Гарднер Дозуа - Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк

• Название: Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк
• Автор: Гарднер Дозуа
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-352-02106-4

Новая антология мировой научной фантастики под редакцией Гарднера Дозуа представляет лучшие образцы жанра. Впервые на русском языке!

Для тех, кто готов покорять бескрайние просторы Вселенной и не боится заблудиться в закоулках виртуальной реальности, Питер Ф. Гамильтон и Вернор Виндж, М. Джон Гаррисон и Кейдж Бейкер, Стивен Бакстер и Пол Ди Филиппо, а также многие другие предлагают свои творения, завоевавшие славу по всему миру. Двадцать восемь блистательных произведений, которые не оставят равнодушными истинных ценителей — «Science Fiction».

---

Когда Голеску, волоча за собой Эмиля, вернулся в густую тень у задней повозки, кошелек заметно полегчал. Эмиль был так набит сосисками и сахарной ватой, что туговато соображал, а все внимание его занимали дешевая кукла и волчок. Тем не менее Голеску вытащил из кармана новенькую колоду, разорвал обертку и перетасовал карты, глядя на Эмиля глазами влюбленного волка.

— Я о таком слыхал, мое хилое чудо, — проворковал он, перебирая карты толстыми пальцами. — Люди, совершенно не приспособленные к жизни, да-да, иногда настолько не от мира сего, что их приходится кормить и пеленать, словно грудных детей. И при этом обладают блестящим талантом! Неимоверная одаренность во всем, что касается цифр и знаков! Давай-ка посмотрим, относишься ли ты к подобным феноменам…

Час, потраченный на всестороннюю проверку, к удовольствию Голеску подтвердил, что Эмиль способен более чем ловко обращаться с картами: достаточно было просто помахать перед его носом разложенной веером колодой, и он точно запоминал последовательность карт.

— А теперь, мой милый мальчик, остается ответить лишь на один вопрос, — начал Голеску, швыряя колоду через плечо во мрак ночи. Карты разлетелись, словно сухие листья. — Почему же мадам Амонет не пользуется твоими несравненными талантами, чтобы нажить себе богатства сверх пределов даже самых алчных мечтаний?

Эмиль ничего не сказал.

— Казалось бы, проще простого. Решительно не понимаю, — повторял Голеску, пригнувшись, чтобы поглядеть на очередь, выстроившуюся к двери передней повозки.

Оттуда только что вышла женщина, она всхлипывала и заламывала руки. Хотя ярмарка уже понемногу пустела, в очереди было несколько явных головорезов, которые дожидались… Чего? Предсказания будущего? Вряд ли. У некоторых, судя по всему, под одеждой были припрятаны объемные свертки.

— С таким болванчиком-везунчиком, как ты, она была бы царицей игорных домов от Монте-Карло до Санкт-Петербурга, — Дивился Голеску. — Да и вообще с такой-то фигурой она могла бы стать самой богатой шлюхой в Риме, Вене или Будапеште! Ну, то есть если в маске… Так почему же она засиживается допоздна, скупая у мелких грабителей краденые ложки да часы? Какой с этого навар? Эмиль, дружочек, что ей нужно?

— Черное Зелье, — ответил Эмиль.

Когда последний головорез убрался восвояси, из повозки показалась Амонет и взглянула прямо на Голеску, расположившегося в темноте. Он-то собирался устроить эффектный выход, но теперь, когда рассчитывать на элемент неожиданности уже не приходилось, просто помахал рукой с глуповатым видом.

— Где Эмиль? — сурово спросила Амонет.

— Цел и невредим, о моя королева, — ответил Голеску, приподняв Эмиля за шкирку. Тот, испугавшись света, жалобно заверещал и закрыл глаза. — Спасибо, мы прекрасно провели вечер.

— Иди спать, — велела Амонет Эмилю.

Человечек вывернулся из рук Голеску и метнулся в повозку.

— Вы его покормили? — спросила Амонет.

— По-царски! — заявил Голеску, — Вы спросите, где я взял на это средства? А вот! — И он показал кошелек с тем, что осталось от двадцати тысяч леев, и позвенел им, придав лицу самое что ни на есть соблазнительное выражение. К величайшей досаде Голеску, у Амонет даже глаза не блеснули.

— Приведите лошадей и запрягайте. Мы уезжаем.

Голеску был обескуражен.

— Разве вам не хочется узнать, откуда у меня эти славные денежки?

— Украли? — спросила Амонет, сняв с крюка у двери фонарь и погасив его.

— Как можно?! — с неподдельным возмущением воскликнул Голеску. — Если хотите знать, я их выиграл и принес вам. Догадался, сколько просяных зерен в кувшине.

За прошедший вечер он уже несколько раз — и в различных вариантах — успел представить себе ее страстную признательность. Тем не менее Голеску не был готов к тому, что произошло на самом деле. Амонет развернулась, стремительно, словно змея, и схватила его за горло.

— Как вы догадались? — спросила она. Очень тихо.

— Я необычайно талантлив! — прохрипел Голеску, чувствуя, как глаза его лезут на лоб.

Амонет сильнее сжала пальцы.

— Это ведь Эмиль догадался, правда?

Голеску только кивнул — чтобы говорить, ему не хватало воздуха.

— Надеюсь, вы не додумались втянуть Эмиля на азартные игры?

Голеску помотал головой. Она вплотную приблизила к нему лицо.

— Только попробуйте взять Эмиля в игорный дом: поймаю — убью. Понятно?

Она разжала пальцы и отшвырнула Голеску к повозке. Тот выпрямился, вдохнул воздуху, поправил съехавшую на лоб шляпу и сказал:

— Ну что ж, я узнал его тайну. Да будет мне позволено смиренно поинтересоваться у мадам, какого черта она не воспользуется нашим миниатюрным другом, чтобы стать возмутительно богатой?

— Потому что никакой тайны у Эмиля нет, — прошипела Амонет. — Он сам тайна.

— Ах, это все объясняет, — буркнул Голеску, потирая шею.

— Вот и хорошо, — отозвалась Амонет. — А теперь приведите лошадей.

Голеску сделал, что велели, кипя от возмущения и любопытства — и от кое-чего еще, в чем он не смог бы признаться даже себе. Сказать, будто Амонет в гневе была прекрасна, было нельзя ни при каком насилии над воображением, однако…

Ощущение ее пальцев на коже, неожиданная сила ее рук… и аромат ее дыхания — так близко… словно какая-то неведомая пряность…

— Неужели мое глупое сердце поработила страсть? — вопросил он лошадь, запрягая ее в повозку.

* * *

Весь остаток безлунной ночи они ехали вдоль темной реки и много раз слышали волчий вой в далеком темном лесу.

Этот вой пробудил у Голеску героические фантазии. В них он размахивал исполинским ружьем и выпускал в стаю свирепых хищников бессчетное множество пуль, защищая Амонет, и она была так благодарна за своевременное спасение, что… что сняла большую часть одежды и устрашающую маску, которую до сих пор носила. В действительности Амонет оказалась прекрасной, хотя ему никак не удавалось толком рассмотреть ее, поскольку стоило Голеску броситься в ее объятия, как ноги у него запутались в чем-то похожем на розовую сахарную вату, которую кто-то бросил на ярмарочной площади…

А потом розовые волокна превратились в паутину, а Эмиль был попавшей в нее букашкой, и он все визжал и визжал тоненьким голоском, что было довольно странно: ведь он же упырь.

— Упыри ведь сами высасывают кровь? — удивленно спросил Голеску у Амонет, но она побежала к темной реке, которая была Нилом, а Голеску побежал за ней, на ходу разоблачаясь, но тут из-за пирамид взошло солнце.

Голеску хрюкнул и сел, щурясь от утреннего света.

— Мы стоим, — объявил он.

— Да, — отозвалась Амонет, распрягая лошадей.

Судя по всему, ночью они свернули с дороги и теперь находились на лесной поляне, со всех сторон окруженной густым кустарником.

— Вы разобьете лагерь здесь, — сказала Амонет. — А мне нужно кое с кем встретиться. Будете жить в передней повозке и присматривать за Эмилем. Я вернусь самое позднее через три дня.

— Конечно, — буркнул Голеску, еще не проснувшись окончательно.

Он сидел, почесывая небритый подбородок и глядя, как Амонет уводит лошадей за кусты. Было слышно, как где-то совсем близко журчит вода. А вдруг Амонет собирается не только напоить лошадей, но и искупаться в живописном лесном озерке?

Он спрыгнул на землю и поспешил следом за Амонет, стараясь двигаться как можно тише, но его тайные надежды не оправдались: Амонет просто стояла на берегу, скрестив руки на груди, и смотрела, как лошади пьют. Голеску содрогнулся. Яркий утренний свет явно не был ей лучшим другом.

С невозмутимым видом приблизившись, Голеску спросил:

— А что же кушает наш юный друг, помимо сахарной ваты и сосисок?

— Корнеплоды, — ответила Амонет, не утруждаясь даже повернуть голову. — Картошку, репу, морковь, пастернак. Надо их сварить и размять, без соли, без перца, без масла, иначе он не станет есть. Хлеб он ест любой, если обрезать корку. Поленту, но опять же без соли и масла. Пьет он воду.

— Как это мило с его стороны, — проворчал Голеску, скорчив недовольную мину. — А где вы нашли нашего крошку?

Прежде чем ответить, Амонет немного заколебалась.

— В лечебнице для душевнобольных, — сказала она.

— А! А там, конечно, не знали, кто он такой, да? — уточнил Голеску.

Амонет обернулась и посмотрела на него так, что он едва не испачкал штаны.

— А вы знаете? — спросила она.

— Убогий дурачок, который отлично умеет считать, — отозвался Голеску. — Я только одного не могу понять — почему вы не применяете его громадные белые мозги для того, чтобы разбогатеть. Но в конце концов это ваше дело. А что еще заботливая нянюшка должна знать о его питании и сне?

— Только то, что если вы вздумаете похитить его, пока меня нет, я вас догоню и убью, — ответила Амонет, нисколько не повысив голос, однако каким-то образом сумев убедить Голеску в полнейшей искренности своих намерений.