Джордж Ланжелан - Муха [= Муха с белой головой / The Fly (La Mouche)]

• Название: Муха [= Муха с белой головой / The Fly (La Mouche)]
• Автор: Джордж Ланжелан
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991

Андре Деламбр изобрел передатчик материи. Материя дезинтегрируется в передающем аппарате и тут же реинтегрируется в приемном. После нескольких опытов он решил передать на расстояние самого себя. Но в передаточную камеру попала муха, после чего Андре стал частично человеком, а частично — мухой.

© Ank

---

Я молча взяла поднос и снова поставила его возле телефона. Я не сомневалась, что для Андре действительно решается вопрос жизни и смерти. Также не сомневалась и в том, что он совершит самоубийство, если только мне не удастся переменить его намерения. Хватит ли у меня сил? Он бы никогда не простил мне, если бы я не сдержала свое обещание, но важно ли это теперь, в такой ситуации? К черту обещания и порядочность! Андре нужно спасти во что бы то ни стало! Решив так, я нашла в телефонном справочнике номер профессора Ожье и позвонила ему.

— Профессора нет дома, он вернется в конце недели, — вежливо ответил холодный голос на другом конце провода.

Вот так! Мне придется бороться в одиночку, и я буду бороться. Будь что будет, но спасу Андре.

Вся моя нервозность исчезла, когда муж впустил меня в лабораторию. Поставив поднос на его стол, я перешла в другую комнату, как мы и договорились.

— Прежде всего хочу знать, — сказала я после того, как он закрыл за мной дверь, — что все-таки случилось? Скажи мне, пожалуйста, Андре!

Я терпеливо ожидала пока он напечатает ответ. И вот записка под дверью.

«Элен, я не хотел говорить тебе об этом. Раз уж я должен умереть, то предпочел бы, чтобы ты запомнила меня таким, каким я был раньше. Я должен уничтожить себя таким образом, чтобы никто не мог узнать, что со мной случилось. Конечно, мне приходила мысль просто-напросто распылить себя в передатчике, но я решил не делать этого потому, что рано или поздно мое тело снова соберется воедино. Придет тот день, когда какой-нибудь ученый наверняка совершит подобное открытие. Поэтому я придумал способ, который далеко не прост, но ты сможешь мне помочь и ты поможешь».

В течение нескольких минут я соображала, не начал ли муж бредить в припадке безумия.

— Андре, — сказала я наконец, — чтобы ты ни надумал, я никогда не соглашусь с таким малодушием. Пусть последствия твоего опыта ужасны, но, ты жив, ты человек, у тебя есть мозг… и душа! Ты не имеешь права уничтожать себя! Ты это знаешь!

Вскоре он напечатал ответ:

«Я действительно жив, но я больше не человек. Что касается моего мозга и разума, они могут исчезнуть в любую минуту».

Мой разум уже не тот, а душа без разума существовать не может… и ты это тоже знаешь!

— Тогда ты должен рассказать другим ученым о своем открытии. Они помогут тебе и спасут тебя, Андре!

Я отшатнулась в испуге, когда он два раза со злостью ударил в дверь.

— Почему?.. Почему ты отвергаешь помощь, которую, как тебе известно, они оказали бы от всей души?

Дверь затряслась от серии яростных ударов, и я поняла, что муж никогда на это не пойдет. Но я должна была найти аргументы.

Как мне казалось, часами я разговаривала с ним о нашем мальчике, о семье, о его ответственности перед нами и перед всем человечеством. Он ничего не отвечал. В конце концов я воскликнула:

— Андре… ты меня слышишь?

— Да, — очень тихо стукнул он в дверь.

— Тогда послушай. У меня появилась новая мысль. Ты помнишь свой первый эксперимент с пепельницей?.. Как ты думаешь, если бы ты передал ее на расстояние повторно, то, может, буквы появились бы в правильном порядке?

Я еще не закончила говорить, а Андре уже печатал на машинке:

«Я об этом думал, и хотел чтобы муха оказалась в кабине вместе со мной во время повторного опыта. Иначе нет никакой надежды».

— Все равно попробуй, Андре. Как знать!

— Я пробовал уже несколько раз, — последовал ответ.

— Андре! Попробуй еще, пожалуйста!

На этот раз ответ вселил в меня немного надежды, потому что женщине трудно понять, как человек, который скоро умрет, может посчитать что-то смешным.

«Я восхищен твоей поистине женской логикой. Мы можем ставить этот эксперимент хоть до скончания века, так и быть, но, ради тебя, попробую еще разок. Если не найдешь темные очки, повернись спиной к машине и закрой глаза руками. Скажи мне, когда будешь готова».

— Я готова, Андре, — крикнула я, повинуясь его командам, даже не посмотрев, где лежат очки. Он походил по комнате, открыл и затворил за собой дверь дезинтегратора. После показавшегося мне очень длинным ожидания — на самом деле прошло, наверное, не большее минуты — раздался сильный треск и сквозь веки и пальцы я ощутила яркую вспышку.

Дверь будки распахнулась, и я обернулась.

Андре осторожно выходил из нее: его голова и плечи все еще были покрыты коричневой бархатной скатертью.

— Как ты себя чувствуешь, Андре? Есть какая-нибудь разница? — спросила я, касаясь его руки.

Он было отпрянул, но зацепился ногой за одну из табуреток, которую я не удосужилась поднять. Муж сделал отчаянное усилие сохранить равновесие: бархатная скатерть медленно сползла с его головы и он тяжело упал навзничь.

Ужас, открывшийся передо мной, был слишком сильным, слишком неожиданным. Кстати, уверена, что даже если бы я знала, то шок бы оказался ни чуть не меньше. Я пыталась закрыть рот обеими руками, чтобы подавить вопли, и хотя пальцы уже кровоточили, все же продолжала кричать. Не могла отвести глаз о него и даже не могла их закрыть, хотя понимала, что если и дальше буду смотреть, то буду кричать до конца своих дней.

Это чудовище, это существо, которое было моим мужем, медленно прикрыло голову, поднялось, на ощупь добралось до двери и вышло. Продолжая кричать, я наконец-то смогла закрыть глаза.

Как истинная католичка, я верю в Господа и в лучшую загробную жизнь, но я молюсь сегодня только о том, чтобы умерла на самом деле и не было бы никакой другой жизни, потому что, если она есть, то мне никогда не забыть это!

Днем и ночью, во сне и наяву, я вижу это, знаю, что обречена видеть это вечно, может быть, даже в забытьи!

Пока же не умру совсем, ничто и никогда не заставит меня забыть эту ужасную мохнатую белую голову с низким плоским черепом, двумя остроконечными ушами и розовым влажным как у огромной кошки носом, а глаза! Скорее на месте глаз были два коричневых нароста размером с блюдце. Вместо рта — длинная волосатая вертикальная щель, из которой свисал черный расширявшийся к низу подобный трубе подрагивавший хобот и постоянно капала слюна.

Должно быть я потеряла сознание, потому что очнулась лежачей ничком на холодном цементном полу лаборатории, уставившись на закрытую дверь, из-за которой доносился стук пишущей машинки Андре.

Я потеряла дар речи и чувствовала себя полностью опустошенной. Наверное, я походила на человека, с которым только что случилось страшное несчастье, и он еще не совсем начал понимать, что произошло. Припомнился мне тогда мужчина — с глупым видом смотрел он на свою лежавшую на рельсах ногу, туда где только что прошел поезд.

Горло невероятно болело, и я подумала, не порвались ли мои голосовые связки и смогу ли когда-нибудь говорить вновь…

Стук пишущей машинки внезапно оборвался, и я почувствовала, что во мне снова поднимается крик, как вдруг из-под двери вылез лист бумаги.

Дрожа от страха и отвращения, я подползла и, не дотрагиваясь до бумаги, прочитала следующее:

«Теперь ты поняла. Бедная Элен, последний опыт оказался фатальным. Думаю, ты узнала часть головы Дандело. Когда я минуту назад входил в распылитель, у меня была голова мухи. Теперь от нее остались только глаза и рот. Все остальное заменилось на части кошачьей головы. Бедняга Дандело! Его атомы так и не собрались воедино. Сейчас ты осознала, что существует только одно возможное решение? Я должен исчезнуть. Постучи в дверь, когда будешь готова, и я объясню тебе, что ты должна делать».

Конечно, он был прав. Было бы глупо и жестоко настаивать на новом опыте. Дальнейшие эксперименты могли привести только к худшим последствиям.

Ошеломленная, я встала, подошла к двери и пыталась заговорить, но из горла не вылетело ни единого звука… Поэтому я постучала. Один раз!

Об остальном вы можете догадываться сами. Андре объяснил свой план в коротких записках, и я согласилась на все!

Голова моя горела, но тело бил озноб. Как заведенная, я пошла вслед за ним на притихший завод. Сжимая в руке, целую страницу разъяснений по поводу парового молота.

Когда мы проходили мимо пульта управления, Андре, не останавливаясь и не оглядываясь, показал на него рукой. Дальше я не пошла. Смотрела, как он подходит к этому ужасному молоту и останавливается перед ним.

Андре наклонился, тщательно обмотал свою голову скатертью и растянулся на поверхности.

Это было нетрудно сделать. Я убивала не своего мужа. Андре, бедный Андре, умер давным-давно, несколько лет назад, так мне казалось. Я просто выполняла его последнее желание… и свое тоже.

Без всякого колебания, наблюдая за неподвижно лежащим телом, я твердо нажала на кнопку «Прессование». Казалось, огромная металлическая масса опускалась медленно, и скорее не лязг молота заставил меня вздрогнуть, а отрывистый хруст, который я совершенно отчетливо услышала в тот же момент. Тело моего суп… этого существа судорожно дернулось и застыло в неподвижности.