Евгений Доллман - Переводчик Гитлера. Десять лет среди лидеров нацизма. 1934-1944

• Название: Переводчик Гитлера. Десять лет среди лидеров нацизма. 1934-1944
• Автор: Евгений Доллман
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3591-9

В книге Евгения Доллмана рассказывается о повседневной жизни лидеров нацизма, о политических интригах и закулисных сплетнях. В повествовании встречаются и пикантные подробности, и курьезные случаи, такие как, например, поиски Гиммлером легендарного сокровища короля Алариха на дне реки Бусенто и конфликт Гитлера и Муссолини в самолете. Автор искусно владеет пером, а юмор, свежий взгляд на известные факты и здравый смысл делают его мемуары еще более интересным чтением.

---

На следующий день я осторожно поинтересовался у Гейдриха, знает ли он о семействе Борджиа. Естественно, он слышал пару непристойных анекдотов, которыми изобилует история этого рода, но ничего не знал о церемониймейстере и его дневнике. Как бы то ни было, сцена в Доме провинций показала мне, что знание прошлого может быть весьма поучительным.

Так закончилась моя работа на Гейдриха в качестве переводчика. Изо всех так называемых «больших» начальников, с которыми мне приходилось иметь дело, он был единственным человеком, в присутствии которого я испытывал инстинктивный ужас. Ни Гитлер, ни Гиммлер, ни Муссолини или Боккини не внушали мне страха, но этот отставной морской офицер, с его еврейской бабушкой, холодными голубыми глазами и фигурой гвардейца, наполнял меня ужасом. Не знаю, боялся ли Гейдриха его биограф, швейцарский писатель Карл Дж. Буркхардт, но думаю, что нет – по крайней мере, если судить по рассказу о встрече, которую бывший верховный комиссар Лиги Наций по городу Данцигу имел с Гейдрихом. Эта встреча описана в вышедшей недавно книге Meine Danziger Mission («Моя миссия в Данциге»). Это самое подробное описание Люцифера Третьего рейха, которое мне приходилось читать. Буркхардт в ту пору, то есть в 1935 году, был членом Международного комитета Красного Креста, а равным ему по должности представителем Германии был его королевское высочество герцог Эдуард Саксен-Кобург-Гота, принц Великобритании и Ирландии, обергруппенфюрер NSKK, рейхскомиссар добровольной службы сестер милосердия и президент Немецкой ассоциации ветеранов боевых действий. Швейцарский профессор и обергруппенфюрер СС встретились, чтобы обсудить, среди других прочих дел, вопрос о просьбе Буркхардта разрешить ему посетить немецкие концентрационные лагеря и поговорить с заключенными без свидетелей. Поскольку на это требовалось разрешение Гейдриха, Эдуард фон Саксен-Кобург-Гота пригласил Буркхардта и Гейдриха на обед.

«И тут створки дверей распахнулись, и появился Гейдрих. Я впервые видел человека в черной форме, явившегося в ней на неофициальный обед. Он был русоволос и худ, и на его остром, бледном, асимметричном лице, обе половины которого были совершенно не похожи друг на друга, сияли монгольские глаза. Энергично, но с каким-то женственным изяществом, знаменитый убийца вошел в гостиную герцога.

Гейдрих сел за стол слева от меня. Я был поражен его руками – белоснежными руками с картин прерафаэлитов, словно созданными для того, чтобы медленно душить людей».

Рассказ Буркхардта заканчивается так: «Вскоре после этого Гейдрих, этот молодой бог смерти, покинул нашу мужскую компанию».

Гейдрих был злым гением Гиммлера, главным образом потому, что Гиммлер тоже боялся его – и не без оснований. Если бы Гейдриха не убили в Праге, он, несомненно, настоял бы на организации нацистской Варфоломеевской ночи, и первой его жертвой стал бы рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, которого он искренне презирал. Офицеры британской разведки говорили мне в 1945 году, что Гиммлер знал о готовящемся убийстве Гейдриха, но ничего не сделал, чтобы предотвратить его. Так это или нет, мы уже никогда не узнаем.

После смерти дона Артуро Боккини 10 сентября 1940 года в Риме началась ожесточенная борьба за его кресло. В реальности министром внутренних дел был Государственный секретарь Буффарини-Гвиди, хотя номинально этот пост занимал Муссолини. Как и Боккини, Буффарини сумел сохранить свой пост в течение невероятно долгого, по итальянским представлениям, времени. Родом из Пизы, наделенный красноречием истинного тосканца, невысокий, грузный и, в отличие от Боккини, совершенно равнодушный к требованиям гигиены и искусству портных, он был типичным адвокатом, которые сохранились в Италии со времен Цицерона. В интеллектуальном отношении он был на голову выше всех своих коллег по министерству, за исключением Дино Гранди и Итало Бальбо. Страстью всей его жизни была политика, интриги и тайное увеличение своей власти. Он терпел Боккини потому, что того очень ценили в палаццо Венеция, но встретил весть о его смерти с заметным облегчением.

Буффарини давно уже положил глаз на большой сейф в кабинете шефа полиции, в котором хранились легендарные секретные фонды, которые никто не имел права проверять. Артуро еще лежал в гробу на своей вилле, а за право обладания этими фондами разгорелась жестокая битва. Граф Чиано, зять Муссолини, уже выдвинул своего кандидата на пост начальника полиции. То же самое сделала и фашистская партия. Короче говоря, всякий высокопоставленный итальянский чиновник хотел, чтобы тайные сведения о его личной жизни охранялись подходящим для него шефом полиции.

Главным кандидатом был земляк Боккини из Неаполя. Его звали Кармин Сениз, он был заместителем дона Артуро и считался заурядным полицейским с приятными, дружелюбными манерами, который любил рассказывать анекдоты на чистом неаполитанском диалекте. Буффарини был уверен, что легко сможет управлять им, а я, потеряв своего друга Боккини, радовался, что место покойного займет его ближайший сотрудник. Палаццо Венеция хранило молчание, хотя телефоны министерства внутренних дел разрывались от звонков с рекомендациями, требованиями и просьбами. Буффарини пригласил меня, когда я сидел у смертного одра Боккини, и сказал, что выдвинул кандидатуру Сениза и, к моему ужасу, попросил позвонить из его офиса синьору Гиммлеру и добиться, чтобы рейхсфюрер одобрил его план. Я расстроился, что итальянцы опустились до того, что нуждаются в помощи одного немца, не говоря уже о двух, в назначении своего собственного шефа полиции. Мне стало жалко и себя, поскольку я ни разу в жизни не звонил Гиммлеру, да и вообще не любил разговаривать по телефону, но выбора у меня не было. После короткого молчания в трубке раздался удивленный голос Гиммлера. Я сообщил ему о смерти его итальянского коллеги и, в свою очередь, был проинформирован, что он и его помощники приедут на похороны. Это известие привело в ужас слушавшего наш разговор по параллельному телефону госсекретаря внутренних дел. После этого я рассказал Гиммлеру о сложившейся ситуации и дословно перевел аргументы Буффарини в пользу назначения Сениза. Буффарини повезло. Не зная, как и все мы, истинного характера неаполитанца, Гиммлер обрадовался предложению Буффарини и даже попросил его передать дуче его желание, чтобы новый шеф полиции был выбран из ближайшего круга покойного Боккини.

Это был мой первый и последний звонок рейхсфюреру СС. Но, как показали дальнейшие события, решение Буффарини оказалось ошибочным.

Итак, я не только доставил много неприятностей графу Чиано, который любил меня не больше, чем я его, но и помог сменить Боккини на прожженного интригана, ненавидевшего нас всех, особенно Буффарини. Государственному секретарю так и не удалось заполучить ключи к заветному сейфу и добраться до золота и документов, лежавших в нем. Кармин Сениз продолжал играть роль шута, но это была всего лишь маска. Держась в тени, с упорством и привычной тщательностью опытного полицейского он начал прокладывать дорогу событиям 23 июля 1943 года, в результате которых Германия лишилась своей союзницы, а Муссолини – поста диктатора.

Сениз не отличался изысканным вкусом своего предшественника. Его любимым блюдом были огромные порции спагетти alle vondole и подобные им неаполитанские кушанья. Он ходил всегда в мятом костюме или форме, стоптанных ботинках, а галстуки его были столь же кричащими и безвкусными, как и галстуки его детективов. Он имел одно хобби – оперу и проводил все вечера в римском оперном театре Констанци, но не с молодой красивой женщиной, а с руководителем итальянского бюро цензуры, сухим бюрократом по имени Цурло.

Их тоже видели на Пинчио, но у них не было той ауры, которой обладал Боккини и его bellissima. Они ходили взад и вперед решительной походкой людей, обсуждающих вопросы государственной важности, и никто из нас не догадывался, что они разрабатывали под усыпанным звездами римским небом план свержения дуче и изгнания ненавистных немцев.

Глава 5 «Свадебное» путешествие

1938 год, во время которого я стал свидетелем представления в стиле Борджиа, устроенного Гейдрихом, принес с собой целый ряд других событий, продемонстрировавших всему миру мастерство и выдающиеся способности к лицедейству ведущих актеров.

Упомяну лишь два наиболее важных события, в которых я, в качестве переводчика, участвовал сам: в мае Адольф Гитлер нанес государственный визит в Италию, во время которого его сопровождала свита таких размеров, какая была, наверное, только у русского царя, а осенью того же года Муссолини посетил Германию; и в сентябре 1938 года ведущие европейские представители искусства управления государством устроили свой гала-концерт на конференции в Мюнхене.

Но до этого в управлении немецким посольством на Квиринале произошли перемены. В конце февраля господин фон Хассель покинул Вечный город. К этому времени даже самые недогадливые из национал-социалистов поняли наконец, с каким нежеланием их принимали в посольстве, деятельность которого финансировалась из их налогов. Но даже этого было недостаточно, чтобы вызвать отзыв Хасселя – он стал неизбежен только после того, как от него отвернулось итальянское правительство. Граф Чиано, министр иностранных дел и зять Муссолини, дает подробное описание этого события в своем дневнике за 1937–1938 годы. Он пишет, что 30 октября 1938 года заместитель фюрера Рудольф Гесс, который приехал с визитом в Рим, сообщил ему в «сильном возбуждении», что фрау фон Хассель «отпускала в его присутствии резкие антиитальянские замечания». Гесс хотел потребовать от Гитлера, чтобы тот немедленно отозвал Хасселя, но Чиано, всегда бывший сторонником непрямых методов, просто заметил, что Хассель и вправду был «врагом оси Рим – Берлин и не принимал фашизм» – что было истинной правдой. Он отправился к Муссолини и попытался уладить это дело.