Наталья Андреева - Выдержка

• Название: Выдержка
• Автор: Наталья Андреева
• Жанр: Детектив

Что можно получить в наследство? Особняк на Рублевке, виллу на Лазурном Берегу, шикарную яхту… Но у Леонида Петровского, сына богатых родителей, это все уже есть. Нет только призвания в жизни и нет такого таланта, которым обладает гениальный фотограф — уже немолодой, одинокий Павел Сгорбыш.

Старый мастер был готов поделиться с Леонидом секретами профессии, да не успел, — его убили. Зато успел завещать своему ученику наследство — дешевые бусы, стоптанную набойку, октябрятскую звездочку…

Что означают эти предметы и как они связаны между еобой? Что зашифровал фотограф в этом странном послании? Может быть, имя убийцы?

Леониду необходимо ответить на эти вопросы, чтобы пролить свет на таинственную гибель своего наставника…

---

— Но это же так сложно, — вздохнул под конец он.

— Чего ж там сложного? Включаете компьютер…

— Как-как?

Он смотрел на меня с ужасом. Продвинутые пользователи, обращаюсь к вам. Будьте снисходительны к таким, как Павел Сгорбыш. Для вас все проще пареной репы. Но тем, кому до пенсии два шага… Это не спор о том, что лучше, аналоговая фотография или цифровая. Это конфликт поколений. Отцов и детей, дедов и внуков. Чем стремительнее развивается технический прогресс, тем конфликт глубже.

Я, тридцатилетний парень, продвинутый пользователь, чувствую себя динозавром, когда за соседним столиком в кафе разговаривают о компьютерах четырнадцати-пятнадцатилетние подростки. С тем, в чем я разбирался при помощи опытных педагогов, они родились. Так называемое поколение «next» все схватывает на лету. Эти пацаны спокойно лезут в любые опции и переделывают все под себя. Они не просто на «ты» с этим миром. Он их боится до дрожи, потому что вынужден меняться. Это они его вынуждают. Между ними и мною — пропасть. Что уж говорить о Сгорбыше! Там не пропасть. Там — Вселенная. Пропасть еще можно преодолеть. По крайней мере, виден противоположный берег, тот, где находятся они, и можно перекинуть мостик. А Вселенная бесконечна. Известно лишь, что в одной из ее галактик есть высший разум.

Поэтому не надо удивляться, что для наших бабушек и дедушек проблема состоит уже в том, чтобы включить компьютер. Не для всех. Но к тем, кто просит выставить дату на мобильном телефоне, будьте снисходительны. Я поначалу тоже кричал:

— Да чего там? Это же пара пустяков!

И мышкой «щелк-щелк».

— Сынок, помедленнее, — тихо просил Сгорбыш.

Щелк-щелк. Он то бледнел, то краснел, рука, лежащая на мышке, потела. Она была как деревянная, а ее движения судорожные. Щелк-щелк. Мысленно я хохотал, но на моем лице была лишь снисходительная улыбка. Щелк-щелк. Да чего там!

Зато потом я увидел его фотографии, и улыбка с моего лица сошла. Я понял, почему его называют гениальным фотографом.

К Сгорбышу приходили разные женщины — обычные, дурнушки и даже уродины. Но на его фотографиях все были красавицами и, я уверен, все были счастливы. Они получили то, зачем пришли. Если вы думаете, что это так просто, — дать женщине то, что она хочет, — вы ошибаетесь. Это все равно, что идти по минному полю, ожидая: вот сейчас рванет! Любая мелочь может ее расстроить, так же как и удача, самая маленькая, может вдохновить. От Павла Сгорбыша все женщины уходили окрыленными. И нельзя сказать, что на снимках они были на себя не похожи. В том-то и дело, что похожи! Узнаваемы. Непостижимым образом он показывал их внутренний мир, их ум и доброту — через взгляд, выражение лица и наклон головы. Он мог работать с моделями часами, снимать с разных позиций, меняя объективы и выдержку. Сгорбыш автоматические режимы не признавал, вот почему его не устраивала цифра. Он говорил, что жанр портрета самый трудный в фотоискусстве и здесь надобно повозиться.

— Я человек длинной выдержки, — говорил он. — Трехсекундной. Мне нравится, когда снимок словно бы застывает. Поспешность здесь ни к чему. Выставляя длинную выдержку, я физически чувствую, как рождается снимок. За эти три секунды я проживаю иногда целую жизнь. Меня бьет лихорадка, я всячески оттягиваю момент, когда пора проявлять. Получилось или не получилось? Я не хочу сразу же увидеть свою ошибку.

— А если удача?

— Удача, сынок, никуда не убежит.

Вот такой человек был Павел Сгорбыш. Большой оригинал.

— Что такое талант фотографа? — спрашиваю я.

Я понимаю — талант художника. Краски, освещение, композиция. Он — творец. Хозяин сам себе и всему, что его окружает, когда творит. Он может домыслить и вообразить то, чего больше нет. Листву, которая уже облетела, солнце, которое ушло за горизонт, луну и звезды, которые еще не появились. Но фотограф лишь фиксирует на пленке то, что видит перед глазами. Какой здесь должен быть талант?

Наконец, Сгорбыш признался. Раскрыл свой секрет.

— Терпение, — вздыхал он. — И еще раз терпение. Талант фотографа — его трудолюбие. Любовь к процессу.

И начинал рассказывать мне, какие использует технические приемы и лабораторные средства. Какой у него набор оптики к фотообъективу. Как он применяет проекционный монтаж, то есть печатает на один лист с нескольких негативов. Как искусно пользуется набором различных масок, диффузных дисков и сеток. Как добивается тончайших тональных переходов, применяя двухрастворное проявление. Работает по старинке, презрев достижения последних двадцати лет. С одной стороны, он был ископаемым. Размороженный мамонт из сибирской тайги Павел Сгорбыш. А с другой — гений фотографии. Одновременно и раб ее, и хозяин процесса. У меня от всех этих терминов голова пухла, а он все рассказывал и рассказывал. Фоторисунок, соотношение тонов, частичное ослабление негатива…

Это сколько же надо было просидеть в лабораториях, чтобы все это узнать! Сколько сделать ошибок и сколько времени потратить на их исправление! Я понял, почему он не женат. Почему у него нет детей. У него на это просто не было времени. Он один как перст, зато — Властелин мира. Мира фотографии.

Вот почему он так ненавидел цифру и уважал аналоговые фотоаппараты. Пленочные. Опыт накапливался годами. У каждого фотографа есть свои маленькие секреты, которыми он не спешит делиться. Это то же самое, что знаменитый лак Страдивари. Свой фирменный, особый прием, если ты, конечно, Мастер.

Потому им и обидно. Старым фотографам, которые не спешат отказываться от аналоговых фотоаппаратов в пользу цифры. На то, чтобы постичь секреты мастерства, жизнь ушла. А меж тем какой-то пацан выходит во двор, наводит крутую камеру: щелк-щелк!

— Ой, молодец, Петя! (Вася, Коля, Саша…)

Семья в восторге, альбомы пестрят фотографиями, снимки яркие, четкие. Сгорбыш говорил, что в них нет глубины. Ее нет и в цвете, который дает цифра. Компьютер цвет не чувствует, не смягчает, не играет с ним. Он просто фиксирует и передает. Там, где мало человека, также мало души. Удобства, привносимые компьютером в нашу жизнь, прямо пропорциональны чувствам, которые из нас уходят. Мы все больше сближаемся, люди и машины. Но не надо забывать о руках. Ручной труд придает вещи цену. Хотя я с ним спорил. Говорил, что всего этого и при помощи компьютера можно добиться.

— Вот смотри, Горб, — показывал я, когда мы уже сошлись достаточно близко и были на «ты». — Можно убрать морщины. Можно растянуть изображение. Можно поменять фон. А можно напустить туману.

— Не она, — хмыкал Сгорбыш.

— Ну отчего же не она? Она!

— Нет. Это другая женщина. Лет на десять моложе.

— Значит, она будет довольна!

— Кх-кхе… Сынок… Я вижу, ты хорошо знаешь женщин.

— Еще бы!

— А почему ты до сих пор не женат?

На самом деле, это вопрос сложный. Открою вам тайну: в глубине души я до тошноты порядочный и правильный человек. И если какой-нибудь женщине удастся дотащить меня до Дворца бракосочетаний и продержать там в течение часа, пока не будут улажены формальности, это все, конец. Я буду верен ей до конца своих дней, ей и нашим детям. Ни разу не схожу налево и даже не посмотрю в сторону другой. Буду терпеть, какой бы стервой она ни оказалась. Ходить за ней, как пришитый, и на все ее упреки отвечать: «да, дорогая, согласен, дорогая». Я очень люблю детей, это для меня святое. Ради них я буду шелковым, да что там! Бархатным. Съежусь до размеров моей второй половины. Буду ходить каждый день на работу и отдавать всю зарплату, до копейки. Но это моя страшная тайна. Узнай об этом женщины…

К счастью, они не знают. У меня репутация донжуана, пожирателя сердец. С виду я типичный плейбой. Из тех, что красуются на глянцевых обложках гламурных журналов. Спасибо маме! Наверное, когда она была мною беременна, не отходила от зеркала. Смотрела в него так часто и долго, что я родился похожим на нее, как две капли воды. И эти замечательные губы…

Я попытался объяснить это Сгорбышу:

— Женщин у меня было много, но я еще не встретил одну-единственную. Ту самую. Понимаешь?

— И какой ты ее представляешь, сынок?

— Ее зовут просто. И по-русски. К примеру, Машей. У нее длинные темные волосы и светлые глаза. Голубые. Или синие, — мечтательно сказал я. — Большая грудь…

— Кхе-кхе… Сынок…

— Ведь ей предстоит выкормить пятерых детей!

— А не много? — усомнился Сгорбыш.

— В самый раз, — заверил я. — Еще она должна быть доброй. Само собой, порядочной. Я у нее должен быть первым.

— И ты, развратник, этого требуешь? — усмехнулся Сгорбыш. — А совесть у тебя есть?

— Я не развратничал, — тут же возразил я. — Прививал иммунитет. А своей жене я и сам его привью.

— Мерзавец ты, — ласково сказал Сгорбыш. — Ох, и мерзавец!

— Что есть, то есть, — вынужден был согласиться я.