Дуглас Брайан - Повелитель сновидений

• Название: Повелитель сновидений
• Автор: Дуглас Брайан
• Жанр: Героическая фантастика

---

Внизу, на кухне, гремел котлами повар. Аппетитный запах тушеного мяса донесся до Сони и она невольно раздула ноздри. Готовили в «Веселом вепре» и впрямь отменно.

Соня ощупала кошель, висевший у нее на поясе рядом с кинжалом. Довольно тощий после того, как она заплатила за гостиницу, но все же не совсем еще пустой.

И все же… что это там, в углу?

Странно. Соне совсем не хотелось смотреть на это. Даже любопытство не могло пересилить этого нежелания. Почти против своей воли она приблизилась все-таки к этому месту и наклонилась над бесформенной черной тряпкой, брошенной в углу. Соня готова была дать руку на речение, что, когда вечером она ложилась спать, этой тряпки здесь не было. Взяв тряпку в руки и расправив ее, она вздрогнула: это была черная кожа, целиком снятая с человека, как чулок. На месте глаз и рта зияли провалы, но все остальное: пальцы рук и ног, даже волосы — курчавые, вьющиеся — были в сохранности.

Соня выронила кожу, как будто та обожгла ей руки. Что за мерзость! Сжав губы, она вновь подошла к окну. Неожиданно ей показалось, что бросить все и бежать из этого проклятого места будет обыкновенной трусостью. Какие-то темные силы явно бросали ей вызов. Чего они хотели от нее? Замыслили ли погубить ее или же хотели перетянуть на свою сторону?

И так ли темны эти силы, чтобы ненавидеть их и стремиться уничтожить?

* * *

А лавки в Каросе и впрямь хороши и богаты. Одно наслаждение бродить по торговым рядам, перебирая шелковые ткани самых разных цветов — и лазурных, как море, и желтых, как яичный желток, и красных, как кровь… Торговцы встречали ее, низко кланяясь и расхваливая свои товары, и даже когда Соня уходила из лавки, ничего не купив, желали ей доброго дня и удачных покупок.

В других лавках Соня прикладывала к шее и Ушам ожерелья и серьги из жемчугов, кораллов, резного эбенового дерева, редчайших туранских изумрудов и слоновой кости.

Торговцы парфюмерией охотно показывал ей свой товар, подводили черной тушью светлые глаза Сони, с помощью особой кисточки щеточки придавали ее бровям то удивленное, то суровое выражение, красили ее рот в кроваво-красный цвет, отчего Сонино лицо приобрело оттенок чувственности, румянили ее слишком бледные, на их взгляд, щеки…

Когда же и в этой лавке Соня не сделала ни одной покупки, торговец в отчаянии всплеснул, руками и преподнес ей подарок: маленький флакон в виде поднявшейся на хвосте кобры. Соня понюхала: благовонное масло.

— Одна капля, госпожа, нанесенная на волосы или между грудей,— и ты станешь неотразимой для мужчины, которого изберешь для утех. О, он решит, что это он тебя выбрал, но ты-то будешь знать, какова истина! Поверь мне, прекраснейшая.

Соня улыбнулась. Хотя ее и одолевали тягостные мысли, весьма далекие от развлечений и покупок, торговец косметикой сумел развеселить ее. Она попыталась представить себе здесь, в Стигии, мужчину, которого захотела бы пленить… и неожиданно образ Ментаптэ власти встал перед ее внутренним взором.

Поспешно она вышла из лавки, сжимая флакон в кулаке. Почему она вспомнила о молодом жреце давно уснувшего бога? Несомненно, он хорош собой но… И этот пьянящий, сводящий с ума запах густого масла, заточенный в маленьком сосудике… с чего бы торговцу делать такие подарки? Соня почти не сомневалась, что и сосудик, и благовоние — очень дорогие вещи. Долго не раздумывая, она зашла в соседнюю лавку. Торговец, сухощавый человек с огромным носом и пронзительными черными глазами, уставился на нее так пристально, словно хотел спросить:

«Ну, а вы в каком преступлении пришла сознаться, моя милая?»

— Чем могу быть полезен госпоже? — осведомился он скрипучим голосом.

— Я получила подарок от одного… мужчины,— слегка запнувшись, заговорила Соня.

— Так, так.— Торговец облокотился о прилавок и шевельнул своим огромным носом.— Думаю, об этом вам лучше рассказать вашей матушке, прекраснейшая.

— Я просто хотела попросить вас посмотреть — действительно ли это дорогая вещь. Видите ли, мне неловко принимать подарок, если он стоит дороже пяти медяков… Ведь это означает, что я должна…

— Ну, это уж не мне решать, что вы там должны мужчине, который делает вам подарки, превосходнейшая,— оборвал торговец.— Впрочем, я охотно выполню вашу просьбу. Я — величайший знаток самых разнообразных товаров, ибо в своей жизни торговать мне приходилось и шелками, и сосудами, и изделиями из стекла и глины, и драгоценностями, и благовониями, и…

— Именно о благовонии и идет речь, хвала Кобылице! — обрадовано сказала Соня, прерывая излияния торговца.— Вот, взгляните. Дорого ли стоит эта вещица?

Торговец взял сосудик и поднес к самым глазам. Несколько минут он вертел его и так и эдак, колупал ногтем, стучал по нему пальцем, даже пробовал на зуб, но скривился и быстро оставил эту попытку. Затем, в целях более точной экспертизы, вынул из-под прилавка большое увеличительное стекло и навел его на сосудик.

При этом лицо торговца оживленно двигалось: нос шевелился, губы кривились, лоб то и дело бороздили морщины.

Наконец он снял крышечку и понюхал масло.

— Да, моя дорогая и блистательная,— обратился торговец к Соне,— если вы думаете, что что-то задолжали этому мужчине, то выбросьте из головы подобные мысли. Конечно, я не ваша мать и не ваша наставница, но на правах старшего и умудренного годами испытаний могу дать совет: если этот человек предложит вам супружество — откажите. Подарок его стоит от силы три медяка, да и то не во всякий базарный день. Это грошовый сосудик самой кустарной и примитивной работы. Сейчас таких не делают — вот единственное, что заставляет думать, будто он представляет какую-либо ценность, но в былые годы такими сосудиками была наводнена вся Стигия. Не было грошовой потаскушки, у которой в комнате не стояла бы такая кобра. Можете мне поверить, блистательная! Что до масла, то это дешевка. Не вздумайте пользоваться им. К тому же оно прогоркло, бранный запах.

— Мне не показалось…— начала, было, Соня.— То есть я хочу сказать: по-моему, запах как запах. Здесь, кажется, любят сильные, тяжелые ароматы.

Торговец сморщил нос:

— Прошу вас, сверкающая! Я вас умоляю! В запахах я понимаю, куда больше вашего! Масло прогоркло! На вашем месте я выбросил бы эту безделку и забыл о ней, а того мужчину навсегда бы изгнал из своего сердца и мыслей! Впрочем, ваша воля со мной не соглашаться. К сожалению, советы просят для того, чтобы им не следовать.

С этими словами он вернул Соне флакон и отвернулся, явно обиженный до глубины души. Соня заверила его в том, что непременно воспользуется полученным советом, и совершенно искренне поблагодарила за разговор.

Она вышла из лавки на яркое солнце. Выбрасывать флакончик она не собиралась. Конечно, вещица грошовая… но иногда и на последний грош можно купить лепешку или краюху хлеба!

* * *

— Она взяла! — Голос маленького сморщенного человечка дрожал от возбуждения.— Она взяла! Сработало, господин, сработало!

Ментаптэ полулежал в своей убогой темной комнате, а слуга приплясывал перед ним, то приседая, то бегая взад-вперед, то внезапно останавливаясь и хлопая себя ладонями по бедрам.

Вся комната была окутана сладко пахнущим дымом, поднимавшимся над курильницей.

Ленивым движением Ментаптэ подбросил туда еще горстку ароматических углей, и новая струя дыма заволокла его, точно обвив лентой.

— Что ты кричишь? — осведомился он у слуги недовольным тоном.— Я созерцал мое божество, я пребывал в иных временах, и иные прислужники воздавали мне почести… О, что я видел! Позолоченные черные храмы, вереницы девственниц, чьи груди умащены благовонными маслами, а лбы хранят кровавую печать жертвенности… Длинные позолоченные тела змей, извивающиеся в темных коридорах… Танцовщицы в пышных одеяниях цвета пурпура и расплавленной меди, обнаженные по пояс, с живыми змеями в руках и косах… Звон колокольчиков, гром барабанов… пронзительная песня флейты…

Молодой жрец опустил веки и вновь погрузился в свой транс, где мог созерцать картине былого величия Сета.

Но Биджаз сделал попытку вырвать его из этих сладких грез.

— Очнитесь, господин мой! Вернитесь на миг в этот бренный, в этот отвратительный умирающий мир! Это ведь ненадолго — всего лишь на миг. Если вы не выполните своей миссии, утонув в сладких мечтах о былом, то это былой никогда не вернется к нам в своем прежнем блеске и великолепии!

Однако одурманенный своими видениями Ментаптэ не слышал слов слуги.

— Проклятье,— пробормотал Биджаз, обращаясь больше к самому себе,— этот самонадеянный молодой болван, кажется, накурился какой-то дряни или нанюхался испарений черного лотоса и теперь глух к голосу рассудка! Что же мне делать? Эдак он проспит истинное величие, удовлетворяясь фальшивым и иллюзорным! Схватив кожаное ведро, Биджаз выбежал из комнаты.