Иван Наумов - Обмен заложниками

• Название: Обмен заложниками
• Автор: Иван Наумов
• Издательство: Форум
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91134-256-2

Сборник рассказов «Обмен заложниками» — дебютная книжка молодого писателя Ивана Наумова.

Автор — победитель многочисленных сетевых конкурсов, специализирующихся именно на короткой форме, участник межавторских сборников рассказов, выходивших в крупнейших издательствах России, его рассказы печатались в журналах «Если» и «Реальность фантастики». Однако эта книжка — первая.

В своих рассказах, жестких, но обладающих выраженным гуманитарным посылом, Наумов продолжает традиции отечественной научной фантастики, великолепно проявившей себя именно в форме короткой новеллы. Здесь вы не найдете драконов, гоблинов и других атрибутов фэнтези; герои Наумова живут, борются и пытаются разрешить неразрешимые проблемы в условиях техногенной цивилизации, далеко не всегда благосклонной к участи каждого отдельного человека или представителя иной цивилизации.

---

— Георгий Петрович, я как раз хотел сказать: все-таки нужен пост охраны. Оцепить периметр невозможно, сплошное болото, но хотя бы сторожку и пару человек на пост — распорядитесь, пожалуйста. Я перлюстрировал почту новозаветчиков, среди них достаточно неуравновешенных элементов. Они терпят присутствие шнехских заложников, но от факта добровольного единения людей и шнехов в одну семью у кого-то могут действительно отказать тормоза.

Комендант укоризненно вздохнул и стряхнул с рукава пылинку.

— Дорогой ты мой конфликтолог, — задумчиво сказал он. — Тебя ведь обучали психологии индивидуума и психологии толпы. Скажи мне, Антоша, а у нашего простого человека — какие векторы основные?

Несмотря на неуклюжесть поставленного вопроса, я понял, о чем хотел сказать комендант. О любви и ненависти. О цели и антицели. О том, к чему человек стремится и чего бежит. И если положительный вектор при всех раскладах ясен и предсказуем — жить спокойно и в достатке, окружать себя дорогими тебе людьми, «чтобы не было войны» и «чтобы все было хорошо», то с отрицательным…

Этот вектор — и есть моя работа. Взять стрелку за кончик и направить ее в такую сторону, чтобы избежать неуправляемого катаклизма. Или разломать эту стрелку на куски, и одно большое «ненавижу» превратится в дюжину безобидных «не нравится». Главное, чтобы тысячи маленьких отрицательных векторов отдельных людей не слились в злобную черную молнию, разрушающую все на своем пути.

И сейчас мне стало тревожно. Потому что вопрос коменданта прозвучал очень странно.

— Георгий Петрович! Слава и Шуль неизбежно притянут на себя недоброжелательные взгляды. Я прошу вас дать им хотя бы формальную охрану. Прямо с сегодняшнего дня. Вы предлагаете что-то другое?

— Что ты, голубчик! Я ничего не предлагаю. И предлагать не могу. Не моя компетенция, как ты изволил заметить. — Кольнул, и сразу сменил тему. — Завтра к нам прилетают шнехи. Не хочу загадывать, но намечаются торговые переговоры. Об этом сейчас и потолкуем, что ты видишь со своей позиции. А про Ромео с Русалкой потом договорим.

— Знаете, Антон… Так интересно жить!

Мы с Ростиславом сидели на мостках, свесив в воду босые ноги. Шесс улегся рядом, положив тяжелую голову мне, дяде Тону, на колени и подставив брюхо утреннему солнцу. Макс с Тамарой на берегу играли в мяч. Под нами в воде время от времени проскальзывала тень резвящейся Лийл. Шуль уплыла за свежей рыбой.

— Тот страх, который чувствуешь в первый день в гнезде шнехов — он так и не исчезает. Все четыре года ты окружен теми, кого бессознательно боишься. И в какой-то момент понимаешь, что ты — отдельно, а твой страх — отдельно. Тогда начинается жизнь.

Ростислав улыбался. Он явно вспоминал значительно больше и ярче, чем рассказывал. Его истории завораживали. Наверное, слишком напоминали сказки.

— Спасибо родителям, я получил вполне приличное образование. Это было не так-то просто на корабле. Отклонялось от «линии». А теперь мне открылся совершенно новый мир. У них изумительная литература, сумасшедшая философия, ритуалы и кодексы. Я думаю, что обмен заложниками тоже придумали они, а не мы. Очень похоже на средневековую Японию. А среди наших — самураев маловато.

С берега Макс позвал Шесса по-шнехски, тот рывком перевернулся на все четыре лапы, ткнул меня носом под ребра, отчеканил: «Тока! Я скоро дернусь!» — и улькнул в воду.

— И я уверен, что шнешата, вернувшиеся от нас, отсюда, тоже несут с собой частичку нашего мировоззрения. Когда исчезнет элемент принуждения, мы смешаемся в единое целое.

— Эх, Слава, — я неторопливо поднялся и подставил лицо ветру, — все так и будет когда-нибудь. Только путь окажется дольше и труднее, чем выглядит из начальной точки.

Мы простились — я собирался выйти загодя, чтобы по дороге не скакать с кочки на кочку, а «выгулять» мысли перед переговорами. Кажется, я сказал ему беречь себя.

Отойдя от заимки километра на два, я обратил внимание на сломанную ветку, упавшую поперек тропы. Вчера я шел уже по темноте, мог не заметить. Но я не помнил, чтобы что-то ломал.

Подходя к управе, как последнее время величал свою вотчину Георгий Петрович, короткой дорогой, с заднего крыльца, я обратил внимание, что сотрудники комендатуры носятся как угорелые. Видимо, мельтешат перед прилетом шнехов.

Посреди приемной Марта поправляла Георгию Петровичу галстук. Я впервые видел его при полном параде, в форме колон-капитана, с орденскими планками за многочисленные освоения и покорения. Глядя, как двигаются пальцы секретарши, я удивился своей невнимательности в подобных вопросах. То, что она любит коменданта, говорили ее руки. Одинокая женщина в возрасте. На планете, которая уже не успеет стать родной. Грустно все это.

Георгий Петрович был странно бледен. Он безучастно принимал скрытые ласки Марты, зашифрованные в необязательных касаниях. Впервые отвел взгляд, пожимая мне руку. Его ладонь была влажной.

В кабинете запищал вызов. Комендант дернулся, как от удара. На пороге кабинета он остановился и сказал, обращаясь ко мне:

— Они не прилетят.

У него дрожали пальцы, когда он неопределенно показал в сторону окна:

— Антоша, спустись вниз, там… Посмотри, чтобы…

И скрылся за дверью. Ничего не понимая, я направился к лестнице.

Посреди площади раскорячилась ржавая развалюха на воздушной подушке. Шустрый тип со здоровенным распятием поверх клетчатой рубашки раздавал налево и направо автоматическое оружие. Желающих вокруг толпилось достаточно.

— Право каждого — защитить свой дом! — какой знакомый голос! — Никто не обещал вам здесь рая, но и вы не клялись драться с крокодилами голыми руками! Бесплатные станеры — это все, чем снабдило вас фарисейское государство. Оно дало вам право красиво умереть. А я говорю вам: ваша обязанность — красиво выжить. И пережить чешуйчатых тварей!

Рассовав в жадные руки очередной ящик короткоствольных автоматов, Амандо Нунчик разогнул спину, осмотрелся — и натолкнулся на мой взгляд. Он все понял правильно. Вытер руки о штаны, спрыгнул на землю, буркнув стоящим в очереди «Минутку!» — и пошел — не ко мне, а чуть в сторону, отводя меня от своей колымаги. Умная маленькая бойцовая рыбка.

Я тоже отошел от толпы и дал ему приблизиться. Я молчал.

— Здравствуйте, господин писмэйкер! — поздоровался Нунчик, вскинув подбородок и блеснув толстыми стеклами. — Доигрались до войнушки?

Отвечать я не счел нужным.

— Доигрались и теперь даже сказать ничего не можете. Как вам пришло в голову, что народ стерпит брак между человеком и крокодилом?! Позволит этим извращенцам воспитывать детей? Это даже не скотоложество. Здесь дело не в похоти, с похотью все проще и понятнее. Это что-то за рамками человеческого естества. Ваше имя, сердобольная сваха, станет нарицательным. Вы пугало, ясно вам?

В этот раз Нунчик не показался мне нескладным или смешным. В маленьком человечке проявилась реальная сила. Блеск глаз, отрывистость жестов, продуманные позы. Я поймал себя на том, что не столько слушаю его бред, сколько изучаю построение фраз. Если комендант в отдельных ситуациях напоминал Муссолини, то сейчас передо мной стоял нарождающийся фюрер.

— Видели мы плоды вашей работы, хреновы миротворцы! Думаете, достаточно стереть в навигаторах названия, написать номера, и ваши преступные ошибки забудутся сами собой? Семьдесят семь — тринадцать, говорите? Сколько наших планет стерлось в пыль, когда вы про…али мирный договор с таймаками? Шестьдесят миллионов душ Винной Долины, сорок на Романьоле, по десятку на каждой планете в поясе Хенца. Вы еще не наигрались? Добавьте ноль-одну на Суо!

Что я мог сейчас сказать или объяснить человеку, далеко шагнувшему за порог вменяемости? Жалко оправдываться за совершенную коллегами ошибку, стоившую человечеству трети освоенных территорий? Или с придыханием и мечтательной улыбкой поведать ему, что такое настоящая любовь? Не книжная, а живая, отвергающая любые границы? Да много ли я и сам об этом знаю, случайный гость на чужом празднике? Или ударить его коротко и точно, закрыв проблему этого мессии раз и навсегда? Чтобы расчетливое зло не вылезло на царство по чужой боли, страхам и затаенным обидам? Мне хотелось назвать Нунчика мразью, но рацио привычно взяло верх над эго.

— Амандо, дружок, — я взял его за локоть. — Ты здорово разбираешься в моей работе. И поэтому понимаешь, что в рамки моих полномочий входят многие вещи, которые показались бы тебе как живому существу весьма неприятными. Ты уверен в своей правоте. Но она не защитит тебя от меня, веришь?

Он дернулся, но я держал его цепко.

— И эти милые люди, благодарные тебе за спасительные дары, со значением выпьют чарку за твой упокой. Но они пока что не готовы нажать на курок во славу твоего имени. Дорожка, на которой мы сейчас стоим, ведет к посадочной площадке. Челнок на орбиту уходит через три часа. Курьерский к Пятому Байресу — послезавтра. Все время мира в твоем распоряжении.