Валентин Костылев - Питирим (Человек и боги - 1)

• Название: Питирим (Человек и боги - 1)
• Автор: Валентин Костылев
• Жанр: История

---

"Кто имеет всякого чина люди у себя суда, на которых возят всякие товары вниз, оные б люди такия суда объявляли в Нижнем в Губернской канцелярии немедленно, понеже оныя суда будут клеймить погодно, и дать им сроку с сего числа два года возить на оных судах всякие товары на низ, а как два года пройдут, те все суда иссечь.

В оные два года делать им всякого чина людям суда такия, которым бы можно было ходить и на море для возки товаров, а именно, эверсы и новыя романовки, и иныя морския суда с полною оснасткою морскою.

А делать оныя суда, так и такелаж, не образом только, но делом чтоб были крепки и добрым мастерством, и сие не токмо волею, но и неволею велеть делать, а ослушников штрафовать сперва деньгами, а в другой раз и наказанием...

И для онаго судоваго строения послать в Санкт-Петербург в Адмиралтейскую коллегию указ о присылке мастеров, а именно судоваго, мачтоваго, блочнаго, паруснаго, боцмана и 15 человек матросов в Нижний Новгород.

Оныя суда делать в тех же пристанях, где прежде сего делали; а мачты, парусы, якори и прочий такелаж делать в Нижнем Новгороде, и для того учинить верфь с геленгом, кранами и прочим, что надлежит.

До прибытия мастеров надлежит готовить для строения судов лес заранее, чтоб в оном не было остановки, а прежних староманерных судов впредь не делать, и о том в Нижнем Новгороде и в других местах, где надлежит, публиковать.

Для надзирания над оным строением выбрать в сенат доброго человека штаб-офицера, которому состоять под влиянием интенданта Ивана Потемкина.

Мастерам быть на жалованье казенном, а работникам быть на верфи непременным мачтовым, парусным, блоковым, и содержать оную верфь комиссару; а для лучшей верности в продаже и в покупке материалов, и жалованья и прочих денежных расходов, при том быть вице-губернатору, да по два человека из посадских погодно". Чиновники и купцы поклялись исполнить государев наказ.

Вечером в ратуше, во время приема купечества, когда дошла очередь до Фильки, Петр сказал с улыбкой:

- А! Ты тот, который... Помню. Имя?

- Филипп Рыхловский.

Филька растерялся и, дрожа, в ответ на дальнейшие расспросы царя только мотал головой, будто лишившись языка.

- Епископ говорил о тебе... - И, указав на какого-то бледного нарядного вельможу, Петр сказал Фильке:

- Иди к нему.

Вельможа отвел Филиппа в сторону и сообщил шепотом:

- Его величество за старание в делах острожных жалует тебя дворянским званием, землею и грамотой. Явись в губернскую канцелярию.

А в губернской канцелярии ему объявили, вручив царскую грамоту, что Петр отдает ему в вечное пользование богатые угодья по рекам Суре и Кудьме, в местах, заселенных чувашинами и мордвой, дабы и там он "показал свое усердие".

Филька Рыхлый уже сообразил, что ему сказать в ответ на это. Он заявил, что в корабельном строительстве, задуманном государем, он со своими заводами будет прилагать все свое прилежание, чтобы стать полезным его величеству, государю, слугой.

VIII

Посадские "большие люди" поздравляли царя, посылали на галеры подарки, его путь усыпали зеленью, устилали коврами, чтобы потом на память сохранить этот ковер, по которому прошел царь. (Посадская мелкота притихла и приуныла - в эти дни базары не торговали, цены в рядах вздулись, а заработок у ремесленников сократился.)

Строганов вновь устроил пышный пир в честь Петра, не жалея ничего для торжественного дня. Купцы явились с женами, в том числе и Филипп со Степанидою.

Особо ото всех купцов Строганов поднес царю пять тысяч рублей на корабельное строительство, за что и получил "милостивую благодарность" Петра, но... кто и когда мог поручиться в том, что у царя не переменится через минуту, две, пять настроение?!

Так вышло и здесь. Петр, праздновавший день своего рождения, окруженный радостью и славословием, вдруг нахмурился, встал из-за стола, застегивая до того времени расстегнутый мундир, и подошел к Строганову:

- Хозяин, надо с тобой поговорить...

Тот вскочил, чуть парик с него не слетел, - так усердно тряхнул головой, кланяясь царю.

На воле, в небольшом садике около дома, Петр указал на построенный Строгановым храм:

- Отныне храм оный для богослужения закрыт. Повесь замки. Подвалы железом обей, заколоти. Вот мой приказ.

Строганов низко поклонился:

- Слушаю.

А у самого дух в груди перехватило от неожиданности и тяжелой обиды, нанесенной ему царем. Не он ли, Строганов, был во все времена, с самого начала царствования Петра, вернейшим холопом его величества? Не его ли, строгановский, купеческий род со времен Иоанна Грозного служит верою и правдою престолу русских царей? И не он ли, Строганов, только сию минуту получил от его царского величества милостивую благодарность за поднесенные им пять тысяч? Не у него ли, наконец, царь прожил все эти трое суток и не у него ли пировал все эти дни? Господи! Вот уж, истинно: не знаешь, где упадешь.

Петр угадал, очевидно, по лицу Строганова эти мысли, ибо ласково положил на плечо его руку и смягчившимся голосом сказал:

- Не скорби, Григорьевич. Лучшее от сего будет. Не принуждения ради чиню. Думай не токмо о себе, а обо всех нас.

Строганов постарался улыбнуться; его уже просто начало мучить любопытство; крайне загадочным казалось это странное и неожиданное распоряжение царя.

- Великий государь, воля твоя священна есть для всякой твари твоего земного царства, но... храмоздание во славу твою же и для молитвенного усердия о тебе же устроено мною?!

- Несть числа умыслам добрым, кои с разумом не согласуются. Не спорь со мной, не доводи меня до крайней худобы несогласия. Того ради думал я много. Пространного суждения и извития словес чуждайся.

Строганов прикусил язык.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Около двух часов ночи на Волге стали палить пушки. Гости заволновались. Все взоры были обращены на Петра.

Он тихо рассказывал что-то сидевшему рядом с ним Питириму.

Подвыпивший Филипп щипал за ногу Степаниду. Та разрумянилась, глаза ее блестели. Она была в парике и в "голом" платье, сшитом недавно одной полькой-закройщицей, приехавшей с мужем, учителем латинского языка. Степанида в этот вечер была красива, как никогда, и не укрылись от нее взгляды Петра, изредка бросаемые в ее сторону. Ей показалось даже в начале вечера, что Питирим что-то рассказывает про нее царю, и оба они то и дело поглядывали на нее во время этого разговора. Филька сидел "дурак дураком", ничего не замечая и следя только за тем, как бы ему урвать да незаметно опрокинуть в рот чарку и закусить вино рыбой или икрой (губу разъело от угощения не на шутку).

Но вот на берегу затрубили сигналисты. В зал строгановского дома вошел адмирал в боевом обмундировании и доложил царю о готовности к отплытию. Петр обтер платком усы, встал. Поднялась и царица, и Питирим, а за ним и все присутствующие.

- Объявляем ныне вам, господа, нашу благодарность, - сказал Петр, за верную вашу к нам службу, за проведенные купно с нами дни нашей подготовки к походу. Поелику нижегородский купец издавна прославлен верною своею преданностью царям и родине" и те дни, нами проведенные с вами, помогут нам в дальнейшем нашем святом деле усмирить нарушителей нашего торгового трактата...

После этой речи Петр пожелал проститься с Нижегородской знатью и купцами. Все подходили к царю и царице и, низко кланяясь, говорили: "Подай бог победы вашему величеству" (научил этим словам гостей Потемкин).

Когда подошел Филипп со Степанидой, царь ласково улыбнулся:

- Приумножай племя, в дворянском бо чине состоишь.

Екатерина рассмеялась. Замычали весело и окружавшие царя вельможи.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

К берегу двинулись шумно, пестрою толпою, с факелами и фонарями.

Вице-губернатор и полицейские чины бежали впереди, осматривая путь к кораблям.

Небо было темно-синее. Ранняя весенняя заря брезжила над лесами Заволжья. Встрепенулись петухи во дворах убогих хибарок по взгорьям. Прохладило. Волга слегка подернулась туманом. Причудливыми, неясными фигурами громоздились над гладью реки застывшие в ожидании отвала суда. В тишине слышались всплески воды, лязганье цепей, скрип канатов, голоса матросов.

Петр шел громадными шагами, имея по правую сторону еле поспевавшую за ним царицу, по левую - архиепископа Питирима. (Был отдан приказ уже именовать Питирима "архиепископом".)

Когда царь стал садиться, провожаемый нижегородцами, в лодку, взвились ракеты на судах, в кремле и на посаде ударили в колокола. Сонно прохрипели кремлевские пушки, разбуженные пушкарями. Эхо прокатилось, припадая к Волге.

На воде засновало множество лодок, торопившихся к кораблям. Шум на рейде разрастался. Где-то заиграла музыка. Взметнулись над водой встревоженные чайки, взвизгивая. Носились под носом у кораблей и над головами плывших в лодках.

Когда Петр вступил на свою галеру, с нее опять помчалась в небо ракета. За нею полетели ракеты и с других судов. Сигнал к отвалу дан. Опять появилось откуда-то на берегу в полном облачении духовенство. Опять набились зеваки в нагорье между домов и по закоулкам.