Эва Бялоленьская - Ткач иллюзий

• Название: Ткач иллюзий
• Автор: Эва Бялоленьская
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9922-0831-3

В Ленгорхии у каждого ребенка есть шанс родиться с магическим даром. Камушек создает иллюзии, Ягода читает мысли, Ночной Певец изменяет материю, Луч повелевает огнем. Но для них это не подарки судьбы, а тяжкое бремя, потому что за могущество чаще всего приходится платить, и отнюдь не деньгами.

Но когда капризная судьба соединяет юных магов дружескими узами и добавляет в компанию пушистого дракона, можно ожидать самых необыкновенных событий!

---

У парнишки была хорошая кожа. Она «видела» это, когда исследовала, насколько низко вырезать рубашку вокруг шеи, собирала складки на плечах и отмечала, докуда должен доходить рукав. Любопытно, сколько ему лет? Разговорчивым он не был, как и большинство «рыбок», но она невольно им заинтересовалась. От него пахло молодостью. Он непроизвольно напрягал мышцы, когда чувствовал ее руки на своем теле. Она на мгновение задержала ладонь на его груди. Сердце у него бешено колотилось. Дымка не смогла удержаться от улыбки. О благосклонная Богиня! Невинность в эти тяжелые времена? Это уж слишком красиво.

* * *

Камушек и раньше встречал Дымку, но тогда она его мало интересовала — просто еще одна обитательница деревушки. Он даже не осознавал, что она слепа. Только потом ему припомнились мелкие приметы слепоты, на которые он раньше просто не обращал внимания: осторожно протянутая вперед босая нога, ощупывавшая край крыльца или порог, почти незаметные прикосновения к окружающим предметам, несколько застывшая посадка головы. По тропинкам поселка она передвигалась быстро и уверенно, как будто увечье совсем ее не коснулось.

А теперь Камушек стал искать общества девушки. Приходил к ней домой, садился рядом и смотрел, как Дымка работает. Ему нравилось смотреть, как ее руки наколдовывают выпуклые узоры на толстых шерстяных тканях или направляют тонкие нитки так, чтобы они укладывались в ровное полотно материй для белья. Дымка наверняка слышала его шаги, но никогда не подавала и виду. Она обращалась с ним как с мебелью, что, может, для него было и легче. Он чувствовал себя неловко, как незваный гость, но что он еще мог сделать? Она его не видела. Он не мог даже подать ей какой-то знак, не было смысла посылать ей милые улыбки или выразительные взгляды. А коснуться девушки у него не хватало смелости.

* * *

Дымка удобно устроилась на широкой доске подоконника и подставляла лицо теплым лучам солнца. В небольшой рамочке она выплетала коврик, прислушиваясь к тому, что происходит в поселке. Скрипел журавль у колодца. Ночной Мотылек и Краюшка пели в кухне на два голоса. Доносился запах выпекаемого хлеба. Кто-то шел по высохшей траве. Босиком. Знакомые длинные шаги. Шорох одежды и тихонькое поскрипывание дерева, когда гость уселся на скамейке под окном. Камушек снова пах тушью, видно, только что закончил писать для Медного. «У тебя слух, как у кошки, а обоняние как у акулы, девочка», — шутливо говаривал Повелитель ветров.

Дымка представила себе мысленно позу парнишки и схватила его за волосы. Она почувствовала, как он вздрогнул от неожиданности. Услышала тихий вздох, но вырываться он не стал.

* * *

Она сделала это так внезапно и безошибочно, что он даже испугался. Похоже, девушке, наконец, надоели его посещения, и ей захотелось выдрать у него клок волос или поколотить за назойливость. Тем большей неожиданностью оказалось осторожное, даже нежное прикосновение ее руки к щеке.

Она боялась, что это окажется опять одно из тех широких, неинтересных лиц без особого выражения. Но под пальцами Дымки из пустоты возникал совсем другой образ. Высокий лоб, говорят, свидетельствует об уме. Худое, слегка угловатое лицо с нежными губами, зато мощными и упрямыми бровями. Щеки все еще гладкие ох, неужели он еще так молод? Но, кажется, все-таки не СЛИШКОМ молод?

* * *

Камушек, которого так ощупывали, только в первый раз почувствовал себя неловко. Но он быстро привык к тому, что Дымка видит пальцами, хотя в глубине души подозревал, что многие из этих прикосновений не так уж невинны. Но ведь их ничего не связывало, кроме чувства осязания.

Совместные прогулки — сперва неподалеку от границ поселка, потом с каждым разом все более дальние — быстро стали для них путешествиями в чувственный мир, где зрение было не так уж важно. Дымка стала вожатой Камушка по яркой и красочной вселенной вкуса и обоняния. Она учила молодого приятеля, как распознавать тропинки босой ногой. Находила с помощью своего обостренного обоняния кустики ягод, укрытые в зарослях, и душистую траву, чей едва ощутимый аромат Камушек чувствовал только вблизи. Вместе они слизывали вечернюю росу с мохнатых листочков. Вдыхали острый смоляной запах сосновых стволов и иголок. Дымка без малейшего отвращения брала в руки насекомых и ящерок, которых ловил парнишка. Он же по ее примеру съел муравья, чтобы с невообразимым изумлением убедиться, что он страшно кислый.

Дымка собирала охапки жестких трав, шершавые палочки, кору и шишки. Колючие семена и птичьи перья. Камушек никак не мог понять, что означает такое забавное пристрастие, пока Дымка не показала ему, над чем она трудилась с такой самоотверженностью и страстью.

* * *

Первый коврик Дымки Камушек увидел еще неоконченным и растянутым на рамке. Понять, что на нем изображено, было невозможно. Еще несколько девушка развесила по стенам. Всех их объединяла одна черта — они были одинаково отвратительны. Лишь немногие имели традиционную квадратную форму, и каждый из них состоял как бы из разнородных заплаток. А если говорить о материале, из которого их изготовили, то тут было, кажется, абсолютно все. Дымка небрежно соединяла остатки цветной пряжи, ремешки и мягкие кусочки меха, клочки шелка, палочки и мохнатые метелки тростника… Кое-где пришивала к ткани стеклянные бусины или глиняные черепки. Все вместе это выглядело, как плод работы совершенного безумца. Смущенный, Камушек не знал, что и подумать, а Монета не мог ему объяснить. Хотя, возможно, и не хотел. Когда Камушек спросил его, он только пожал плечами, скользя задумчивым взором по своим картинам. У Камушка возникло такое впечатление, очень его раздражавшее, что и рыжий художник и Дымка обладают совершенно иной восприимчивостью, будто им открыт был краешек какой-то чудной тайны, а ему, вероятно, никогда не дано будет к ней даже приблизиться. Коврики Дымки его завораживали, несмотря на все их уродство. Но он никогда бы не сумел разгадать загадки, если б сама ткачиха не облегчила ему это.

Когда однажды днем парнишка, как обычно, зашел в мастерскую Дымки, там весь пол был устлан ее килимами, точно одним огромным пестрым ковром. Камушек даже не представлял, что она столько их сделала. Девушка стояла босиком прямо на своих рукоделиях, поэтому и он сбросил сандалии у порога. Ходить босым по этим странным гобеленам было все равно что ступать по земле в лесу.

Каждый чего-то боится. У одних страх вызывают пауки, других так пугает высота, что даже подняться по лестнице им трудно. Надо признаться, что Камушек исключением не был. Его кошмаром была темнота, может, потому что он слишком полагался на зрение и без него оказался бы совершенно беспомощным. А между тем Дымка завязала ему глаза платком и на ощупь проверила, не осталось ли щелочки, чтоб он мог подглядывать. Ничего приятного в этом не было. Конечно, он уже не был маленьким ребенком, который приходил в панику, если его запереть в темной каморке. Он понимал, что единственной опасностью был бы синяк на ноге, который можно заработать, наткнувшись на какой-нибудь столик. Но одновременно в глубине души у Камушка росло противное ощущение, что вокруг расстилается неизмеримая пустота и можно идти целую вечность, но так и не коснуться ни одной стены. Он не успел снять повязки, потому что Дымка потянула его вниз, заставила опуститься на колени. Она направляла его ладони так, чтобы они скользили по коврикам, точно по удивительной карте чужих стран. Парнишка ощущал под пальцами структуру любопытного полотна, но был в состоянии только догадываться, чего он касается. Мягкие скользкие кусочки могли быть шелком. Шершавые, жесткие — наверное, плетенка из ремешков. Он натыкался на тонкие волоконца, которые цеплялись за неровную кожицу у основания ногтей. Кое-где попадалось что-то твердое и выпуклое — бусины?.. семечки? Шероховатые кусочки — кора?

Зрение стало несущественным. Не этим чувством следовало воспринимать произведения Дымки. Камушек только сейчас это понял и даже удивился, что секрет оказался так прост. Внешний вид не считался, рисунок был неважен… имела значение только фактура, выделка. Там могли быть хирургические нити, пряжа для вышивания или конские волосы. Все равно.

Дымка ткала саму жизнь. Так, как она ее «видела». Мягкие перья, вшитые в килим, твердые колечки… птица? Сова? Ворон с твердыми когтями? Сухая трава, тростник, прохладные кусочки… стекла? Отполированные камешки… что-то шершавое… море! Берег моря, заключенный в рамку, изображенный на коврике — картине для осматривания руками. Если иметь хоть капельку воображения — там можно было найти все. Летнюю жару и зимний дождь, каменистые дороги, пахнувшие соломой жнива. Порез ножом. Пучочки трав, которые повесили на шнурке сушиться. Бархатистая кожица зреющих персиков… Ладоней ему уже не хватало. Увлеченный, мальчик скользил по полотну лицом, вдыхал его запах. Он сорвал с себя рубашку, лег на тканый шедевр, чтобы почувствовать его еще полнее… всем телом.