Александра Верёвкина - Осколки вечности

• Название: Осколки вечности
• Автор: Александра Верёвкина
• Жанр: Фэнтези

Семнадцатилетняя девушка Астрид переезжает вместе с родителями в тихий городок Грин-Каунти, штат Джорджия. Красивый дом, наполненный своей историей, живописные окрестности и…загадочный незнакомец, являющий в комнату девочки по ночам. Конечно же, он вампир. Банальная завязка в итоге погружает в мир абсолютно иных бессмертных. Они не обладают сверхспособностями. Да чего уж там, даже клыков не имеют! Зато могут "похвастать" неординарным прошлым. Интриги прилагаются! Эта история прежде всего о людях, их отношениях, чувствах и разочарованиях. Жизнью правит Случай, и "Осколки вечности" прямое тому доказательство. От автора фанфиков по ДВ "Темные души" и "Холодный почерк души". Рекомендован к прочтению всем, кто когда-либо был неравнодушен к Йену Сомерхалдеру и несравненному Деймону Сальваторе.

---

— Маленькая моя, ты не чуднáя, — заверил меня обладатель бархатного голоса, — а самая лучшая. И очень, очень красивая, уж поверь стреляному ворону. Еще ты замечательно рисуешь, честно. Я, конечно, не Бэтмен, и даже не супергерой, зато люблю тебя всей душой. Складно вышло, правда? А сейчас засыпай, мой ангел. Обещаю, сны будут исключительно добрыми, светлыми и очень яркими. Ты замечательная, — напоследок закрепил Майнер стойкий эффект небывалой гордости собственной персоной, нараспев произнеся каждую гласную, и привычно взялся убаюкивать мое сознание мягкими поглаживаниями.

— Мой любимый, — сладостно причмокнула я губами, прижимаясь к родной груди, и моментально отбыла в страну Морфея.

_________________________________

*Arkham Asylum (Аркхэм Эсайлум или Клиника Аркхэм) — психиатрическая лечебница в городе Готэм-сити из вымышленной вселенной Бэтмена.

Проснулась я в районе полудня от собственного приглушенного смешка, вызванного надоедливым щекотанием кончика носа, тут же распахнула веки и узрела сиротливо лежащую на подушке астру насыщенного красного оттенка, бархатные лепестки которой ласкали кожу на лице. Рядом примостился желтоватый листок бумаги, сложенный вдовое. Нетерпение с недавних пор стало основной чертой моего характера, поэтому уже в следующий миг я пробегала глазами идеально прямые ряды строчек.

'Моя первая записка для тебя. Прогресс окончательно поглотил давнюю привычку изливать душу посредством письма. Мобильный телефон — бич человечества. Напоминай мне об этом почаще, пожалуйста. Но вернемся к сути послания.

Возьмусь предугадать первые три вопроса, посетившие твою чудную головку. Где я? По меркам моего жалобно скулящего сердца, баснословно далеко. Если же пересчитать это расстояние в более сдержанной измерительной системе, то в паре километров от трогательно сопящего смысла своего существования. Когда вернусь? Через тридцать убийственно долгих минут. Зачем уехал? Астрид, что за праздное любопытство, право слово?! Должны же у меня быть свои маленькие секреты.

Наконец, чем тебе, такой расстроенной и повсеместно тоскующей, заняться в мое отсутствие? Ответ прост: следуй за стрелочками. Настоятельно советую соблюсти два условия. Никакой одежды (неряшливо накинутое на плечи покрывало я, оцени благородство, готов простить) и полное отсутствие сдержанности. Твой радостный визг я расслышу, даже находясь за сотни тысяч верст. Он умеет согревать заледеневшее сердце.

Засим откланиваюсь. Вечно твой,

герцог Ехидство'.

Трижды перечитав каждое отдельно взятое предложение, я мимоходом восхитилась изящностью почерка Джея с резко выписанными, размашистыми буквами, в очередной раз подивилась витиеватости его лексических навыков и заливисто расхохоталась над подписью. Как же я все-таки люблю его чувство юмора!

Подгоняемая вперед стремлением поскорее узреть уготованный сюрприз, я спрыгнула с кровати, кое-как обмоталась приятно облегающей тело шелковой простыней и вприпрыжку помчалась по яркому следу крупных стрелок, вырезанных из цветной бумаги. Романтично разбросанные по полу бутоны цветов за время моего сна словно испарились, что в некоторой степени и огорчало, и вызывало улыбку. Мой аккуратист и неутомимый борец за чистоту окружающего пространства!

Слегка запыхавшись с непривычки от быстрого бега, я на мгновение замерла в коридоре у огромного зеркала, потерявшего изрядный пласт во вчерашней вампирской разборке, и признала в отражении себя лишь с пятой попытки. Всклоченная голова, попадающая под выражение 'взрыв на макаронной фабрике' прическа, вдвое увеличившиеся губы, с прекрасно сохранившимися на них следами страстных поцелуев, покрасневшие от недостатка сна глаза, пылающие интенсивным румянцем щеки…В общем, великолепная ночь всепоглощающей любви оставила на мне свой суровый отпечаток, сконцентрированный на шее в виде бережно наклеенного пластыря. Разумеется, это Майнер, терзаемый муками совести, постарался свести к минимуму последствия моей безрассудной выходки. Что за вздорный характер, ей богу!

Мысленно выставив галочку на предстоящем разговоре, я осторожно покружилась на месте, с приятной тяжестью в животе констатировала одеревенелость мышц, углядела парочку бледно-зеленых кровоподтеков на спине и бедрах и продолжила маленькое приключение, столь заботливо уготованное мне залихватским выдумщиком. У дверей ванной указатели неожиданно разветвились: первый путь вел непосредственно в цитадель гастрономических изысков (она же кухня), второй после крутого виража вдоль стены упирался в комнату 'бывшего завтрака'. Секундное раздумье сменилось решимостью, и я, подхватив руками полы ускользающей мантии и проигнорировав взбунтовавшееся чувство голода, шагнула в спальню.

Открывшуюся моему взору картину невозможно описать скупыми определениями, вроде бурный восторг. Это был чистой воды искрометный парад положительных эмоций, прошедший на главной улице Парижа.

Пластиковые мешки с вещами прежней владелицы опочивальни испарились будто по мановению волшебной палочки. Кровать вновь обзавелась симпатичным пшеничным покрывалом с изысканным узором и мягкими подушечками в расшитых якобы золотой нитью наперниках. Однако мой взгляд был прикован отнюдь не к изменившейся обстановке. Мольберт, незаменимый атрибут всех художников, разместившийся напротив чудесного солнечного окна с раздвинутыми портьерами. Великое многообразие профессиональных кистей, краски (акриловые, гуашь, акварель, масляные, темпера), представленные во всем великолепии, и, как апофеоз окутавшей меня эйфории, примостившийся на невысоком столике чемоданчик с карандашами.

Белоснежный холщовый лист в мгновение ока преобразился у меня перед глазами в кровопролитную битву за земную цивилизацию, и окружающий мир сузился до размеров уверенного мазка кистью. Четкие штрихи, складно перетекающее на ткань изображение и безграничная гармония стали моими спутниками на протяжении следующего часа. Боковым зрением я заметила тенью прошмыгнувшего за спиной парня, но не посмела разрушить живительную связь с вдохновением. Лишь по мере ослабления натуралистичных образов я смогла оторваться от одухотворенного занятия и вполоборота повернулась к развалившемуся посреди кровати Джею.

— Привет, — с приторной нежностью в охрипшем голосе провозгласила я, жадно впитывая в себя самодовольный взгляд лучистых глаз цвета морской волны.

— Здравствуй, — в излюбленной манере протянул он в ответ, очаровательно закидывая руки за голову. — Так и думал, что найду тебя здесь. Ты давно не рисовала, — ласково пожурил меня Майнер. — Я успел соскучиться по этому контрасту между твоим альтер эго и воображением. Почему так много крови и жестокости?

— Не знаю, — задумчиво оглянулась я на плоды своих стараний, машинально прикусив зубами кончик кисти. — Символизм всему виной. Так я избавляюсь от внутренних демонов, переношу их на бумагу.

— Занятно, — коварно улыбнулся парень, поднимаясь на ноги. — Выходит, ты чувствуешь себя воплощением зла вселенского масштаба? Что ж, тогда мы друг другу подходим.

С прерывистым смехом прошептав последнюю фразу, он заключил меня в свои жаркие объятия, дарящие бескрайний покой, и в течение двух скоротечных минут позволил наслаждаться лишающей соображения близостью мускулистого тела, а после шутливо возмущенно погнал на кухню для удовлетворения насущных потребностей простого человеческого организма. В сервированном столе, уставленном тарелками с тостами, оладьями и аппетитными блинчиками, графином с грейпфрутовым соком, вазочками с апельсиновым, вишневым и клубничным джемом, соусником с кленовым сиропом и небольшой этажеркой со свежими фруктами, заключался второй сюрприз, о существовании которого я благополучно успела позабыть. Кстати то, что я ошибочно посчитала за оладьи, на самом деле оказалось запеченными в кляре кусочками ананаса, тающими во рту. Отщипнув крохотный кусочек 'на пробу', я задохнулась восхищением и без зазрения совести слопала с десяток лакомых лепешек, запивая кулинарные изыски невероятным по вкусу соком с примесью малой толики цедры лимона. Ранее возникший в душе комплекс неполноценности буйно расцвел при появлении одной предательской мысли о том, что все это Джей приготовил сам, без посторонней помощи.

— Это ты виновата, — как ни в чем не бывало пожал он плечами в ответ на мое заявление о чрезмерной идеальности, на фоне которой я неизменно блекну. — Я просто физически не мог усидеть на месте. Хотелось сделать что-нибудь эдакое, куда-то направить поток бьющей через край энергии. Я никогда не чувствовал ничего подобного.

Меня растрогала его откровенность, не говоря уж о смущенно опущенных ресницах и потупленном взгляде. Захотелось немедленно задушить сей образчик одуряющей искренности в пылких объятиях и вывалить на него ворох собственных ощущений и восприятий. Ведь я действительно парила в облаках! И вчера ночью, и сегодня утром, и прямо сейчас. Жаль, что от душещипательных излияний Майнера уберег заунывный вой мобильного телефона. И я ни под каким предлогом не прощу Лео эту мерзкую выходку!