Олег Котенко - Слово говорящего

• Название: Слово говорящего
• Автор: Олег Котенко
• Жанр: Научная Фантастика

---

Всю ночь Кагэро копал и к утру на его ладонях осталась только тонкая пленочка, бывшая еще вечером кожей. Да и та еле-еле держалась на плоти. Пленочка лопалась, раны сочились сукровицей, которая засыхала и не позволяла Кагэро разжать ладонь. А когда он ее все-таки раскрывал, присохшая к стертой коже, сукровица трескалась, ранила еще больше и тогда уже шла настоящая кровь. Когда взошло солнце, Кагэро бросил лопату. Не осталось сил. Вся деревянная ручка была покрыта грязными желто-красно-розовыми разводами. Ладони так болели, что хотелось орать во все горло и кататься по земле, вгрызаясь в нее зубами. - Это всего лишь боль, физическая боль. Возможно, из-за сильной боли Кагэро не почувствовал волны, а, может, и не было ее. Говорящий сидел рядом, прямо на земле. - Хорошая яма, - сказал он. - Но углы внизу не прямые. Что это? он ткнул пальцем в яму. - Что это, а? Где там ровные правильные углы? Нет, это не то, что я велел сделать. Доделывай. - Сжалься! - вскричал со слезами на глазах Кагэро; ладони он держал перед собой так, чтобы Говорящий мог видеть их, представляющие собой две сплошные раны. Но его, похоже, это зрелище не впечатляло. - Почему я должен жалеть тебя? - поинтересовался Говорящий. - Разве я не смогу найти себе другого раба, если ты умрешь? Смотри. Говорящий взмахнул руками и перед ним вырос прямо в воздухе серый шар. Внутри шара клубился туман. Повинуясь рукам Говорящего, дымка разошлась в разные стороны и осела на землю, собралась вокруг его ног. Кагэро увидел тощего старика... нет, не старика, он просто выглядел, как старик. На самом деле нищему было лет тридцать. Опухшие суставы, желтое лицо и белки глаз, открытый рот, в котором виднеется распухший и покрытый язвами язык. Кагэро даже забыл о собственной боли. Волна страдания хлынула с поверхности шара, захлестнула его с головой... ...он лежит у дороги. Все тело его болит и ноет так, что думаешь, скорей бы уже пришла смерть и отбросила разом всю эту грязь. Совсем рядом поселок, по дороге постоянно ходят люди, но никто не останавливается, чтобы помочь ему. Он болен, неизлечимо болен и для него нет никакой надежды. Он просто ждет, пока придет смерть, и боль стала уже привычной. Но как же она сильна! Мимо идет молодой господин. Он не очень богат, но и не беден. Господин поворачивает голову, губы его искривляются, собираются в гримасу. Господин плюет на больного и этот плевок подобен касанию раскаленного железа. "Подыхай, скотина, раз не смог остаться человеком", - говорит господин и идет дальше... Кагэро посмотрел еще раз на свои ладони. Шар, созданный Говоряшим, исчез, растворился в воздухе вместе с серым туманом. - Ну что? - Говорящий улыбнулся. - Болят? - Болят. - И ты все еще считаешь ЭТО болью? - с вполне искренним удивлением спросил Говорящий. - Если да, то я могу показать тебе, что такое НАСТОЯЩАЯ боль. И Кагэро не успел крикнуть: "Нет!" Рухнула тьма. Но ненадолго. Вскоре мрак рассеялся и Кагэро увидел знакомые холмы, дом, деревню неподалеку. Это его дом. Кагэро подходит ближе и видит, что сквозь щели в стенах сочится серый дым. - Помоги-ите-е! Это Ацуко! Она внутри! Кагэро врубается плечом в дверь, но та будто стала каменной. Не поддается. Он бьет снова и снова, но ничего, никакого результата. Кагэро отступает на шаг назад. Пламя уже гудит внутри, уже пляшут вовсю оранжевые языки над крышей. В окне - лицо Ацуко. Такого ужаса он еще не видел никогда! - По-омо-оги-и!!! Он закрывает уши и глаза, но это не помогает. Не исчезает ни вид горящего дома, ни лицо Ацуко, ни ее крик. И она уже не кричит. Пламя бушует за ее спиной, а она просто стоит и смотрит. - Возненавидь меня, пожалуйста! - умоляет Кагэро, зная, что она слышит его слова. Ацуко шепчет в ответ: - Не могу... Не могу ненавидеть тебя... Люблю... - Нет!! Ее лицо исчезает в пламени, стены дома рушатся. Пожар гаснет, рассеивается дым. Кагэро идет по черным углям. Тело. Это тело Ацуко, изуродованное огнем. Он падает рядом с ним на колени, его душат слезы. И, не выдерживая, прижимается губами к обугленному лицу. Ее губы - живые... О, Боги! Она сама - живая! Черный уголь осыпается и Ацуко предстает перед ним обнаженная и прекрасная, будто только что рожденная самой Землей. Но лицо ее холодно и глаза - как два алмаза. Рубиновые губы кривятся в презрительной гримасе: - Ненавижу, тварь! Плевок в лицо. ...и этот плевок подобен касанию раскаленного железа.

- Отпусти-и! Кагэро схватился руками за голову и принялся рвать на себе волосы, будто хотел выдрать из мозга страшные образы. - Вот видишь, - сказал Говорящий. - Ты уже и забыл о своих ладонях. Хватаешься ими за голову. Наверное, это должно быть больно. Потом тебе придется отрывать присохшие к заживающей ране волосы. Но работу ты выполнил, пусть и не очень хорошо, я дам тебе поесть. Только не думай, что эти углы забудутся. Следующую яму ты сделаешь вдвое глубже. И шире. Даю тебе день на отдых. Говорящий сунул руку в карман и вытащил оттуда засохший кусок хлеба. Бросил на землю и исчез. Прошло немало времени, прежде чем Кагэро успокоился. Лицо Ацуко, то бледное, то голубое - мертвое, то ненавидящее, все так же холодило его кровь, не желая уходить из мыслей, но приступ закончился. Кагэро поднял с земли корку и тут же уронил, взвыв от боли. Острые края не хуже стали резанули по ладоням. - Будь ты проклят, - прошипел Кагэро. - Даже это ты превратил в пытку. - Путь к истине проходит по спинам тех, кому не удалось, - долетел до него шепот Говорящего. Кагэро кое-как взял окаменевшую корку и зашвырнул подальше.

Кагэро лег на спину и закрыл глаза. Солнце медленно ползло по небу, то срываясь за тучами, то проливая на землю ушаты тепла и света. Кагэро лежал недвижимый и любой, идущий мимо, мог бы подумать, что он мертв. Да он и так практически был мертв. Ибо состоянии, в котором он находился, нельзя было назвать жизнью или вообще чем-либо, с этим понятием связанным. Кагэро удалось разделить свое сознание и, лежа под солнцем, он занимался тем, что изучал каждую ячейку своей личности. И ему не нравилось то, что он видел. Говорящий не вбивал в голову Кагэро ровным счетом ничего. Он поступил мудро и просто: оказал минимальное воздействие, целью которого было заставить Кагэро поверить. Поверить в то, что Говорящий молотом бил по его сознанию. А дальше - фантазия, воображение, которое понарисовывало такого... Кагэро принялся выбрасывать из себя всю эту грязь. И одновременно строил щит. Может быть, еще ненадежный, может быть, ему недоставало прочности, но основа у него имелась.

Кагэро показалось, что волна холодного воздуха пронеслась по всей земле от самого горизонта. И на горизонте же иссякла. - Новую яму будешь копать вот на этом месте... Говорящий показал пальцем туда, где сохла куча вырытой ночью земли. Придется засыпать первую яму. - Не буду! Кагэро не удосужился повернуться. И почувствовал, как ползет по спине предательский холодок, как проникается в мозг пальчик страха. "Не верь! Не верь! Не верь!" - Не будешь? - переспросил из-за спины Говорящий. - Не буду. "Не верь! Не верь! Не верь..." Не получается... Кагэро повернул голову и увидел Говорящего. Тот смотрел на него ясными зелеными глазами и, улыбаясь, покачивал головой, будто говорил: "Ну, парень, ничего лучше придумать не мог?" - Я не верю... - прошептал Кагэро так тихо, что и сам едва услышал. - Не веришь? - опять переспросил Говорящий и тон его был... дружелюбным. - Не веришь, да? - Не верю, - Кагэро бросило в жар, потом в холод, ему показалось, что выступивший пот замерз. - А ты поверь. Глаза Говорящего сделались ледяными, обманчивое тепло некошенного луга испарилось. - Лучше поверь. Ну? - Да... господин. Кагэро почти явственно увидел, как скользнуло по лицу Говорящего разочарование. Он вздохнул и небрежно повел рукой. - Копай.

К утру Кагэро успел привыкнуть к пронзительной боли, которая гуляла по рукам. Но это вначале по рукам, потом она распространилась и на плечи, и на грудь. Стала достреливать до самого живота, когда деревянная ручка лопаты касалась истертой чуть ли не до костей плоти. Так вот, к утру разум просто устал страдать и омертвил какую-то часть самого себя. Кагэро, правда, не заметил, как и когда это случилось. Просто в один прекрасный момент мысли отвернулись от боли. И боль тут же забылась, будто и не было ее никогда. А Кагэро совершенно спокойно смотрел на покрытую, будто густой краской, грязно-красными разводами ручку. И копал. Подобно слепому кроту вгрызался в землю. И утром, когда вместе с ветром пришел Говорящий, яма была готова. - Гораздо лучше, - заметил Говорящий. - Ты заслужил кусок мягкого хлеба. Говорящий скривился от отвращения: Кагэро, по-звериному осклабившись, упал на колени и протянул руки, на которые было уже страшно смотреть, ибо они не были руками человека. Говорящий стоял и смотрел в потускневшие глаза Кагэро. Верно, ждал, пока блеснет в них разум. Не дождался, швырнул хлеб себе под ноги и ушел. ...Проснувшись, Кагэро почувствовал себя странно. Сознание пробуждалось постепенно, такого раньше никогда не было. Волна прошла по всему телу, и она несла с собой жизнь. И боль - когда добралась до рук. Тогда полыхнула такая боль, какую Кагэро испытал только один раз в своей жизни. Тогда, когда его чуть было не убили лишь потому, что надо было на кого-то свалить вину. Поиск виновного - извечное занятие всех дикарей. Найти поскорее виновного и расправиться с ним по всей строгости идиотского закона - что может быть лучше и приятнее? Кагэро встал. Жаркое марево колыхалось над землей и потоки зноя вливались в это колышащееся озеро сверху. В долине не было места, где можно укрыться от палящего солнца. Кагэро пытался спрятать руки под себя, но постоянно прикасался ими к одежде, что доставляло невыносимую боль. Сев на землю, он заплакал. Чувство, соединившее в себе и обиду, и отчаяние и бог знает что еще, билось внутри. Кагэро больше не чувствовал себя человеком, скорее, тварью. Хотя, даже животные не выполняют ничьих приказов, мечтая лишь о куске хлеба. Зверю нельзя приказать, его можно только убить. И когда пришел Говорящий, а случилось это под вечер, Кагэро не смог даже поднять головы. - Будешь копать новую яму, - как обычно, без вступлений, сказал Говорящий. - Только на этот раз задача усложняется. Я не дам тебе лопаты. - Как?! - Кагэро протянул ему руки. Говорящий безразлично пожал плечами. - Как хочешь? Руками, зубами, мне все равно. Слезы хлынули, но не наружу, а внутрь. И затопили душу. Те остатки души, которые еще не покрылись грязью и ранами. Не понимая, что делает, Кагэро вскочил и ударил Говорящего в лицо. Головой. Ударил сильно, не контролируя себя. И очнулся, когда увидел, что Говорящий лежит на земле. Такой беззащитный... Его нос и губы были разбиты, кровь текла по подбородку. Кагэро похолодел от ужаса. Теперь ему точно не жить. И обреченно принялся рыть землю изуродованными руками, давясь болью. Говорящий встал, взял Кагэро за плечо и заставил подняться. Его лицо было нормальным. Ни крови, ни ссадин, ничего, что было еще минуту назад. И еще Говорящий улыбался.