Николай Михневич - История русской армии. Том второй

• Название: История русской армии. Том второй
• Автор: Николай Михневич
• Издательство: ООО «Издательство «Полигон»
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-89173-212-2 (т. 2) 5-89173-206-8

Первое издание этого труда вышло в начале второго десятилетия прошлого века. В его подготовке участвовали известные российские военные историки и теоретики А. К. Баиов, А. Г. Елчанинов, А. М. Зайончковский, Н. П. Михневич, В. П. Никольский, Н. А. Орлов, А. А. Свечин, Н. Н. Янушкевич и другие. В нем рассказывалось об истории развития русской армии от зарождения государства до начала XX в. Издание впервые давало цельную картину состояния русского военного искусства во все периоды российской истории. Следует заметить, что в русской военно-исторической литературе не было и не появилось почти за столетие после выхода первого издания более полной и систематизированной истории развития нашей армии. Нынешнее издание дополнено новыми работами историков. Книга предназначена для широкого круга читателей, но может быть использована и специалистами при изучении истории русского военного искусства.

Во втором томе рассматривается история русской армии в финляндских войнах XVIII — начала XIX в., войне 1812 г. и Заграничных походах 1813–1814 гг., показано ее состояние к концу царствования Александра I и участие в русско-турецких войнах 1806–1807 и 1828–1829 гг., персидских и кавказских войнах, усмирении польских восстаний 1830–1831 и 1863–1864 гг., а также Венгерском походе 1849 г.

---

Являясь в это время грозой войск, Аракчеев стоял на страже точного, слепого выполнения указаний государя и соблюдения законности, оставаясь неумолимым и строгим. Саблуков в своих записках оставил нам описание внешности Аракчеева: «По наружности Аракчеев похож на большую обезьяну в мундире. Он был высок ростом, худощав и жилист; в его складе не было ничего стройного; так как он был очень сутуловат и имел длинную, тонкую шею, на которой можно было бы изучать анатомию жил, мышц и т. п. Сверх того, он как-то судорожно морщил подбородок. У него были большие мясистые уши, толстая безобразная голова, всегда наклоненная в сторону; цвет лица его был нечист, щеки впалые, нос широкий и угловатый, ноздри вздутые, рот большой, лоб нависший. Чтобы дорисовать его портрет — у него были впалые серые глаза, и все выражение его лица представляло странную смесь ума и злости».

А. Кизеветтер[48], ссылаясь на свидетельства Толя и Михайловского-Данилевского, рассказывал, что на разводах в Гатчине в присутствии цесаревича Аракчеев с ревностным увлечением собственноручно вырывал у солдат усы, а близко знавший Аракчеева Мартос сообщает, что в день воцарения Павла I Аракчеев на разводе откусил у одного солдата ухо.

Нельзя сказать, чтобы эта красноречивая характеристика могла привлечь особые симпатии к первому лицу в военном ведомстве в царствование Павла I, а между тем значение его продолжало расти. После короткой немилости императора[49], он был 11 августа снова принят на службу, а 4 января 1799 г. назначен командиром лейб-гвардейского артиллерийского батальона и инспектором всей артиллерии. За это время он подтянул дисциплину и материальную часть, обращая особое внимание на довольствие людей и опрятность помещений (его любимая поговорка — «чистые казармы — здоровые казармы»).

К этому времени наша артиллерия находилась в упадке, но энергичные меры барона Аракчеева постепенно подняли русскую артиллерию на уровень западноевропейской. 5 мая ему был пожалован графский титул, причем к поднесенному для утверждения графскому гербу государь собственноручно прибавил надпись: «Без лести предан».

Великий князь Александр Павлович видел плоды этой неутомимой деятельности, осознавал роль Аракчеева в создании атмосферы дружелюбия в отношениях со своим грозным отцом и понимал, что у графа хорошо устроена голова и золотые руки, а главное, его поражала непредвзятость, беспристрастность Аракчеева в служебных делах; правда, он вряд ли отдавал себе отчет в том, что Аракчеевым руководили не стремления к государственной пользе, а лишь корыстное (в широком смысле этого слова) желание хитрого царедворца укрепить личное положение. При всей своей способности вникать в суть дела и схватывать самую его сердцевину, Аракчеев, следуя господствовавшему тогда направлению, все чаще и чаще сосредоточивался на показной стороне, на второстепенных, иногда до смешного ничтожных мелочах, но на таких именно, на которые обращал внимание и сам Павел I. Мало-помалу эта черта характера, в совокупности с жестокостью и формализмом, стала главенствующей и не могла укрыться даже от глаз признательного Александра Павловича.

1 октября граф был вторично отставлен от службы «за ложное донесение»[50]. Узнав на плацу, во время развода, о замене Аракчеева Амбразанцевым, великий князь Александр Павлович сказал Тучкову: «Слава Богу, могли бы опять напасть на такого мерзавца, как Аракчеев», — и в то же время написал Аракчееву утешительное письмо, в котором встречаются такие строки: «Я надеюсь, друг мой, что мне нужды нет при сем несчастном случае возобновить уверение о моей непрестанной дружбе; ты имел довольно опытов об оной, и я уверен, что ты об ней не сомневаешься. Поверь, что она никогда не переменится»[51]. Видимо, великий князь был уверен в скором возвращении Аракчеева.

Граф Аракчеев вернулся в Петербург 27 апреля 1803 г. Новый император назначил его на прежнюю должность инспектора всей артиллерии и командира лейб-гвардейского артиллерийского батальона. Продолжая работать усердно над усовершенствованием нашей артиллерии, он добился блестящей работы нашей артиллерии в важнейших боях кампании 1806/07 г. Александр I это прекрасно понимал и чрезвычайно был ему за то признателен. Во время Аустерлицкого сражения граф находился в свите императора. Когда Александр I вздумал было поручить Аракчееву командование одной из колонн, то он пришел в неописуемое волнение и отклонил поручение, ссылаясь на слабость нервов[52].

27 июля 1807 г. Аракчеева возвели в чин генерала от артиллерии, а 12 декабря назначили, при сохранении носимых им званий, еще состоящим при государе императоре по артиллерийской части; наконец, 13 января 1808 г. граф Аракчеев поставлен во главе Военного министерства и, кроме того, назначен генерал-инспектором всей пехоты и артиллерии; затем ему были поручены военно-походная канцелярия государя и фельдъегерский корпус. Из перечисления всех этих должностей видно, что Аракчеев при Александре I занимал в военном ведомстве более высокое положение, чем во времена своего фавора у Павла I, но влияние его все более и более усиливалось; теперь он себя чувствовал более прочно, во-первых, благодаря мягкому характеру императора и особой, чисто дружеской признательности за помощь на прежней службе, во-вторых, отсутствие более способных и ловких царедворцев (князь Волконский в то время был в продолжительной заграничной командировке) исключало конкуренцию, и, в-третьих, Александр I видел его плодотворную службу на пользу нашей артиллерии.

В чем же секрет такого необычайного возвышения графа?

Молодой император был крайне ревнив при каких бы то ни было поползновениях к умалению своей власти, мелочен и, в довершение, подозрителен. Главный объект его попечений составляла армия. Страсть к смотрам и учениям от Павла I перешла к нему по наследству. Все, что касалось армии, до самого малейшего назначения, должно было исходить от императора, чтобы армия знала только его одного. Это была святая святых, касаться чего никто не смел, ничье вмешательство не терпелось в этой области, где все решалось по приказу и при непосредственном участии императора[53]. Зная Аракчеева как хорошего работника и знатока военного дела, хотя и не обладающего широким кругозором и способностями, но зато владеющего большим опытом, император ценил в нем прежде всего полную безгласность и слепое исполнение предначертаний свыше, в чем Александр неоднократно убеждался еще в царствование своего отца. Не замешанный в цареубийстве, Аракчеев к тому же не служил живым укором и не тревожил никогда не заживающей в душе Александра раны. Император был уверен, что антипатия, всегда внушаемая Аракчеевым, будет способствовать его ореолу.

Облеченный полным доверием государя[54], Аракчеев в бытность военным министром немало упорядочил дела этого ведомства. Деятельность его коснулась почти всех отделов военного управления, но нельзя сказать, что он придавал одинаковое значение всем отраслям, что он имел известный план упорядочения и приведения в стройное целое работу всех органов министерства. Не обладая достаточно глубоким пониманием военного дела, будучи воспитан Павлом I в духе показной, мелочной военной службы, новый министр обратил внимание на то, что ему было самому более доступно: строевая часть, своевременное снабжение войск всем необходимым и их обустройство да еще военные госпитали составляли «главное занятие» военного министра, по определению графа Аракчеева[55].

Почему же он был поставлен у такого важного дела? Ответ на этот вопрос можно найти в одном из высочайших указов 1808 г.: «Опыты прошедших военных действий уверили меня в том справедливом мнении, что строгая дисциплина есть душа военной службы, что малейшее послабление начальника есть первое начало расстройства в целом и что части оного, расслабляясь мало-помалу от сего начала, влекут напоследок за собой последствия, которых ни власть, ни благоразумие несильны уже вдруг пресечь. Сии-то причины были поводом худого послушания младших перед старшими, соперничеств между старшими[56], и, напоследок, возрождению мародеров, которые наносили столь важный вред всей армии.»[57] Александр I, помня, с каким рвением Аракчеев следил за дисциплиной при Павле I, естественно, должен был остановить свой выбор на нем, раз считал необходимым подтянуть в армии дисциплину, расшатанную неудачными кампаниями 1805, 1806/07 гг.

Однако общегосударственные реформы, начатые Александром I при восшествии на престол, требовали коренных преобразований и всей военной системы, к которым и надлежало приступить немедленно; наконец, для императора было ясным, что скоро предстоит серьезная борьба с Наполеоном, надо было безотлагательно приступить к подготовке к ней; Александр I вполне сознавал, что выполнить все эти требования и вообще вести армию вперед Аракчеев не в состоянии. Ввиду этого граф Аракчеев должен был уступить пост военного министра другому лицу, которое соединяло бы в себе необходимые военно-административные способности и знание войскового быта мирного времени с боевым опытом, с пониманием войны и всего того, что требовалось для доведения боевой подготовки армии до той степени, которая необходима для борьбы с Наполеоном.