Эмманюэль Мунье - Манифест персонализма

• Название: Манифест персонализма
• Автор: Эмманюэль Мунье
• Издательство: "Республика"
• Жанр: Философия
• Год: 1999
• ISBN: 5-250-02694-X

Издание включает важнейшие произведения Э. Мунье (1905–1950), основоположника и главного теоретика французского персонализма. Созданные в драматический период истории Франции они ярко передают колорит времени. В них развиты основные темы персоналистской философии: духовных мир личности, межчеловеческое общение, свобода и необходимость, вера и знание, выбор и ответственность. С позиций личностного существования рассматриваются также проблемы социальной революции, государства, власти, демократии, национальных отношений. Главной же темой остается положение личности в современном мире, смысл ее жизни и деятельности. Большинство произведений, вошедших в издание, впервые публикуется в переводе на русский язык. Для читателей, интересующихся историей современной философии, проблемами культуры.

От редактора fb2 — требуется вычитка по бумажному оригиналу.

---

Вот, собственно, то, что можно было бы назвать общими метафизическими принципами нашего сплочения. Идя к ним снизу и воплощая их, мы должны присоединить к ним конкретно-исторические суждения, касающиеся современного мира: об экономическом строе, о строе политическом, о ходе событий, развитии институтов.

Мы считаем, что две позиции четко определены, и эта определенность будет возрастать и в дальнейшем. Значит ли это, что они представляют собою всеобъемлющую систему, какой является религия? Нет, это было бы противоречием в себе. Ни для кого не секрет, что я здесь защищаю позицию христианства и что значительное число людей, объединенных, например, вокруг журнала «Эспри», являются христианами. Между тем христианин не может признавать никакой другой всеобъемлющей метафизики, кроме исповедуемого им христианства. Разве мог бы он прибегнуть к помощи какой-то другой метафизики?

Нет, мы придерживаемся иной точки зрения. Метафизические позиции, исторические суждения, необходимые для нашего сплочения, — это совсем другое, чем ревностно оберегаемая нами система. Эти метафизические позиции не следует рассматривать в качестве какого-то первичного отличительного признака, как то, чему каждый сохраняет верность, стыдясь одних своих поступков и не высказываясь по поводу других. Даже для многих из нас они не обладают достаточной силой, существуют сами по себе, потенциально. Они являются как бы образами, которые каждый может видеть с собственной точки зрения (отсюда и связь между ними), но которые не сможет отобразить никакое реально существующее зеркало. Следовательно, метафизические позиции могут нас одинаково ориентировать, но каждый из нас при этом будет ориентироваться на свою звезду и опираться на собственные ресурсы. Что же касается конкретных суждений, они не столь существенно связаны между собой; тем не менее в ходе скромного поиска, подчиненного скорее опыту, чем утопиям, принимаемым некоторыми за духовность, они могут составлять линию поведения, которая является вполне определенной, но постоянно развивающейся, аналогичной тем фактическим линиям, которые наука или антропология предлагают вниманию метафизика.

Таково это новое сплочение. По образу гражданского общества, которое мы противопоставляем либеральному и тоталитарным[39] обществам, мы охотно будем называть его, учитывая содержащийся в нем двоякий аспект, плюралистическим сплочением.

С одной стороны, оно определяет центр объединения и направления борьбы. Тем самым оно заявляет о том, что неприемлемо с его точки зрения: оно несовместимо с определенными тоталитарными системами, например миром денег, фашистским этатизмом, марксистским материализмом. Впрочем, оно несовместимо и с некоторыми практическими направлениями, принимаемыми отдельными сторонниками тоталитарных концепций, совместимых между собой внутри объединения: например, антикапиталистически настроенный католик найдет в нем свое место, но католик, беспрекословно принимающий капитализм, — если такое вообще возможно — ни за что не найдет его; чуждый релятивизму протестант, являясь антилибералом в определенном выше смысле слова, признает свое родство с ним, но либеральный протестант, если таковой существует, ибо для него как раз и не может быть истины и морали кроме тех, которые создает для себя сам индивид, не найдет с ним ничего общего; веротерпимый агностик, признавая, что его иерархия ценностей остается открытой каждому из тех, кто ее поддерживает, не будет чувствовать себя стесненно в нем в отличие от атеиста или воинствующего материалиста.

Но внутри этих границ и этой ориентации, которые не противоречат целостности позиций отдельного человека, его законным долгом станут совместное развитие и обогащение личностных черт и глубинных привязанностей каждого (без ложной стыдливости и скромности), обнародование всеми доступными средствами общих представлений и их метафизических основ и придание им личностного смысла. Иначе не будет ни встречи, ни единства. Встреча, как и сопричастность, осуществляется только между личностями, которые верят в истину и включаются в нее всем своим сердцем.

Мы полагаем, что дали ответ на вопросы, питаемые двумя видами страха.

Одни говорят нам: союз не может быть прочным, если он не основан на таком учении, которое содержит в себе идею целостного человека и целостной реальности. Между тем у вас мы видим людей, конечные метафизические позиции которых не могут в итоге не расходиться. Следовательно, вы, вопреки собственному желанию, соскальзываете на позиции малоэффективного эклектизма и даже возводите этот эклектизм в систему, которая более утонченно, чем очевидная пристрастность, высвечивает заблуждения. Здесь нет ни грана эклектики, поскольку, с одной стороны, четко определены исходные линии и поскольку, с другой стороны, они требуют, чтобы каждый человек включил их в целостную концепцию универсума. Что же касается последней, то она уже по определению является родственной по меньшей мере другим подобным концепциям в течение некоторого отрезка времени. И если на каком-то этапе нашего пути выяснится, что они стали несовместимыми и препятствуют последующему завершению духовной революции, так что же, значит, сплочение состоялось, значит, оно выполнило свою задачу. Мы с самого начала отметили, что сплочение сил, по определению, должно иметь свое время и свое место.

Другие же, напротив, скажут: вашей миссией является объединение людей доброй воли, которые полностью отвергают мир денег и, оставаясь открытыми ко всему новому, вместе с тем отвергают духовную диктатуру фашизма или коммунизма. Стало быть, вы также определяете, ограничиваете, исключаете, как и в том случае, если кто-то среди вас начинает говорить языком, который не подходит для всех. Вы что, тоже собираетесь создать еще одну заповедную зону? — Увы, да, если мы сами и избежим этого, другие превратят в конформизм то, что есть еще живого в нашем нарождающемся деле. Устремленность к гибели — это закон самой жизни. Но такая же участь уготована и тому, кто не хочет осуществлять выбор, кто стремится ни во что не ввязываться. Мы намереваемся осуществить выбор наилучшим образом, а потому каждый должен внести свою личную лепту. Не будь такой принципиальности, сколько дров мы сможем наломать!

Итак, объединение достигнуто. И что дальше? Поскольку базовые позиции определены, нам остается сравнить их с существующими ныне тоталитарными системами и на их основе разработать тактические позиции, которые явились бы плодом нашего размышления над конкретными историческими условиями, призванными сегодня обеспечить движение духа.

Тот, кто ждет от данного произведения «конкретных решений», то есть вполне обоснованных и всеми разделяемых идей, стимулирующих воображение и дающих предлог для личной безответственности, будет разочарован. Мы не в состоянии познать будущее, его конкретные черты и механизмы их осуществления недоступны нашему воображению. Каждому дню — его труд, его работа. То, во что мы можем целиком включиться уже сегодня, — это провидческое осуждение беспорядка; и если на этом пути и будут остановки, то мы используем их исключительно для того, чтобы лучше осознать руководящие принципы перестройки и проанализировать уже пройденные этапы. В дальнейшем мы будем руководствоваться опытом. Игнорировать постоянно развивающийся опыт значило бы потакать интеллигентскому самолюбию или поддаваться уловкам лени: наша духовность — это присутствие и ответственность.

Июнь 1934 г.

II. Основные позиции

1. Духовные псевдоценности фашизма

«Невозможно понять фашизм во множестве его проявлений, то как партийной организации, то как системы воспитания, то как дисциплины, если не брать в расчет его общую концепцию жизни. Эта концепция является спиритуалистической».

Эти принадлежащие Муссолини[40] слова выражают существо фашистских притязаний по меньшей мере с того времени, когда после предпринятой авантюры сторонники фашизма стали подыскивать себе доказательства собственного благородного происхождения. Они могут считать чем-то недостойным внимания экономические интересы и лигу налогоплательщиков. Но они всегда говорят о своей деятельности как о мистической жизненной реакции против механизмов, отдают предпочтение энергичности и порядку перед бездействием и беспорядком. Молодость, здоровье, воля, единодушие, авторитет, рвение, новый обновленный социальный организм, собственные дома, усердные служащие, воодушевленные толпы: внезапный взрыв всех этих живых сил способен навязать воображению образ воскрешения духа.

Мы провозгласили приоритет духовного и в борьбе за это видим смысл нашего существования; поэтому-то мы понимаем, откуда может появиться опасность. Многие молодые марксисты, стремящиеся скорее подтвердить правоту своих учебников, чем понять свое время, после того как испытали различного рода затруднения, в борьбе с нами сумели найти тяжеловесную тактику, которую им подсказала фашистская риторика. Они посчитали достаточным выдвижение следующей аксиомы: всякое антикапиталистическое движение, которое не является марксистским, по определению является фашистским, и принялись распространять ее со свойственными им тупым самодовольством и поразительной слепотой.