Энн Грэнджер - Под камнем сим

• Название: Под камнем сим
• Автор: Энн Грэнджер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02765-8

Цыган Дэнни Смит, охотившийся на кроликов, обнаружил вблизи железной дороги труп жены фермера Хью Франклина, а также рюкзачок его дочери Тамми. Позже Дэнни тайно вернул рюкзачок девочке. Несмотря на определенные улики, Хью Франклин не признает себя виновным в убийстве. Полиция уверена в обратном. И только Мередит Митчелл и ее друг суперинтендент Алан Маркби не считают расследуемое дело таким уж однозначным. В том числе и потому, что Тамми ведет себя странно, словно ей есть что скрывать…

---

Помолчал, сожалея о неадекватности банальных слов, сравнивая себя с осточертевшей назойливой теткой. События застали его врасплох, он ничего подобного не ожидал. Ожидал увидеть Хью в горе, но не в сверхъестественном эмоциональном надрыве. Никогда его таким не видел, даже после смерти Пенни. Фактически, зная брата всю жизнь, просто не представлял, что тот способен пойти в полный разнос. В детстве он был замкнутым в себе флегматиком, как теперь малышка Тамми. И вот солнечным пятничным утром крепкий старина Хью трещит по всем швам. Это только отягощает и без того тяжкую ситуацию. Саймон обиженно возмутился и заговорил резким тоном:

— Ты вообще ни в чем не можешь себя упрекнуть. Поверь. Я врать не стану. — Он снова протянул руку, любовно хлопнул брата по плечу. — Когда я тебе что-нибудь говорил, кроме чистой неприкрашенной правды?

Хью Франклин с перекошенным болью лицом посмотрел на него, кивнул и прошептал:

— Знаю, ты говоришь правду, как сам ее понимаешь. Только понимаешь неправильно. Я во всем виноват, не иначе.

Глядя на эту сцену, любой сторонний наблюдатель признал бы их братьями. Луч водянистого утреннего света, пробившийся в окно над кухонной раковиной и падавший на обоих, высвечивает одинаковый рыжеватый оттенок волос, одинаковые серые глаза, светлые песочные ресницы и брови, аккуратные мелкие черты лица. Они отличаются только комплекцией. Хотя Хью скорчился на стуле, хорошо видно, что он всю жизнь занимается физическим трудом на свежем воздухе. Мускулистые плечи, загрубевшие руки, загорелая обветренная кожа, небритый со вчерашнего дня подбородок покрыт золотистой щетиной.

Бледный, слегка сутулый Саймон явно почти все время сидит в четырех стенах за письменным столом. Это впечатление дополняют очки на лбу, которые он опустил теперь на нос, где им самое место. Очки в старомодной толстой черной оправе, одна дужка неумело обмотана пластырем.

— Конечно, еще рановато, старик, — сказал он, — но тебе надо выпить.

— Не надо. Если снова возьмусь за крепкие напитки, мне конец. — Хью поднял глаза и с трудом улыбнулся.

— Ничего подобного. Одни глоточек. Сиди, я принесу.

Саймон пошел в гостиную, постоял на пороге, жуя нижнюю губу, разглядывая знакомую комнату. С детских лет в ней практически ничего не изменилось. Это самая старая часть дома, о чем свидетельствуют толстые потолочные балки. Постройка в целом расширялась, обновлялась, частично сносилась и снова достраивалась несчетное множество раз за столетия. Но эта комната, как подтвердили собственные изыскания Саймона, относится к середине шестнадцатого века. Безалаберная, уютная, обставленная старой мебелью, большей частью оставшейся от родителей, дедушек и бабушек. Соне старая гостиная не нравилась, и она понемногу ее переделывала: освежила роскошными занавесками и новыми обоями, поставила французский консольный столик, похожий на аристократа в изгнании среди простых буфетов и кресел. Точно так же здесь выглядела сама Соня, бедная сучонка.

Сейчас он обнаружил в гостиной племянницу, свернувшуюся с книжкой на диване. Вроде со школьным учебником. Сколько раз тридцать лет назад в этой комнате заставали его точно в такой же позе за тем же занятием? Хью с книжкой на диване никто никогда не видел. Он всегда был на ферме. Истинный сын земли, криво усмехнулся Саймон.

Сопевший рядом с Тамми старый спаниель открыл глаза с красными веками, взглянул на вошедшего, опознал и снова зажмурился. Девочка тоже страдает, подумал Саймон, и никому до нее нет дела. Хью в таком состоянии не способен уделить ей внимание. Впрочем, насколько известно, вообще не способен. Не из-за жестокого равнодушия, а из-за долгой тяжелой работы, больной первой жены, массы прочих забот и тревог.

— Все в порядке, Там? — спросил он, подошел, положил на плечо руку. Почувствовал, как девочка замерла под его прикосновением, и после секундного колебания отстранился. Забавная малышка. Однако Саймон беспокойно нахмурился. — Тамми!

Она мельком глянула на него и вновь уставилась в книжку.

— Что там у тебя? История? — Сам историк, он искренне заинтересовался.

— Уроки не успела выучить. Мисс Брейди злилась. Сегодня мне в школу не надо, раз Соня умерла, поэтому сейчас учу.

Саймон был потрясен столь холодным тоном и небрежным упоминанием о смерти Сони.

— Ну так не заставляй себя, если не хочешь. Никто не разозлится, включая мисс Брейди, — ласково сказал он, любя племянницу и веря, что она его тоже любит.

Когда-то он рассказывал ей, совсем еще крошке, почерпнутые из своих исследовательских трудов истории о рыцарях в доспехах, об их приключениях в чужих странах, о великих армиях, поверженных в пыль и смешавшихся с песками пустынь. Она жадно слушала, разинув рот. Он даже тешил себя мыслью, что когда-нибудь Тамми тоже станет историком, и однажды сказал Хью: «Если девочка вырастет и захочет учиться, я возьму на себя часть расходов. В конце концов, у меня своих детей нет».

Теперь она упорно таращится в книжку. Не хочет разговаривать. Укрывается в своем собственном глубоко личном мире. Саймон оставил ее и направился к бару налить обещанный брату глоток. Себе тоже плеснул, потому что нуждался в выпивке, даже если Хью она ни к чему. Хотя брат, безусловно, нуждается в ней, как и в любом другом подкреплении в данный момент. С закрытыми глазами видно — расколется ко всем чертям перед явившейся полицией. Скоро уже постучат в дверь. Он посмотрел на часы, высчитывая, сколько понадобится времени, чтобы научить Хью разумно отвечать на вопросы, которые наверняка будут заданы.

Понес на кухню высокие стаканы с виски, долил воды, протянул один брату:

— Держи. Не отравишься.

Тот взял стакан, помедлил и выхлебнул с недостойной поспешностью. Первоклассный напиток.

Саймон, потягивая свою порцию, медленно проговорил:

— Слушай, не хочу тебя дергать, но полиция вскоре задаст кучу вопросов, главным образом личных. Постарайся собраться, возьми себя в руки и прежде всего, ради бога, не уверяй конов, будто ты сам во всем виноват! Они поймут буквально.

Хью, по-прежнему сидевший на деревянном стуле, только уже выпрямившись и вытянув перед собой ноги, передернул плечами. В руках пустой стакан.

— В среду вечером был адский скандал, поцапались как кошка с собакой.

— Об этом не обязательно сразу докладывать.

— Обязательно. Это же объясняет, почему она не вернулась. Знаешь, так уже раньше бывало. После свар у подруг ночевала, даже номер снимала в бамфордской «Короне».

— Из-за чего был скандал?

Саймон осторожно поставил в раковину свой тоже опустевший стакан. Луч солнца из окна высветил необычайно толстые стекла очков в массивной черной оправе.

— Как обычно. Ей скучно. Мы нигде не бываем. Не уезжаем на выходные и не ездим в отпуск. Какой может быть отпуск у фермера? Нельзя ж бросить хозяйство только потому, что жене вздумалось отдохнуть, даже если сам не прочь поехать погреться на солнышке. Поэтому я говорю, если хочет, пусть едет с подругой. Она совсем взбесилась. «У меня муж есть, черт побери, я хочу вместе с ним отдыхать, как любая замужняя женщина!» Вот что она сказала, верней, провизжала.

— И сразу умчалась?

Хью замешкался:

— Н-нет… мы еще немножко поспорили. Я предложил ей съездить на недельку куда-нибудь с Тамми. Она… отказалась.

Значит, повздорили из-за ребенка.

— Я только что видел Тамми в гостиной. Она абсолютно спокойна.

— Молодчина, — пробормотал Хью. — Не бьется в истерике.

— Может, лучше бы билась. Плакала по Соне?

Хью снова вздернул широкие плечи, на сей раз в том смысле, что не имеет понятия.

Начиная отчаиваться, Саймон настаивал:

— Вообще хоть что-нибудь сказала?

— Почти ничего. Она ведь не особенно Соню любила. Знаешь, Соня старалась, а Тамми симпатии к ней не испытывала.

— Возможно, Соня не годилась на роль матери. Ты как-то слишком быстро окрутился после смерти Пенни.

— А что мне было делать? — вспыхнул Хью. — У меня дочка маленькая!.. Нет, тогда получается, будто я только ради нее женился, а это не так. Любил Пенни, но почему нельзя снова влюбиться? Влюбился в Соню. Думал, я ей тоже небезразличен. Конечно, никто не заменит родную мать. Тамми это наверняка понимала, да ведь нам с ней обоим надо было жить дальше без Пенни. Тамми на ферме родилась и выросла. Здесь каждый день видишь смерть в том или ином виде, и в то же время начинается новая жизнь… Я старался ей объяснить, растолковать насчет смерти и жизни. И ей, и Соне старался растолковать.

Саймон усомнился, что подобные беседы часто имели место, но не мог спорить с братом, хотя очень хотелось сказать: «Со мной ты ничего не обсуждал. Если бы поговорил, посоветовался насчет новой женитьбы, ничего бы не было. Я бы предупредил…»

У двери что-то шелохнулось, братья одновременно оглянулись. Неизвестно, долго ли там стояла и слушала девочка. Бледное личико, как обычно, бесстрастное, но взгляд настороженный.