Александра Верёвкина - Осколки вечности

• Название: Осколки вечности
• Автор: Александра Верёвкина
• Жанр: Фэнтези

Семнадцатилетняя девушка Астрид переезжает вместе с родителями в тихий городок Грин-Каунти, штат Джорджия. Красивый дом, наполненный своей историей, живописные окрестности и…загадочный незнакомец, являющий в комнату девочки по ночам. Конечно же, он вампир. Банальная завязка в итоге погружает в мир абсолютно иных бессмертных. Они не обладают сверхспособностями. Да чего уж там, даже клыков не имеют! Зато могут "похвастать" неординарным прошлым. Интриги прилагаются! Эта история прежде всего о людях, их отношениях, чувствах и разочарованиях. Жизнью правит Случай, и "Осколки вечности" прямое тому доказательство. От автора фанфиков по ДВ "Темные души" и "Холодный почерк души". Рекомендован к прочтению всем, кто когда-либо был неравнодушен к Йену Сомерхалдеру и несравненному Деймону Сальваторе.

---

Затем армия, где мои бесполезные таланты по части сумеречного зрения буквально вывернули наизнанку. Врожденная внимательность к деталям превратились в охотничий навык воспринимать малейшие изменения в природной среде. Из меня вылепили снайпера и отправили убивать. 'Это твой долг перед родиной, сынок!' — без устали вещали командиры, слепо закрывающие глаза на мое происхождение. Я не считал себя канадцем или американцем, потому что обладал душой немца. Потомок Габсбургов, отлученный от престола вездесущей демократией. Как мог я хладнокровно стрелять в тех, о ком пеклись и заботились мои предки? О, да! Я ведь мстил! Высшая цель, благие побуждения, торжество справедливости, равновесие чувств…А так ли это? Однажды я уже ошибся, потратив целых шестьдесят лет впустую, безжалостно угробив время на поиски того, кто не был виноват. Лео, конечно, предал мою дружбу, когда не рассказал о двуличности мисс Волмонд, однако это ничуть не умаляет и моей оплошности. Я лично позволил играться своими чувствами, с послушно разинутым ртом глотал тонны откровенной лжи и не задумывался, правильно ли поступаю. Мне ведь доводилось читать ее дневники, но ни единого раза я не заметил в сумбурных описаниях нестыковок. Мой отец всегда говорил: 'В первый раз обзовут лошадью, дай обидчику в нос. Во второй раз — назови наглеца уродом. В третий раз обзовут — отправляйся в лавку и покупай седло'. Пожалуй, я действительно облажался по-крупному.

И после всего вышеозвученного кто-то смеет ставить мне в укор ненависть к отнюдь не сахарной жизни? Вот и я думаю, малышка, что ты несколько недопонимаешь ситуацию.

Положив конец спору, в котором каждый остался при своем сугубо верном мнении, я загнал Кадиллак в гараж, заглушил мотор и только после того, как железные ворота с лязганьем опустились на пол, повернулся к удрученно молчащей Астрид.

— Меня ты учишь любить себя, — натянуто улыбнулась она, несмело отнимая взгляд от колен, — а сам…Почему бы просто не смириться, Джей? Ведь ты действительно замечательный! Есть обстоятельства, с которыми трудно бороться. Они и вынуждают тебя убивать людей. И я принимаю это, понимаешь? И действительно буду пить с твоим 'завтраком' чай, вести беседы о погоде и гулять, если понадобится. Потому что ты даже не представляешь, какое огромное место занимаешь в моей жизни! По сути ты и есть моя жизнь, и я по праву считаю ее образцово счастливой.

— Мне нечего тебе возразить, — честно признал я, вкладывая ее маленькую ладонь в свою. — Разве что согласиться с обозначенными приоритетами. Ты для меня все, — на выдохе прошептал я, клеймя проклятиями излишнюю чувствительность.

Уж как я ни старался избежать неловкого момента душевных излияний, Астрид сумела клещами вытянуть из меня правду, притом с абсолютно невинным выражением лица! Ей богу, мы однозначно друг другу подходим.

Сие наблюдение я закрепил для прочности запоминания глубоким поцелуем, а после выбрался из салона, дабы придержать дверцу своей очаровательной спутнице, и торжественно повел ее к лестнице черного хода, ведущей в парадный холл подъезда. В лифте на нас обоих вновь напала нервозность, поэтому увеличивающуюся тягу к наэлектризованным прикосновениям пришлось игнорировать из страха повредить кабину высоковольтным разрядом тока.

Кодовый замок, несколько протяжных биков электронного механизма, щелчок, заставивший девочку вздрогнуть от неожиданности, поднятый тумблер выключателя, ярко вспыхнувшая во мраке квартиры лампочка и громкий возглас удивления вежливо поприветствовали меня, заполоняя душу спокойствием. Все получилось! Работу флориста я мог лицезреть во всей красе. Изначально мой выбор пал на астры, других цветов я не желал видеть в принципе. Не будем вдаваться в меркантильные подробности, за доставку сего великолепия из Канады я выложил кругленькую сумму, о чем уж точно не жалею. Белые, розовые, желтые, красные, синие, фиолетовые, со множеством светлых и темных оттенков. Махровые, с торчащими в разные стороны узкими, прямыми, волнистыми, загнутыми внутрь или заостренными лепестками, они поражали воображение разнообразием и красотой. Собранные в гирлянды и абстрактные композиции, они присутствовали практически везде. Ими обвешаны стены, обрамлены зеркала, оплетены дверные проемы…Некто в порыве вдохновения даже забросал пол слегка увядшими бутонами. Запах же попросту будоражил! Ненавязчивый, нежный, прокладывающий тернистый путь среди обонятельных рецепторов, он напомнил мне о поздней осени в Канаде, сумел донести непередаваемое ощущение свежести дождя, опадающей листвы и горьковатый аромат хвои.

Астрид по достоинству оценила широту и гибкость моей фантазии, а посему шокировано обегала глазами оранжерейную прихожую и с любопытством вглядывалась вглубь квартиры, резонно полагая, что одним лишь коридором я, конечно же, не ограничился. Декорированию подверглась ванная и спальня. Остальные комнаты я затрагивать не собирался, дабы впоследствии не мучиться многочасовой уборкой.

— Это…это все для меня? Астры, верно? — недоверчиво переспросила малышка, довольно нагло срывая со стены метровую ленту лихо сплетенных бутонов.

— Верно, астры, — расцвел я искренней улыбкой. — И нет, это исключительно ради себя любимого. Подумываю на досуге заняться гербарием.

Девочка заливисто расхохоталась, демонстрируя зашкаливающее за отметку повседневной радости настроение, накинула мне на шею цветочную композицию и жадно притянула ближе к себе. Награда превзошла мои ожидания по всем параметрам, такого мягкого и искрящегося любовью поцелуя эти губы мне еще не дарили.

Небрежно сбросив с ног обувь, я почти вслепую снял с девушки полусапожки, зашвырнул их в дальний угол, не особо заботясь о порядке, и с нечленораздельным 'мм' оторвал Астрид от пола. Никакой звериной страсти — это я пообещал себе изначально. Лишь нежность, которой за восемьдесят пять лет жизни у меня накопилось в избытке.

До спальни мы добрались на удивление быстро, поэтому пришлось выпускать малышку из рук, давая ей возможность осмотреться по сторонам. Если честно, после прихожей опочивальня особого впечатления не производила. С десяток зажженных толстых восковых свечей, расставленных на прикроватных тумбочках, те же цветочные изыски, на сей раз обвивающие столбики кровати, и непроизвольная атмосфера интимности из-за слабого освещения мерцающими огоньками. Постельное белье, как и задумывалось, поменяли на истинно шелковое, вот только оттенок остался для меня загадкой. То ли пурпурное, то ли аметистовое, что, впрочем, не имело принципиального значения. Гораздо больше меня восхитил срывающийся от счастья писк молодой особы, не оставшейся равнодушной при виде свечей.

— Как же я люблю тебя! Как же безумно я все-таки люблю тебя, Джей! — почти в самое ухо провизжала взбалмошная девчонка, намереваясь задушить меня в жарких объятиях. — Ты самый-самый-самый лучший!

— Я бы сказал уникальный! — игриво повел я бровями, силясь добраться до акустической системы. Последний штришок, приглушенная инструментальная музыка. Меломан из меня никакой, но, думаю, творчество Энигмы придется кстати. Их песни с несуразными текстами как-то особенно влияли на подсознание, во всяком случае, на мое. — И, знаешь, что? Я тоже тебя люблю.

Удивительное дело, но говорить о своих чувствах с иронией мне было проще, нежели натягивать на лицо траурно-серьезную мину. Да и момент выдался подходящий. Я действительно ощущал в себе потребность в выражении этих нелепых, но искренних слов.

Казалось, девушка с минуты на минуту рухнет в обморок от концентрации восторга. Такой суетной, живой, безостановочно хохочущей и поистине парящей на выросших за спиной крыльях, я ее прежде не видел и сейчас ни под каким предлогом не собирался отводить взгляд. Она будто расцвела изнутри и стала еще красивее.

— Астрид, — пропел я ее имя, непроизвольно начиная двигаться в такт музыке. — Моя Звездочка. Мой Цветочек.

Необходимость использования слов отпала за ненадобностью, когда я погрузился на глубину изумрудных глаз. И это добровольное растворение в одном только взгляде дало мне все то, чего я сознательно лишал себя раньше. Теплота. Простая, человеческая, согревающая. Моя вторая половинка, недостающая частичка души.

Как же здорово было прижимать ее к себе, гладить, вдыхать аромат волос и ни о чем не думать. Потому что средоточие моих помыслов рядом, ласково трется щекой о плечо и что-то тихо мурлычет себе под нос, словно маленький ребенок, увлекшийся новой игрой. А я меж тем понимаю, что физическая составляющая сегодняшней ночи ничто по сравнению с этой минутой и этим мгновением. Вот оно, мое удовольствие, неразбавленное наслаждение, услада для мертвого сердца и награда за прошлые мучения.

За всеми мыслями я как-то позабыл о еще одном участнике запоминающегося в мельчайших деталях вечера — гормон нетерпеливости. Девочке довольно скоро наскучили мои пуританские ласки, и она как бы невзначай расстегнула сначала одну пуговицу на рубашке, затем вторую, третью, скользнула пальчиками по кубикам брюшного пресса, прижалась губами к шее и сладко втянула ртом воздух, трепетно щекоча кожу зубами. Я блаженно опустил веки и теснее прижал к себе юную обольстительницу, зарываясь ладонью в шелковистые локоны. Немного повозившись с мелкими застежками, Астрид без труда одолела запонки на манжетах, с гордостью стянула с меня сорочку и в порыве дикости, ничтоже сумняшеся, бросила ее на пол. Столь небрежного отношения к любимым вещам я стерпеть не смог и обрушил на бунтарку свой праведный гнев, выраженный в безрассудном поцелуе поистине ненасытного характера. Задевая кончиком языка самые чувственные участочки, жадно вдыхая терпкость бархатных губ и перебирая пальцами прядки волос, я неспешно избавился от мешающей кофточки, стянул с плеч тонкие бретельки бюстгальтера и очертил ладонями каждый невероятно соблазнительный изгиб, прежде чем расправиться с немудреной застежкой нижнего белья. Девочка сдавлено застонала, когда я бережно обвел рукой контуры мягкой, упругой и сказочно нежной груди, а затем вполне ощутимо впилась ноготками мне в поясницу, чувственно поднимаясь выше наперекор прошедшей вдоль позвоночнике жаркой волне удовольствия. Чертовка! Но, должен признаться, дьявольски сексуальная чертовка!