Александра Верёвкина - Осколки вечности

• Название: Осколки вечности
• Автор: Александра Верёвкина
• Жанр: Фэнтези

Семнадцатилетняя девушка Астрид переезжает вместе с родителями в тихий городок Грин-Каунти, штат Джорджия. Красивый дом, наполненный своей историей, живописные окрестности и…загадочный незнакомец, являющий в комнату девочки по ночам. Конечно же, он вампир. Банальная завязка в итоге погружает в мир абсолютно иных бессмертных. Они не обладают сверхспособностями. Да чего уж там, даже клыков не имеют! Зато могут "похвастать" неординарным прошлым. Интриги прилагаются! Эта история прежде всего о людях, их отношениях, чувствах и разочарованиях. Жизнью правит Случай, и "Осколки вечности" прямое тому доказательство. От автора фанфиков по ДВ "Темные души" и "Холодный почерк души". Рекомендован к прочтению всем, кто когда-либо был неравнодушен к Йену Сомерхалдеру и несравненному Деймону Сальваторе.

---

— Астрид, — как нельзя более мягко произнес я, — ты совершенно не понимаешь, что делаешь. Нельзя вот так вот ни с того ни с сего истово верить в человека, о котором ты ничего не знаешь, пускать к себе в дом, в свою жизнь, привязываться к нему и пытаться подстраиваться. Это неправильно.

И глупо, но последнего я добавлять не стал. Она не кажется мне глупой, просто не знающей жизни, ее жестких принципов и волчьих законов. Ей еще не приходилось обжигаться и набивать шишки, отсюда и щенячья уверенность, что все плохое происходит и будет происходить с другими, только не с ней.

— Но мне спокойно рядом с тобой, — упрямо выдвинула девочка 'веский' аргумент, возвращаясь обратно под одеяло. — Я не чувствую того, что совсем тебя не знаю. И не пытаюсь подстраиваться.

Разумеется, нет. Ты просто влюбилась, что я понял буквально секунду назад.

— А еще ты сказал неправду, — как бы между прочим ввернула Астрид, заставив меня похолодеть от страшной догадки.

— В самом деле? — криво усмехнулся я, присаживаясь на край кровати. Даже у бессмертных иногда 'ноги не держат'.

— Да, — заявила она, полностью уверенная в своей правоте. — И меня это ничуть не пугает. Мне пришла в голову идея проверить твой рассказ с помощью Google, потому что во сне…Впрочем, неважно. В общем, первая модель циклотрона была построена в 1930 году американскими физиками Лоуренсом и Ливингстоном, оба работали в национальной лаборатории в Беркли, теперь именуемой лабораторией Лоуренса, получившим в 1939 году Нобелевскую премию по физике. Так что к тому моменту, когда ты якобы защитил диссертацию, о применении циклотрона в промышленных масштабах не написал разве что ленивый. Думаю, дальше продолжать цепочку размышлений бессмысленно. И в Близзард написанием программного контента занимается северокорейский филиал корпорации, предпочитающий брать на работу тамошних программистов, потому что это приносит больше прибыли. Слаживаем все вместе и получается, что большая часть твоих ответов не более чем складная выдумка, — глубокомысленно заметила юная претендентка на наследие Агаты Кристи, робко пройдясь по моему растерянному лицу хитрющими глазами.

Однако! Я недооценил девчонку и широкомасштабные возможности Интернета.

— И что ты теперь собираешься делать? — заинтриговано полюбопытствовал я, не зная, смогу ли угадать наперед ее реакцию.

— Попрошу рассказать правду, — ожидаемо предположила девушка, очень неумело хмурясь, будто в надежде продемонстрировать мне свою настойчивость. — Ведь можно?

— Подхалимаж — унизительное занятие, — ворчливо буркнул я, в глубине души начиная ей восхищаться. — И тебя не смущает то, что единожды солгав, я вполне могу проделать это еще раз, и еще, вплоть до того момента, пока ты окончательно не запутаешься?

— Но зачем? — с редкостной непосредственностью спросила Астрид. — Зачем лгать? Я всего лишь хочу избавиться от твоего назойливого: 'Ты ничего обо мне не знаешь, поэтому не должна доверять'. Я привыкла доверять людям, это помогает мне чувствовать себя увереннее. Я ведь не прошу у тебя сиюминутного признания во всех грехах, просто объясни то, что не укладывается в моей голове. Кто ты? Что значат эти таинственные визиты по ночам? Какая связь существует между тобой, домом и Айрис? И каким образом ты прочитал записку в кромешной темноте, даже на миллиметр не приблизившись к окну? — с отчаянием в голосе выпалила она, к концу тирады понимая бесплодность своих попыток вывести меня на чистую воду.

Последний вопрос на мгновение выбил из колеи, но долгие годы практики в плане эмоционального равновесия все же не прошли даром, поэтому я довольно равнодушно предложил поберечь любопытство до более подходящего момента и облегченно выдохнул, когда она согласилась подождать, добавив ультимативное:

— В разумных пределах, конечно. Неделя — максимум, что я могу позволить.

И это меня вполне устраивало, семь дней достаточный срок для того чтобы разобраться в себе и определиться, наконец, чего я хочу на самом деле.

На этой чрезмерно оптимистичной для себя ноте я решил откланяться и уже произнес вслух заученную фразу: 'Доброй ночи, Астрид', когда руку чуть повыше локтя сжали тоненькие пальчики, а перед лицом возникла пара умоляющих, несколько припухших от долгих рыданий глаз. Я не люблю слезы и предпочитаю обходить стороной всех приверженец страдальческих всхлипов, но сейчас не смог даже пошевелиться. На меня словно вылили ушат холодной воды, жестко встряхнули и в приказном порядке отправили посмотреть на все происходящее. И что же я увидел? Точно не себя, потому как этот жалостливый, не в меру отвратительный и слишком чувствительный вампир, перебирающий спутанные пряди волос прижавшейся к нему девицы, просто не может быть мной. Однако я видел, притом именно себя. Единственное проклятие, доставшееся мне при рождении — сумеречное зрение, выходящее за рамки человеческих возможностей. Остальные я получил в процессе жизни, а иногда и не по собственной воле, как, например, бессмертие.

И все-таки я остался, вопреки всем правилам заданной игры. Остался рядом с девочкой, во взгляде которой заметил потребность, плохо замаскированную нужду в моем присутствии. И это было здорово, черт возьми! Слышать ее спокойное дыхание, смотреть за робким колебанием ресниц, чувствовать биение сердца и понимать, что только ее пульсация крови напоминает мне о самых обыденных вещах, а не: 'Восемь склянок! Время обеда!'. Астрид спала, уткнувшись носом мне в плечо, и не догадывалась о моих мыслях, плавно перебирающихся из одной четкой картинки прошлого в другую. Но сегодня они не были черными, вроде панорамы мира сквозь призму снайперского прицела или тех бесконечно тянущихся часов, что я провел, сидя посреди этой самой комнаты, с мертвым телом любимой девушки на руках. Они отличались от листка со скупо изложенным текстом, где сообщалось, что моя семья погибла в ночь на 14 октября 1942 года на борту железнодорожного парома Ньюфаундленда, затонувшего после торпедной атаки немецкой подлодки U-69. Они не походили на то всепоглощающее чувство ненависти, что появилось в моей душе наряду со знанием о последнем дне жизни отца — офицере канадской армии, взятым в плен фашистскими захватчиками. Его перевезли в лагерь смерти Дахау, а через сутки казнили, как предателя родины. И я до сих пор молюсь о том, чтобы его смерть была легкой и безболезненной.

Напротив, я думал о Леверне, моей младшей сестренке, которая отказывалась засыпать без моих рассказов о затерянном посреди Европы королевстве, об отлученной от трона принцессе и доблестном рыцаре, храбро сражающемся за истину на берегах Дуная. И засыпала она точно так же: подогнув колени и сжав мою ладонь в объятиях крошечных, но удивительно цепких пальчиков. Тогда я терпеть не мог выступать в роли няньки, а сейчас тоскую по ее тихому сопению и липким, перемазанным карамелью губкам.

Вспоминал наш дом в Канаде, множество грядок, которыми так гордилась мама, свинью по кличке Рикс, шумные обеды за огромным столом, мозолистые ладони отца и его грубые шутки, коим он научился у местных фермеров. Мы были счастливой семьей, дружной и хранящей секреты.

И я не мог не обратиться мыслями к Айрис, это стало своего рода привычкой. Полезной, надо сказать, привычкой. Ее образ — все, что как-то связывало меня с тем человеком, которым я был. Она помогла мне вырваться из кровавого плена, воскресила душу и веру в себя, и до сих пор я скрупулезно коплю на глубине сердца оправдания своим самым страшным поступкам, чтобы после высвобождения из оков цепей ада, когда мое тело наконец обретет покой, у меня была возможность получить прощение.

Стараясь не разбудить Астрид, я осторожно убрал со своей груди ее руку, поправил одеяло, медленно встал с постели и, крадучись, направился к письменному столу. Меня трудно назвать любопытным, но в случае с этой девочкой желание узнать о ней как можно больше всего начинает перерастать в настоящую манию.

Монитор, пара сломанных карандашей с мягким грифелем, ластик и несколько смятых бумажек особого интереса не представляли, чего нельзя сказать о двух фотографиях в рамочках. На одной запечатлен какой-то памятный день в жизни семьи Уорренов: улыбающиеся родители изо всех сил прижимают к себе мокрую с ног до головы дочь, кажется, не замечая отразившегося на ее лице неудовольствия. Надпись на обороте отсутствовала. На второй — теперь уже сияющая от счастья Астрид с подобострастным видом пожимала руку какому-то усталому мужчине лет шестидесяти. Подпись: '20 мая 2009 года, Мэриленд, Балтимор, мастер-класс Фрэнка Миллера'. Видимо, для девочки комиксы не просто забава, позволяющая занять на некоторое время фантазию. С их помощью она создает собственный мир, отодвигает реальность и потакает идеализму. Бездейственный, но довольно своеобразный способ олицетворения надежд. Тем более что ее рисунки мне нравились, в них чувствовалась душа. Это не умело скомпонованные картинки, изобилующие яркими цветами, с притянутым 'за уши' незамысловатым сюжетом об отважном герое, выходце из недружественной соседней галактики, перед которым поставлена занятная задача о сохранении мира во всем мире. Это что-то большее, имеющее глубинный смысл. Во всяком случае, мне так показалась…