Александр Петров - Свет обратной стороны звезд

• Название: Свет обратной стороны звезд
• Автор: Александр Петров
• Жанр: Научная Фантастика

В Обитаемом Пространстве идет бесконечная война. Отряд деметрианских боевых звездолетов отправлен на верную смерть. Только использование Федором Конечниковым запрещенной тактики боя позволяет остаткам ударной группы спастись. Постепенно Федор приходит к пониманию что двуногие — всего лишь дешевый расходный материал для тайных властителей, называемых Управителями Жизни. А покорность самозваным хозяевам любовно взращивается близкими людьми с момента появления человека на свет. Он делает свой выбор… По прошествии многих лет, Управительницу Жизни Рогнеду обвиняют в пособничестве бывшему звездолетчику. Ей тоже придется принять очень непростое решение.

---

— Вы меня сами поставили на пост у больного, Сергей Витальевич.

— Да, это правда, — ответил он. — Иди Карина в арсенал… Этот капитан все равно не жилец.

— А если его…

— Ну, положи рядом с губами пару таблеток. Захочет, дотянется. И выключи дисплей.

Конечников услышал, как из-под купола жизнеобеспечения с шипением вышла гелиево-кислородная смесь. На серую, казенную наволочку шлепнулись таблетки. Шурша фольгой, рядом упал пустой блистер. Купол снова закрылся, и автоматика сердито загудела, восстанавливая оптимальный состав внутренней среды.

— Не копайся, Карина, — донеслось из коридора.

Примерно через десять минут корабль сильно встряхнуло взрывом. Защелкали выстрелы, затопали кованые сапоги боевых скафандров эланских десантников. Донеслись приглушенные стоны и вопли. Скоро все было кончено.

Снова в коридоре застучали подковы эланских сапог. Враги шли размашисто, не боясь. Лязг металла о металл раздался очень близко. Замер. Федор подумал, что главное сейчас не выдать себя, иначе сбудутся его самые страшные кошмары, которые одолевали его после Гало в ожидании суда.

— Пабло, — раздался грубый, прокуренный голос. — Они все отравились. Они отравили даже этого…

Федор понял, что говорят о нем.

— Пойдем, Фило. По радио передали, что сюда летит три десятка деметрианских «хундачо», под завязку нагруженных ракетами.

Эланцы заторопились. Шаги стихли. Что-то вдали хлопнуло и зашипело. Конечников понял, что с пробоины, через которую вражеские десантники проникли на корабль, снята полевая заплата. Аппаратура бокса загудела. На мгновение Конечникову показалось, что тело стало легче.

Он страстно захотел видеть. Он открыл глаза, заставляя включиться зрение. Через несколько минут ему это удалось.

Ординаторская освещалось лишь парой аварийных ламп с автономным питанием. Он понял, что эланцы перед уходом подорвали распределительные панели энергосистемы. В полутемном пространстве, медленно переворачиваясь, плыли столы и стулья, книги, папки с историями болезней. Пролетел стакан с недопитым чаем, превращенный космическим холодом в коричневый лед.

Медленно вращаясь, в ординаторскую влетел обезглавленный труп медсестры в залитом кровью халате. В паре с ней, удерживаемый ремнем оружия, двигался армейский ручной массомет калибра 50 мм, чью рукоять продолжала сжимать отрубленная кисть.

Конечников заставлял себя не закрывать глаза, чтобы не терять связи с реальностью.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем на стенах запрыгали желтые пятна прожекторов. Сначала из дверного проема выглянул ствол, потом в ординаторской показался десантник с оружием наизготовку. Он знаками показал товарищам, что все чисто.

В этот момент, сознание Конечникова мягко поплыло, и он снова оказался один в темной гостиной дома Лары. Неумолимая сила медленно, почти незаметно, пододвигала его к проему, за которым ждали злобные мертвецы. Так продолжалось очень долго.

Вдруг в открытые глаза ударил свет.

— Подожди, а ведь этот живой, у него зрачки на свет реагируют.

— Брось, — ответил другой голос. — Показалось.

— Да нет же, смотри.

Две смутно различимые фигуры наклонились над ним, и яркий луч ударил в глаза.

— Вправду живой, — удивленно сказал второй голос. — Медиков вызывай, срочно.

Темная рука того, кто нашел Конечникова первым, протянулась к пульту.

— Что ты делаешь? — сердито спросил второй. — Нечем заняться?

— Нет, я видел, так медики дисплей включали.

Конечников услышал писк прибора и записанный на электронные чипы голос: «Внимание, состояние больного критическое, остаток дыхательной смеси 200 литров. Внимание…»

Запись была заглушена криком одного из людей:

— Центральная! Центральная! Нашли раненого. Состояние критическое.

— Четвертый, не говори ерунды. Твоя задача, подготовить транспорт к буксировке, — ответил холодный начальственный голос.

— Нет, правда.

— Он что, пустотой дышать научился?

— Блядь, центральная, в боксе он. Автоматика ругается, говорит — дыхательной смеси почти не осталось.

Конечников вдруг понял, что он точно умеет читать мысли, потому, что сквозь вакуум звук не проходит.

Его куда-то понесли. Мозг не слишком хорошо отображал происходящее. Перед глазами прыгали пятна.

Бокс загудел короткими тревожными гудками. Воздух перестал поступать под купол. Каждый последующий вдох давал все меньше и меньше кислорода. Конечников понял, что умирает и никакая сила ему теперь не поможет.

Побежали путаные неотображенные мысли. Федор вспомнил слова Стрелкина о том, что он счастливый человек у которого сбылись все детские мечты. Но тутже он осознал, что лучше бы он выбрал себе что-либо менее романтично-глупое, чем спасти красивую девушку, победить врага и умереть.

Сознание померкло.

Конец 10 главы.

Конец 1 части.

Часть 2 ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

Век мой, зверь мой, кто сумеет

Заглянуть в твои зрачки

И своею кровью склеит

Двух столетий позвонки?

О. Мандельштам (доисторический автор)

Глава 11 ЧЕТЫРЕ БЕЛЫХ СТЕНЫ

Серый, неживой предрассветный полумрак сменился красноватыми лучами светила, которое выглянуло из-за горизонта, быстро, деловито, влетело над лесами, садами и парками, разгоняя остатки ночи. Поднявшись над окутанной испарениями поверхностью, звезда засверкала в полную силу, заливая теплом и светом пространство под ней. Купол неба приобрел привычный зелено-голубой оттенок, в нем наметились легкие облачка.

Федор не спал, сидя у окна. Он не обращал внимания на окружающее великолепие, глядя внутрь себя.

Память снова в мельчайших деталях воспроизводила сон, из-за которого он второй час не мог уснуть.

В этом сне Конечников видел себя парящим над Амальгамой, вернее над залитой полуденным солнцем середины лета Окружной долиной. Где-то сбоку, словно клык, выступала огромная туша горы Хованка, покрытая лесом и украшенная залихватски нахлобученной снежной шапкой.

Внизу мелькнули крыши поселковых выселок. Федор приземлился у дома.

— Есть кто живой? — крикнул он, входя.

— Проходи, внучек, — отозвался голос изнутри.

«Дед», — пронеслось в голове Конечникова. Сразу нахлынули воспоминания: радость, боль, стыд и сожаление.

— Ну, проходи, чего стоишь? — нетерпеливо крикнул старик.

Конечников собрался с духом и распахнул дверь.

В дому почти ничего не изменилось. Лишь выгорели занавески на окнах и вышоркался деревянный пол. Федор прошел в горницу. Дед, как обычно, сидел за столом у окна, и что-то записывал в книгу летописи, макая перо в глиняную чернильницу.

— Здорово, Федечка, — сказал он поднимаясь.

Лицо старика озарила улыбка.

— Здравствуй, деда.

Они обнялись. Конечников отметил, как высох его дед, которого он запомнил пожилым, но еще крепким мужчиной.

— А что ты хотел, 20 лет прошло, — сказал дед, отвечая на его мысли.

Внезапно Федор вспомнил, каким ловким и молодым был старик, во времена, когда ему было лет 12–13.

Память вернула пронзительную синеву неба с редкими белыми облачками, яркий солнечный свет, плотный, словно проходящий насквозь, согревающий, дающий силу.

Они поднялись на Хованку, к самой границе вечных снегов, чтобы зачерпнуть из Гремячки, пока не реки, а всего лишь ручейка молодильной воды. Конечников снова увидел деда веселым и крепким.

Дед стоял на коротких лыжах-снегоступах, воткнув опорные палки в наст и улыбаясь жадными глотками пил из стеклянной бутыли студеную воду Гремячки. Временами он прерывался, чтобы посмотреть, как играет солнце в живительной, молодильной влаге. Потом дед снова зачерпнул из ручья, заткнул бутыль и сунул ее в рюкзак.

— Бабе Дуне, — сказал он. — А не будет пить, я себе молодую найду.

Дед поднялся на палках и ринулся по склону вниз с криком — «Догоняй, Федя».

— Ты меня таким помнишь? Спасибо, — сказал старик.

Его плечи вдруг расширились, под рубашкой заиграли крепкие мускулы, а на лице разгладились морщины.

— Как ты это сделал? — ошеломленно спросил Конечников.

— Как, как… — дед махнул рукой. — Ты как хочешь меня, так и видишь. Ведь это твоя сонная греза.

— Сонная греза? Я сплю?

— Спишь. Только ты ведь и наяву между небом и землей болтаешься. И жить не можешь, и помереть не хочешь. Совсем как я недавно. Чуть меня не прибили ироды.

— Кто?

— Да какие-то, вроде тебя, космонауты. Прилетели на большой овальной штуке. Занятной такой. У нее были башенки, прозрачные сверху. Из них большие ружья торчали. По три в ряд в каждой.