Олег Котенко - Повесть о глупости

• Название: Повесть о глупости
• Автор: Олег Котенко
• Жанр: Научная Фантастика

---

Слова Максима Новодворского.

Из дневника Петра Теремова.

* * *

Сознание возвращалось очень медленно. Вначале он даже не мог осознавать, что происходит. Были только сполохи света, они перемежались тьмой. Потом свет обрел цвет, а чуть позже - и форму. Фигуры из света плавали в бесконечности. Звуки родились похожими на эхо. Будто слушаешь запись отраженного горами звука в обратном порядке. Из общего фона проявились голоса, но смысл слов он понял еще нескоро. А потом из череды сумбурных воспоминаний выделилось имя. До боли знакомое имя: "Максим Новодворский".

* * *

Строй Измененных стоял, будто выровненный по ниточке, уже почти два часа. В длинном, но узком зале, где на низком потолке тлели лампы дневного света. Напротив строя стояло кресло. Офицеры сменялись: приходил один, садился в кресло, сидел полчаса, потом приходил другой. Каждый придирчиво осматривал строй - Измененные должны были выстоять так шесть часов. Без единого движения. Ни один мускул не должен шевельнуться, иначе отсчет времени начинается с начала. Так проверяют, достаточно ли _изменен_ человек. Для Измененного выдержать такой экзамен - пара пустяков. Они не чувствуют ни боли, ни усталости. У Измененных три круга кровообращения: "сердце - легкие - спинной и головной мозг - мускулы", "сердце - легкие - органы" и "сердце - легкие - кожа". Последний позволяет избежать обморожения или перегрева, первый обеспечивает большую устойчивость Измененного к физическим поражениям. Мозг, мускулы и нервы работают до последнего. Но это не значит, что Измененный бессмертен. У каждого солдата в строю на груди белел его номер. На семьсот одиннадцатого офицеры обратили внимание сразу. У него были слишком подвижные глаза. Он проснулся на операционном столе, как ии все остальные, но не встал молча, а принялся шептать что-то. Офицеры указали врачам на него. Но все было сделано, как положено, точно по инструкции. Прошло всего два часа, меньше половины, но у семьсот одиннадцатого на лбу выступили капли пота. Офицеры видели, как слезятся у него глаза, как слезы разъедают их и заставляют краснеть. Действительно, у солдата глазные яблоки приобрели уже не то, что красный, а ярко-малиновый цвет. - Этот не выдержит. Видите, его глаза сильно покраснели от пота. Он вообще не должен потеть. - Врачи плохо поработали... - Нет, они выполнили свою работу на отлично. Один из офицеров подошел поближе и заглянул семьсот одиннадцатому в лицо. Загородил ладонью свет, проследил за зрачками. И уже убрал руку, когда губы Измененного шевельнулись. Офицер отшатнулся, побледнев. Он готов был поклясться, что слышал... как солдат произнес всего лишь одно слово: "Отпусти". Офицер отер ладонью внезапно взмокший лоб. У дверей зала стояли другие, уже давно прошедшие все испытания, солдаты. Они готовы выполнять приказы. - Убить! - заорал офицер. - Убить семьсот одиннадцатого! Он для ясности ткнул в грудь Измененного с красными глазами. Через секунду удары дубинок - стальных стержней толщиной в руку - обрушились на него. Но офицер забыл, что чувствует Измененный и чего он не чувствует. Он не знает боли. Семьмот одиннадцатый слышал ее отголоски и с каждым ударом они становились все сильнее и все гулче отдавались в его протравленном химией черепе. Он стоял без движения, пока трещали под серой кожей его кости. ...Прошел не один год с момента операции. Больше трех лет человек, которого когда-то звали Максим Новодворский, находился в шкуре Измененного. И он устал, хотя и не понимал этого. Он очень устал быть безмозглой машиной. И все это время организм боролся. Не смогли препараты убить жизнь в теле человека. И в секунду, когда треснуло одно из ребер, что-то сломалось внутри солдата, треснул барьер, который заставлял его мысли сочиться сквозь крохотную щелочку. И череп едва не лопнул от напора вырвавшегося на свободу разума... Максим, а теперь это был именно он, рванулся к офицерам, выхватил пистолет из кобуры, приставил ко лбу ближайшего солдата - и остатки мозга пятном легли на стену. Солдаты вполне могли поубивать и офицеров, те испугались, но путь им перекрыл Максим. - Прикажите... - просипел он; горло, отвыкшее от разговора, очень болело, - прикажите им остановиться. Солдаты, сопя, неслись по залу, а ствол смотрел прямо в глаза. - Стоять! И Измененные остановились. Они ждали следующего приказа. А Максим отбросил пистолет - в его обойме оставался всего один патрон. - Какая недальновидность, - прохрипел он и ушел.

* * *

Гавал сидел, поджав колени к подбородку, и смотрел в ночное небо. Привычное ему небо, а не то, что на протяжении семи лет ему пришлось созерцать на Земле. Маленький зверек, очень чудной и забавный, - его на Земле называют ежом - копошился под рукой. Он хоть и был весь покрыт колючками, но колючки эти были вовсе не острые. Они скорее щекотали, чем причиняли боль. Промчалась голубая комета - растянулся по небу дымчатый след. Гавал усмехнулся, подумав, что с Земли движение комет не заметно вовсе, они висят в небе, будто окутанные туманом фонарики. Тоже мне, комета... Сзади под чьими-то ногами зашуршала редкая трава. - Простите, гайд Гавал... Он обернулся. Рэо, его племянник, переминался с ноги на ногу. - Что заставило тебя потревожить меня? - спросил Гавал, самим вопросом давая знать: "Я не сержусь на тебя". - Известие, гайд. Плохие новости. Земляне... Гавал ударил кулаком о землю. - Не желаю! - Но послушайте... Он указал пальцем в небо - туда, где маленьким пятнышком голубела Земля. А рядом с ней - желтое солнце. - Видите, гайд, эти точки вокруг Земли? Знаете, что это? Это разведчики. - Ну и что? Можно подумать, ты незнаком с технологиями землян. Эти приборчики будут здесь только через много сотен лет по их времени! Рэо покачал головой. - Разведчики сделаны по нашим инструкциям. И технологии использованы наши. Гавал подскочил и застыл, будто столб. Его бледно-сиреневые глаза расширились. Только через минуту их затянул красный туман гнева. - Предатели! - прошипел он. - Подонки! - Но откуда им знать?.. - Какая разница?! Не сами же люди додумались до такого? Им и пяти веков мало было бы! - Может быть... пытки? - Плевать! Они выдали собственную Родину! Это мыслимо? Понимают ли они, что теперь им дорога сюда уж точно закрыта! Не перебьют люди перебьем мы. - Люди их клонируют... - Вот как? Этого я не знал. - ...для рабства. Гавал на секунду замолчал, а потом разразился хохотом. Диким и безудержным; Рэо, наверное, испугался, потому что отошел назад. - Рабы! Гавал провел ладонью по лицу. - Да-а... Не думал я, что это получится так. Тароссы нашли способ в некоторой степени замедлить функции своего организма. Замедлить значительно. С помощью гипноза, кое-каких временных изменений в самом организме. И простой астероид оборудовали под транспорт. Это был риск - попадись на его пути непригодная для жизни планета и все добровольцы просто погибли бы. А так им встретилась Земля...

* * *

Максим бежал уже полные сутки. И благодарил своих мучителей за то, что они подарили ему ЭТО. Сутки, целые сутки он не останавливался и совсем не чувствовал усталости. Только легкий голод копошился в его желудке. Город давно остался позади и теперь вокруг Максима лежала степь. Холмы, поросшие редкой рыжей травой, такие же равнины, иногда - кусты, но никаких деревьев. Когда Солнце поднялось во второй раз, он остановился. Сзади, далеко, сиял под лучами света стеклянно-бетонный город. Максим не был уверен, что его преследуют, но такая вероятность существовала. Измененный в здравом рассудке может быть чрезвычайно опасен. Меж двух холмов Максим заметил родник. Прозрачная вода струилась из-под камней и, пробежав немного, снова уходила в землю. Но в месте, где она обретала свободу, образовалось крохотное озерцо. Максим приложился губами к воде. Она была очень холодна и имела привкус соли, но он не опасался за себя - организм Измененного переработает все, что угодно. А если это ему не удастся - просто выбросит из себя. Вода на время пригасила голод. Максим сел на землю. Его память состояла из разрозненных обрывков: над его мозгом хорошо поработали. Но каждый день он вспоминал что-то новое. Может быть, скоро отрывки сложатся в единую картину и тогда он вспомнит себя. А пока что в памяти крутилось только имя. Куда нужно идти и зачем, он не знал. Знал лишь, что следует держаться как можно дальше от городов, людей, военных. Жить в пустыне, питаясь всякими мелкими животными? Максим не был уверен, что сможет поймать хотя бы сурка какого-нибудь. Рыжевато-коричневая трава прекрасно скрывала прячущихся в ней зверей. В небе кружила какая-то хищная птица. Он может отбирать убитых, например, зайцев у этих птиц. Достаточно лишь сидеть и ждать, когда она рухнет вниз за добычей, а потом - успеть, пока птица не унесла жертву. Максим встал и снова пустился бегом. До самого горизонта лежала холмистая рыжая степь и она скрывала в себе множество вещей, недоступных взгляду простого человека. Солнце медленно ползло по небу, приближаясь к зениту. Над степью повисло марево, ноги будто вязли в раскаленном воздухе. Максим не помнил, когда в последний раз шел дождь, а уж снег он видел только на картинах в музее. Там были нарисованы покрытые снегом ели, спящие в оковах холода леса, озера подо льдом. Максим отер пот со лба. Нужно поесть. Сев в тени холма, он принялся наблюдать за небом. Ни одна птичья фигурка не маячила в вышине. Наверное, все звери сейчас попрятались по своим норам. Слишком жарко. Шорох травы Максим принял за дуновение ветерка - по холмам и впрямь пробежала волна. Но в следующую секунду в его руку впились маленькие острые зубки. Ящероообразное существо со светло-коричневой кожей, изрезанной кирпичного цвета полосами повисло на запястье. Максим не стал отрывать его от руки - вместе с ящерицей можно лишиться куска кожи. Он ударил его кулаком по голове так, что затрещал череп; ящерица безвольно упала на землю. Максим никогда раньше такого не видел. Хотя, он никогда и не бывал в этих степях. Ящерица обладала совсем не такими маленькими зубами, как показалось сначала. Челюсти были оснащены достаточно мощными клыками, чтобы прокусить шкуру дикого зверя. Он походил на зверозубого ящера. Только маленького. Значит, эти степи вовсе не так безопасны, как показалось сначала. Видимо, животные боятся близко подходить к городу, но здесь, а тем более ночью, могли объявиться довольно опасные хищники. Максим подождал, пока тени снова станут длинными, и отправился дальше. На дальних холмах иногда мелькали зайцы, но пытаться догнать их бессмысленно. Максим попробовал убить его камнем - камень оказался слишком большим, а сам Максим не рассчитал сил. Он еще не осознал своей настоящей силы. Бедному зайцу переломало все кости, а внутренности фонтаном выбросило из разорванного брюха. Естественно, есть то, что осталось от животного, уже было невозможно. Заходящее Солнце заставило степную траву потемнеть. Пару раз на участках голой земли Максим видел каких-то странных змей - у них были длинные, змеиные, туловища, но также имелись и ноги. Четыре пары. А однажды ему встретился скелет. Ребра, наполовину скрытые землей, порозовели от закатных лучей. Ветер гулял в пустом черепе. Рядом лежали остатки металлической бляхи: он был солдатом, Измененным. Максим пнул скелет ногой - кости разлетелись и обнажили стальной остов, еще не тронутый ржой. Наконец, на степь опустились сумерки. Небо являло собой странную смесь всех оттенков синего - от светлого запада к темному востоку. Там уже загорались первые звезды. Максим выбрал для ночлега место у двух холмов - они образовывали своего рода ущелье, овражек. Можно было забраться меж двух земляных горбов, так что перед тобой останется только узкая щель-выход. И можно не опасаться нападения сзади. Правда, столь удобное местечко вполне мог облюбовать еще кто-нибудь. Максим привалился к холму, заложив руки за голову. В темном небе сверкали звезды. Он ворошил свои мысли, воспоминания, находил среди них подчас странные, совсем для него непривычные картины. Максим автоматически отыскал в небе звездочку, которая, как он знал, называлась Альмана. Дом... Стоп! Дом - здесь. Только теперь эта мысль уже не казалась аксиомой, как раньше. Максим оглядел свои руки - светло-серая кожа, совсем нет волос... Что-то кольнуло в сердце. Он закрыл глаза, расслабился - и мир расцвел сотнями красок. Это все была жизнь: ярость, довольство, страх, радость, безмятежность. Максим вскочил. Сердце бешено колотилось в груди - спасибо врачам, хоть не пересадили никуда. Я почти чувствовал, как натужно льется кровь по венам. Они вот-вот лопнут... Нет, не чужой, но уже и не человек. Что же может быть хуже? Он пополз в свое укрытие и бессильно повалился на камни. И потому не видел, как падающий метеорит прочертил в небе желтую линию, что оборвалась у самой земли.