Михаил Аникович - Повседневная жизнь охотников на мамонтов

• Название: Повседневная жизнь охотников на мамонтов
• Автор: Михаил Аникович
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02588-1

Михаил Васильевич Аникович — археолог, доктор исторических наук, автор многочисленных статей и монографий по истории ранней поры верхнего палеолита — знакомит читателя с реалиями мира и духовными ценностями охотников на мамонтов. Речь идет об уникальной цивилизации, созданной жителями Русской равнины, обитавшими на этой территории с 23 по 14 тысячелетие до н. э.: о рождении и посвящении, неповторимом восприятии действительности, о пище и питье, охоте, одежде, семье и любви, колдунах и магии, устройстве власти, о войнах и смерти. С исчезновением мамонтов, вернее, их истреблением, с исторической сцены ушли и племена охотников, от цивилизации которых до наших дней дошли не только кости и камни, но также и произведения изобразительного искусства. Соединяя научный анализ с методом художественной реконструкции, автор позволяет читателю воочию увидеть и почувствовать всю неповторимость повседневной жизни наших предков.

Книга иллюстрирована фотографиями из личного архива автора.

---

— Вставай, переодевайся в сухое. Трудная ночь будет у нас. Ты ведь пойдешь со мной? Поможешь Хонку прогнать?

А у входа уже причитала мать Йорра.

Да. Эту ночь он никогда не забудет! Людей много, и они все сгрудились на мужской половине жилища вождя детей Волка. На женской половине только больные, — Йорр и его сестренка. А перед очагом, на почетном месте, на белой кобыльей шкуре восседает Он, Армер, их великий колдун! Очаг засыпает, и виден только темный силуэт. Голова склонена на грудь, на коленях — широкий барабан, в правой руке било. Барабан пока безмолвен: колдун только готовится, только собирается с силами для полета в Нижний Мир. К духам.

Виден только силуэт, но Нагу знает: сейчас он в полном колдунском облачении: широкой рубахе, снизу доверху увешанной костяными и деревянными амулетами-оберегами. А на голове… в багровом свете засыпающего очага сверкают страшные клыки и оживают мертвые глаза на волчьей морде!

Их много, они сидят плотно. Нагу тесно прижат к правому боку самого вождя Тилома, затылок и уши ошущают чье-то дыхание. Все молчат; только дыхание и отдельные, сдерживаемые вздохи. Меркнет очаг, — и словно замирают даже эти звуки…

Надрывно прокричал лебедь, — прямо здесь, в жилище! — и Нагу вздрогнул от неожиданности.

Еле слышный, дрожащий звук, — словно комариное пение… (Откуда? Сейчас, весной?!) Но вот он усиливается, переходит в рокот, и становится понятно: это колдунский барабан.

Рокот все сильнее и сильнее, и вот уже не рокот, — дробные, частые удары перерастают в МОЩНЫЕ УДАРЫ, — невозможно поверить, что барабан способен издавать такие звуки!Дрожит земля, содрогаются стены!..

Все обрывается, — и мертвая тишина. Такая тишина, что Нагу кажется: он здесь один! Только где — «здесь»?В жилище вождя?..

И вновь — комариное жужжание, переходящее в рокот и неистовые удары… Обрыв. Тишина. И снова, и снова…

Нагу не заметил, когда началось пение. (Это что, голос Армера?!). Очаг, никем не подкармливаемый, давно бы должен окончательно уснуть, — но почему-то багровый свет не гаснет, хотя и не разгорается. С ним происходят какие-то неуловимые изменения. Нагу понял: в такт пению и барабанной дроби стали меняться оттенки, — от багрового до оранжевого, почти желтого. И в полумраке, пронизанным этим невиданным светом, под барабанную дробь, под какой-то ритмический шелест, под завораживающее пение, мечется темная, почти человеческая фигура с оскаленной волчьей мордой…

…Не было никакого жилища; никого не было, кроме них двоих, — в полете через Нижний Мир, закрытый для Нагу, но открытый для его могучего спутника, его вожака, и нужно было ему помочь, чтобы спасти друга, чтобы изгнать эту проклятую Девку, и он не знал, как помочь, но это было не важно, главное — хотеть этого, и он хотел, и всеми силами тянулся к Нему, Соединяющему Миры…

Все оборвалось. Сразу. Он — Нагу, и он в жилище вождя, притиснут к правому боку хозяина, и видит, как колдун, шатаясь, направляется на женскую половину и склоняется над больными. Темно, но все же видно: его трясет, его корчит… Резкий, гортанный приказ на неведомом языке, — и тонкий нечеловеческий крик, замирающий, но продолжающий давить на уши… А колдун уже бежит к входу, откидывает налог, плюет и отбрасывает что-то туда, в ночь. И Нагу видит: там на миг мелькнула, искаженная злобой, харя Огненной Девки…

Люди зашевелились, заговорили. И вот уже в очаге весело пляшет разбуженный огонь, и жена вождя, всхлипывая, шепча слова благодарности, отирает пот с лица колдуна, обессилено завалившегося на белой кобыльей шкуре. Голова матерого волка свешивается с его плеча. Мертвая. Общинники, один за другим проходят мимо него, кланяются, оставляют на шкуре свой дар и исчезают за пологом. Армер никого не видит; глаза его полузакрыты, дыхание прерывисто. Он еще там, — на грани Миров…

Несколько дней спустя Йорр, бледный, но вполне здоровый, показывал своему другу, как он наводит лук для дальнего выстрела, и спрашивал совета, а его сестренка вместе с матерью принимала гостя: молодого охотника из Рода Рыжих Лисиц. Должно быть, жених…

Так уже десятки тысяч лет назад формировались «белая» и «черная» магия. И если мы попытаемся проследить, куда ведет основная дорожка от первобытной магии в современность, то увидим: в оккультизм, в «тайное знание». Тайна — она и есть тайна; не будем ее здесь затрагивать. Более узкая тропинка ведет от магии к современным наукам, и уж совсем слабая — к религии, где все основано на прямо противоположных принципах, где предполагается существование высшей, личностной силы, которую можно о чем-то попросить, но невозможно заставить сделать так, как тебе предпочтительно.

Как же обучали магическим действиям? «Бытовой», обыденной магии, видимо, так же, как и обычному поведению: подражанием. Некоторые приемы, доступные только для посвященных, передавались в процессе инициации. Чтобы стать «официальным» колдуном, знахарем, требовались особые условия: для этой роли подбирался особый человек, проходивший кроме наставничества у старого колдуна особенно суровые испытания. Иногда эта «профессия» передавалась по наследству, от отца к сыну. Тайные, запретные знания, связанные с вредоносной магией, передавались тоже тайно, и никто не знает, как далеко в глубь прошлого уходят современные «союзы» и «ордена» колдунов.

Но об одном нужно помнить: в архаических обществах колдун — важнейшая фигура. Именно на колдунах в первую очередь лежит величайшая ответственность: единство Рода, стабильность Рода, благополучие Рода. Все это могло быть достигнуто только через связь с Первопредками, с Могучими Духами — кем бы ни были последние. Для христианских миссионеров, долгие годы проведших среди «отсталых народов» — а это воистину подвиг! — распространено убеждение, что все «первобытные» колдуны — слуги Дьявола. Лично я в это не верю. Я думаю, что мир духов Природы не столь одномерен и что, по меньшей мере, в те времена обращение к этим силам вовсе не обязательно означало связь с Тьмой. Впрочем, в каких-то случаях подобная связь, бесспорно, имела место: ведь главной задачей колдуна была защита и упрочение Рода! И, верно, находилось немало таких, кто считал: призывать при этом на помощь можно кого угодно.

В романе «Закон крови» описываются два колдуна — по нашим понятиям «злой» и «добрый». Но оба они при этом служат своему Роду — каждый по-своему — и думают о его благе. Более того, «добрый» колдун является учеником «злого» и относится к своему учителю не только со страхом, но и с глубоким уважением. Что, впрочем, не помешало ему отказаться от важнейшего обряда, упоминающегося в различных фольклорных и этнографических источниках: «принятия на себя» тех духов, с которыми общался учитель. Описание подобного ученичества и переживаний, связанных с этим последним обрядом, вложено в уста его непосредственного участника — старого колдуна:

— Тебя тогда еще вовсе не было, Арго, даже малыша Мииту еще не было. Отец твой еще ползал, а не ходил. А я — был. Еще не мужчина, но и не ползунчик. И старый Хорру меня заметил.

— Вождь, пугали ли тебя — мной? Может быть, не знаю. Но знаю: пугай, не пугай, а дети ко мне льнут. А мы боялись Хорру больше, чем вурра. Все боялись. Он не советовал, он правил, хотя и не был вождем.

— Он пришел в наше жилище и сказал, указывая на меня, несмышленыша: «Пойдет со мной!» Мать заплакала. А отец сказал: «Пойдем к вождю!» А что вождь? Не было у нас вождя…

— Они оба умерли в один год. Отец погиб во время Большой охоты; лошади стоптали. А мать и сестренка умерли от хонки — лихорадки. Хорру лечил. Да не вылечил. А я — не заболел.

— Я жил в соседнем жилище, да не долго. Когда Хорру пришел вновь, меня отдали без возражений. А как иначе? Все мы — дети Великого Мамонта, но у них-то были свои дети. И они хотели жить.

— Хорру был великий колдун. Великий. И он передал мне всё. Бил меня? Да, бил. Но передал — всё… Вождь, ты знаешь, что такое посвящение охотников. Но ты не знаешь, что такое наше посвящение. А я прошел не одно…

— Да, Хорру передал мне все… Хотя и не все объяснил. И умирая, обнимал мои колени и в слезах умолял, чтобы я пошел его путем. Но я не хотел. Да и не мог.

— Когда настал его час, я пошел вместе с ним, как должно. Но… Вождь, как он умирал! И ты, и я, — мы знаем, что такое смерть, видели ее не раз. Но тут… Мы пришли в ложбину, которую он сам выбрал. И он мучился три дня; может, и больше, — не знаю. Это я выдержал только три дня подле него. Он катался, он выл, он грыз землю и прошлогодние листья. И он умолял меня сделать то, чему он меня научил. Занять его место. А я — не мог…

Разделение колдунов на «злых» и «добрых» — скорее всего, достояние более поздних времен. Но вполне возможно, что истоки такого разделения в какой-то мере проявлялись и во времена охотников на мамонтов.