Михаил Аникович - Повседневная жизнь охотников на мамонтов

• Название: Повседневная жизнь охотников на мамонтов
• Автор: Михаил Аникович
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02588-1

Михаил Васильевич Аникович — археолог, доктор исторических наук, автор многочисленных статей и монографий по истории ранней поры верхнего палеолита — знакомит читателя с реалиями мира и духовными ценностями охотников на мамонтов. Речь идет об уникальной цивилизации, созданной жителями Русской равнины, обитавшими на этой территории с 23 по 14 тысячелетие до н. э.: о рождении и посвящении, неповторимом восприятии действительности, о пище и питье, охоте, одежде, семье и любви, колдунах и магии, устройстве власти, о войнах и смерти. С исчезновением мамонтов, вернее, их истреблением, с исторической сцены ушли и племена охотников, от цивилизации которых до наших дней дошли не только кости и камни, но также и произведения изобразительного искусства. Соединяя научный анализ с методом художественной реконструкции, автор позволяет читателю воочию увидеть и почувствовать всю неповторимость повседневной жизни наших предков.

Книга иллюстрирована фотографиями из личного архива автора.

---

Нерт проворчал, не вставая с места:

— Я же говорю: все от них!

Круг замкнулся. Вновь заговорил Рам, вождь детей Куницы:

— Труден наш выбор, тяжкое решение предстоит нам принять! Много лет знаю я Арго, великого вождя детей Мамонта. Слова худого не слышал о нем; всегда уважал. И не след забывать: не одних детей Серой Совы горе постигло; первый, страшный удар был нанесен ему, вождю детей Мамонта. Но и о другом не забудешь: через них пришла беда в наш мир! Да, все было сделано, как должно, — и в срок, — но, по-видимому, Предков это не смягчило. Велик их гнев! Почему? Не нам судить об этом; мы можем лишь подумать о том, как его утишить!

Он помолчал и затем решительно сказал:

— Не хочу судить о том, как именно случилось то, что случилось. Все знают: беду можно накликать и без умысла. Но в любом случае искупить вину, — вольную, нет ли, — должны те, через кого беда к нам явилась… Как? Пусть скажет об этом наш колдун. Он, хотя и не стар, но опытен и могуч.

Колдун-Куница печально посмотрел на седовласого старика, как бы отрешенного от всех и вся, — даже от своего соседа, вождя Арго.

— Все так. Колдун детей Куницы глубоко чтит своего старшего собрата, — Колдуна детей Мамонта. Звучавшие здесь наветы лживы; от них воняет, как от дохлятины… Но свершившееся — свершилось, и тем, через кого Зло вошло в этот Мир, предстоит тягостная тропа искупления… Я говорил с духами; их ответ ясен: «Породившие того, кто осмелился нарушить Закон крови, должны покинуть эти места, чтобы отвести отсюда вызванное ими Зло». …Но даже это само по себе не восстановит нарушенного равновесия: тем, кто останется, могут грозить горшие беды… если, несмотря на все, что случилось, они вновь решат призвать Зло! Об этом никому нельзя забывать, — ни нам, детям Куницы, ни вам, детям Серой Совы.

Не отводя глаз от согбенной фигуры, Куница добавил:

— Мой старший собрат наверняка тоже обращался к духам и Предкам. Не хочет ли он поведать услышанное?

Послышалось хихиканье. Узун что-то зашептал в самое ухо своему вождю. Лицо Гарта оставалось бесстрастным.

Колдун детей Мамонта тяжело поднялся, с трудом распрямляя спину.

— Мой могучий собрат прав. В эту ночь я услышал от духов то же, что и он: детям Мамонта, общине нашей, тяжкий путь предстоит. И чем он завершится, — еще неведомо… Только об остающихся я ничего не слышал.

Колдун взглянул на Узуна. Похоже, для того сказанное явилось полной неожиданностью; даже рот открыл. (А ты что думал? Всем колдунам, как и тебе, духи «сообщают» только то, что приятно и выгодно?)

— Мы уйдем. Но сейчас другое решить нужно: как быть с нашими сестрами, женами сыновей Серой Совы и Куницы? Будут ли они вами изгнаны, — как советует мудрый Узун? И как вы поступите с общиной Кано? Они наши сородичи, но Закон крови нарушен не ими.

Одновременно поднялись сыновья Серой Совы обеих северных общин. Тот же длиннобородый колдун вновь сказал за всех:

— Дальнейшее нас не касается. Наши жены останутся в наших жилищах; наши соседи — дети Мамонта, — останутся нашими соседями… Если того пожелают. Вмешиваться в наши дела не советую никому… даже «мудрому Узуну!» Лонг, колдун и вождь детей Серой Совы, сказан последнее слово!

И, почтительно обратившись к тем, кого он так решительно защищал, спросил:

— Уходят ли с нами наши соседи, дети Мамонта? Или, быть может, у них еще остались дела на Большом Совете?

Те молча поднялись, и их вождь, худощавый мужчина, крепкий, густоволосый, бросил на прощание:

— Передайте нашим сестрам: если их мужья все же решат себя навеки опозорить и бросить своих жен колдунского страха ради, — в нашем стойбище для дочерей Мамонта всегда найдутся кров и еда. Найдутся и мужья, — у наших соседей.

Северяне ушли, не оглядываясь. Среди оставшихся поднялся возмущенный шум; роптали на Узуна, из-за неосторожных слов которого мужчины общины Гарта получили заслуженное оскорбление. Вопрос о замужних и вдовых дочерях Мамонта решился сам собой: и Рам, и Гарт, и даже Нерт поочередно высказали одно и то же: вернуться в свой Род и уйти с уходящими могут только те, кто сам того пожелает. Если такие дочери Мамонта найдутся, — мужья не вправе помешать им уйти, — но без детей, ибо дети их принадлежат Роду Серой Совы или Куницы.

За этими разговорами почти позабыли об общине Кано. Когда все немного успокоились, Рам было предложил Кано и его людям остаться на прежнем месте, — по примеру северян.

— Не Род изгоняется, уйти должны лишь те, от кого пришло Зло…

Но Кано ответил отказом; по-видимому, он и его охотники заранее все обдумали.

— Нет. Наших северных сородичей отстояли их соседи. Если же останемся мы, — среди наших соседей неизбежны пересуды и кривотолки; это очевидно… Мы уйдем. Мы молоды; самый старший из нас погиб… Мы уйдем, чтобы никто из вас не думал, глядя на дымы наших очагов: «Вот откуда все напасти!».

Оставалось последнее.

— Когда люди Арго встанут на свою новую тропу? — спросил Рам.

— Пусть проснется Одноглазая. Ее взор должен освещать начало нашего пути, — твердо ответил Арго. Он уже говорил об этом с Колдуном.

Рам прикинул в уме: несколько дней… Посмотрел на людей Нерта и Гарта. Только Узун, верный себе, протестующе помотал головой.

— Хорошо. Но не дольше.

Расходились, не глядя друг на друга. Изгнанные, уже отрезанные от остальных, отгороженные от них невидимой стеной, уходили последними.

— Куда пойдут наши сородичи, люди Кано? — спросил Арго. — Быть может, соединим наши тропы? Наш путь — на Север; уж если суждено изгнание, — продолжим тропу, проложенную нашими предками.

Кано ответил твердым отказом.

— Кано благодарит Арго, великого вождя детей Мамонта, хранителя Священной кости. Наш путь проляжет на Юг, в те места, откуда явились сюда наши предки. Быть может…

(Быть может, ты достигнешь самой Земли Сновидений, и встретишься с Предками, не вступив на Ледяную тропу, и расспросишь их обо всем, что тебя мучает, так? Едва ли это случится, но я понимаю тебя. Ты начал свой путь, Кано, отделившись от старой общины… Зачем же тебе вновь соединять тропы и идти под начало старого вождя? …Что ж, легкой тропы тебе; доброй охоты! В этом, Среднем Мире мы встретимся теперь лишь раз, — перед тем, как разойтись навсегда…)

— Вероятно, Кано и его люди встанут на свою тропу раньше, чем мы. Пусть зайдет перед этим, — проститься.

— Арго, хранитель Священной кости, может не сомневаться: Кано не вступит на новую тропу, не получив из рук великого вождя детей Мамонта часть Сухой крови Рода.

— Да будет так!

Разговор окончен. Теперь предстояло самое трудное: вернуться в стойбище и сказать людям то, о чем подозревают лишь немногие… Но и те — еще на что-то надеются. Ему, вождю, предстоит отнять эту последнюю надежду.

Как справедливо писал Ф. Энгельс, «власть сахема внутри рода была чисто отеческой, морального порядка; средствами принуждения он не располагал». Но, повторяю — тем весомее был его авторитет, тем прочнее — власть. И конфликты между вождем и обществом были неизбежны, особенно если вождь мудр, а ситуация требует нестандартного решения. Великий американский поэт, писатель и мыслитель Эдгар Аллан По однажды сказал, цитируя Себастьяна Шамфора: «Можно побиться об заклад, что любое ходячее мнение, любая общепризнанная условность глупы, ибо понравились большинству». Может быть, в этом афоризме секретаря Якобинского клуба и есть некоторое преувеличение, но несомненно одно: решение большинства далеко не всегда бывает мудро и верно!

Но как же вождь, не располагая ни полицией, ни армией, мог отстоять свою позицию, вопреки воле большинства? Олег Микулов в своем романе «Закон крови» показывает такой случай.

Вот в роде, обреченном на изгнание, рождается общественное мнение:

Возвращаясь в родное стойбище, которое предстояло покинуть навсегда, Арго думал, что именно он принесет своим людям эту горькую весть. Но… Худые вести, худые слухи разносятся быстро. Истина эта подтвердилась еще раз: до возвращения старейшин с Большого Совета дети Мамонта уже знали о своем изгнании. Весть принес Каймо.

Дрого сутра недоумевал: куда мог подеваться его приятель? Ничего не знал о Каймо и Вуул. Решили: со своей Туйей встречается! Не ко времени, конечно, ну, да это их дело… Они и подумать не могли, что Каймо, подобравшись тайком, через береговой кустарник, к Поляне празднеств, изо всех сил прислушивается к тому, что там происходит… И чего слышать он никак не должен, — по молодости!

И вот, — прибежал, взъерошенный, обескураженный. «Нас изгоняют; весь наш Род! Сказали: все зло — от нас, детей Мамонта! И Колдун согласился!..» И пошла злая новость гулять по стойбищу, как пал по сухостою, обрастая новыми и новыми подробностями!

Выгоняют сразу, всех; вернется вождь, Колдун, старики, — и сразу уходить, безо всего! Нет, все уйдут, а Колдун останется, и его казнят за то, что он все это сам и устроил. Да, Колдун останется, только его никто казнить не будет; он обо всем с Куницами договорился: все, что здесь бросят, — перетащит в общину детей Куницы и будет там жить припеваючи… Эти и множество иных слухов, один другого нелепее, передавались от жилища к жилищу, обсуждались на все лады.