять тем самым свой боевой дух перед решающей битвой.

Три сотни всадников на низкорослых конях столпились на развилке. Поднятая ими во время скачки пыль еще не осела и окутывала остановившийся отряд серым плотным облаком. Возглавлявший отряд мурза в задумчивости поворачивал голову влево и вправо, поочередно рассматривая каждую из дорог, выбирая, куда повернуть жаждущих крови и добычи воинов. На нем был довольно дорогой, покрытый серебряной насечкой панцирь, на голове красовался железный шлем с забралом, то ли генуэзский, то ли испанский. Трое помощников мурзы, предводительствовавшие входившими в отряд сотнями, имели доспехи попроще: кольчуги да открытые круглые шлемы. Рядовые ордынцы были в своей обычной одежде: овчинных безрукавках, вывернутых мехом наружу, да в косматых шапках, волчьих или лисьих. За спиной каждого висел саадак, то есть чехол для лука, сдвоенный с колчаном для стрел. В снаряжение и вооружение всадников также входили небольшие круглые щиты, у начальства — железные, с украшениями, у остальных — кожаные или деревянные, копья с крючьями, сабли и, конечно же, волосяные арканы.

Мурза перестал вертеть головой, сунул руку за ошейник панциря, достал амулеты, висевшие у него на груди на шелковой тесьме, принялся прикладывать их к щекам и ко лбу. Он сопровождал эти жесты загадочным невнятным бормотанием. Закончив процедуру гадания, на которую его подчиненные взирали с почтительным восхищением, мурза решительно указал нагайкой на левую дорогу, ведущую к недалекому лесу. Повинуясь жесту мудрого повелителя, по этой дороге тут же помчался вскачь головной дозор, а за ним с некоторым интервалом двинулся и весь отряд. Разумеется, мурза, отправленный ханом в свободный поиск и уже с раннего утра рыскавший по незнакомой местности, сделал правильный выбор: та дорога, что вела направо, шла через равнину, на которой не было видно никаких признаков населенного пункта, а значит, и грабить было некого. А вот в лесу вполне могла скрываться русская деревенька. Так что скептики, не верившие в действенность амулетов, если бы таковые и нашлись поблизости, были бы вскоре посрамлены.

Головной дозор мчался по незнакомой дороге, полагаясь не только на милость богов, покровительствовавших отважным воинам. Высокая скорость движения давала степным всадникам некоторое тактическое преимущество: либо они проскочат засаду, притаившуюся в лесу, и не дадут противнику возможности выстрелить прицельно, либо смогут с ходу перескочить небольшой завал, сделанный поперек дороги, опять-таки избежав прицельного огня. Низкорослые кони хорошо прыгали в длину, но барьеры брали неохотно. На коротком галопе они могли и «закинуться» перед препятствием, а на полном скаку им придется волей-неволей, не останавливаясь, перемахивать через завал.

Расчет ордынцев на быстроту и внезапность себя оправдал. Пройдя плавный поворот и вылетев на длинный прямой отрезок дороги, воины увидели в двухстах шагах перед собой телегу, запряженную тройкой лошадей. Телега была доверху нагружена разнообразной поклажей, в которой опытный глаз безошибочно мог распознать самую желанную добычу — багаж беженца, состоявший, естественно, из наиболее ценных вещей. Возница, сидевший на облучке, конечно же, услышал стук копыт мчавшейся ему навстречу конницы и имел некоторое время, чтобы скрыться, прежде чем всадники увидят его. Но вместо того чтобы бросить телегу и спасаться бегством в лесу, он, то ли растерявшись от неожиданности, то ли не в силах расстаться со своим добром, попытался развернуться на узкой дороге и умчаться от надвигающейся опасности. Естественно, этот маневр горе-вознице не удался. Ордынцы налетели, как ураган. Просвистел в воздухе длинный аркан, и петля захлестнулась на плечах сидевшего на облучке телеги человека, сдернула его наземь.

Доблестные воины мгновенно спешились, вернее, спикировали на телегу, как коршуны на тушканчика, и принялись набивать свои седельные сумки всем, что попадало под руку. Впрочем, один из ордынцев бросился не на поклажу, а на ее бывшего хозяина, прижал его голову коленом к земле, накрепко связал руки арканом. Захваченный раб также представлял значительную материальную ценность. Тем более что это был не какой-нибудь жалкий немощный старец, а вполне здоровый, крепкий на вид молодой мужик. Его, конечно же, можно будет потом продать с большой выгодой. Да и за захват языка начальник отряда отвалит щедрую награду.

Вскоре из-за поворота показались основные силы во главе с мурзой. Мельком взглянув на пустую телегу и раздувшиеся чересседельные вьюки дозорных, мурза подъехал к стоявшему на обочине воину, державшему пленного на аркане, как собаку на поводке. Мурза чуть повернул голову, собираясь подозвать своего нукера, хорошо говорящего по-русски, но тот сам уже спешил к нему, покинув строй остановившегося посреди дороги отряда. Многие ордынцы неплохо знали русский язык, поскольку постоянно общались с русскими рабами, которых каждый год захватывали во время набегов. В некоторых людях природой заложена склонность к изучению чужеземных языков, ну а иных и палкой не заставишь этого делать. Хотя пленных, разумеется, как раз палками и заставляли понимать команды хозяев.

— Спроси у этого презренного мужика, далеко ли расположена его деревня и сколько в ней живет людей, — приказал мурза толмачу-добровольцу.

Толмач, сложив ладони на груди, склонился перед повелителем в знак повиновения и, тронув поводья, подъехал вплотную к пленному. Для налаживания диалога ордынец, не вынимая ногу из стремени, небрежно пнул мужика в лицо, лениво хлестнул по плечам нагайкой. Тот дернулся, скорчился, попытался уклонить голову от ударов, но начавший допрос воин был опытным специалистом в своем деле, и он сразу понял, что перед ним легкий клиент, который с готовностью выложит любую информацию. Ордынец слегка удивился этому обстоятельству, поскольку большинство русских, даже немощных на вид, вели себя совсем иначе. А этот был молодой и здоровый. Толмач еще раз огрел пленного нагайкой и спросил грозно:

— Кто ты есть таков? Как ты посмел загородить дорогу войску непобедимого хана, который пришел забрать земли у вашего ничтожного трусливого царя?

— Нет, нет! Что ты, что ты, витязь! Я не загораживал, я случайно оказался на пути ваших воинов! — захлебываясь, запричитал мужик. — Я просто ехал... Я простой крестьянин... Я здесь живу!

— Как твое имя? Где твоя деревня?

— Псырем меня кличут, господин. А село-то тут, недалече, за леском. — Мужик, забыв, что он связан, попытался было показать рукой, но не смог и, подобострастно изогнувшись всем телом, вытянув голову, изобразил из себя дорожный указатель.

Ордынец резко дернул мужика за ворот рубахи, в упор уставился ему в глаза страшным немигающим взглядом и задал главный вопрос:

— Богатая ли твоя деревня? Сколько в ней людей?

— Богатая, богатая! — с радостной готовностью затараторил мужик. — Почитай, сотня дворов! Я и сам-то человек не маленький, в подручных у самого видного нашего селянина, Никифора, состоял. Так у него вообще не дом — хоромы, сундуки да закрома полны-полнехоньки! Покуда он жив был, так в соседнем городке еще две лавки держал!

— Так этот достойный человек умер? — возмущенно воскликнул ордынец, словно собираясь обвинить Псыря в смерти богатея и попытке лишить доблестных ханских воинов их законной добычи.

— Умер,— скорбно покачал головой Псырь, не уловивший подтекста, прозвучавшего в вопросе. — Царство ему небесное! Неведомыми злодеями убит.

— А хоромы, а сундуки, добро все где? — свирепо рявкнул толмач, близко к сердцу принявший ухудшение криминогенной обстановки в русских селах.

Глаза Псыря забегали, он на секунду смешался, но затем произнес:

— Так где ж ему быть, витязь, все в целости и сохранности, у вдовы и детишек.

Разумеется, сей достойный друг покойного богатея не стал сообщать проклятым басурманам о том, что вокруг наследства Никифора завязалась жуткая свара и что прихвостни, много лет ползавшие перед богатеем на брюхе, попытались каждый отхватить по куску у беспомощной вдовы и малолетних сирот. Кстати, добро, которое Псырь вез на телеге в безопасное, по его мнению, место, как раз и являлось частью того самого наследства, которую он обманом и хитростью присвоил себе.