Рена Юзбаши - Скинхед

• Название: Скинхед
• Автор: Рена Юзбаши
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40372-1

Когда твоя жизнь серая и беспросветная, когда твой отец — алкоголик, в школе ты никому не нужен, а на улице тоскливо и нечем заняться, то легко поверить, что во всех твоих бедах кто-то виноват. Кто-то чужой. Не наш. Инородец. И неуправляемая агрессия по отношению к чужим становится единственным твоим чувством и смыслом жизни. Так случилось с Артемом — хорошим и неглупым парнем, попавшим в организацию скинхедов. Впервые за много лет у него появилось настоящее дело — и он, впитывая опасные идеи, как губка, начинает бороться против засилья мигрантов. Вот только всегда ли цель оправдывает средства?..

---

— Привет, брат!

— Привет! Как дела? — Федька, прислонившись стенке, принимается ковыряться в своем мобильнике, которым недавно разжился. На мои расспросы, откуда, мол, такое богатство, он только отмахивается.

— Полный порядок! — хотя язычок молнии дошел только до середины своего нелегкого пути. Мало того, что куртка маловата, так еще и замок постоянно застревает. А короткие рукава давно взывают к обновке. Но маму этим не возьмешь, она года два назад угрохала на куртку всю свою зарплату и твердо намерена продержать меня в ней до выпускного вечера: «Небось, не рассыплется». На Федьке куртка подешевле, но зато новенькая.

Почесав затылок, решаю поделиться с ним мыслью, которая терзает меня уже давно.

— Федька, я тут такую штуку придумал… Только, ты никому, понял?

Федька, оторвавшись от мобильного, заинтересованно переключает внимание на меня.

— Помнишь, нашего соседа, очкарика, этажом выше живет? Полный лох, то ли физик, то ли математик. На америкосов работает. Так вот, у него черная кожаная куртка есть…

— И что? — Федька явно настораживается.

— Он эту куртку всего один раз надел, когда хотел перед своей девчонкой повыпендриваться. С тех пор, куртка та, валяется у него в шкафу. А что если ее забрать? Он даже не заметит, что она исчезла, все равно же не носит, — у меня в голосе звучат какие-то просительные нотки. Не объяснять же Федьке, что куртка очкарика такая же, как у Петьки из параллельного, а он гад, все время крутится рядом с Ирой.

— Учителю это не понравится, так и знай, — суровеет Федька. Нет, что ни говори, а что-то пионерское все-таки сидит в нем.

— Да ладно, не ной. Все будет О.К.! — Фыркнув, задергиваю замок на куртке и вынужден сплюнуть с досадой, язычок у меня в руках. Федька деловито сует мобильник в карман, давая понять, что разговор закончен, и нам пора двигаться на собрание.

И вот, наконец, стрелка часов останавливается на цифре семь, и мы все заходим в общую просторную комнату, которая открывается раз в неделю — под общее собрание клуба. Можно сказать, что это зал заседаний: блестящий паркет, кадка с настоящей пальмой, новенькие, расставленные полукругом стулья. Помню, когда первый раз я сунулся сюда, то просто растерялся, а сейчас мне она тем нравится, что здесь все мы бойцы, непроизвольно подтягиваемся, становимся строже в ожидании предстоящего общения с Учителем. Федька утверждает, что однажды в комнату эту препроводили важных гостей. Что это были за гости, он не знает, говорит, что приезжали на шикарных тачках. Но то, что это не простые люди — точно. Учитель как-то заметил, что от них очень многое зависит. Федька сам слышал. Когда они в клубе, Учитель от них ни на шаг не отходит. Водит их по комнатам, показывает спортивный зал, с ребятами знакомит, рассказывает, как живем, чем дышим. Те тоже вроде производят впечатление адекватных людей, по словам Федьки, только ведут себя как начальство. По мне так странно было б, если б у Учителя обнаружилось начальство.

Собрание как всегда открывает Учитель. Я весь обращаюсь в слух. Выступать он умеет. Речь у него командирская, мужественная. Не произносит — чеканит каждое слово. Мгновенно наступает тишина, мы слушаем его, как завороженные.

— Мы — стая, а волки должны держаться друг друга и идти только вперед. Мы должны действовать как единый организм. Назад дороги нет. Только вперед. Вернемся назад, и нас ждет смерть. — Тут по рядам пробежал тихий возмущенный гул. — Но мы смерти не боимся, ибо мы стоим за Россию, за русский дух. Россия — русская земля, колыбель великого православного народа. И мы ее никому не отдадим. Но вы должны знать, что происходит сегодня на земле российской и с народом русским. Земли наши захватываются, русских выдавливают, церкви закрываются. На Кавказе идет настоящая война с православием. В Дагестане недавно в суде, куда обратились за помощью прихожане так и сказали: «Одна же церковь у вас осталась. Что вам еще надо?» В 1991-м году в Чечне и Ингушетии было одиннадцать православных приходов. Сейчас — ни одного! Русских здесь убивают по религиозному признаку. Мученический подвиг солдата Евгения Родионова, которому отрубили голову за отказ снять нательный крест, стал известен всему миру. Сербская православная церковь канонизировала Евгения Родионова. А вот наша, Русская православная церковь в канонизации солдата-мученика отказывает. И вот только некоторые результаты нашего безволия: в Дагестана сейчас русские составляют лишь 2,5 % населения. А каких-нибудь 30 лет назад их было 25 %. В 1991 году в Грозном проживало около 240 тысяч русских. Сегодня на праздник Пасхи — святой для каждого православного человека — в храм приходит порядка 300–400 человек. Это лишь несколько фактов того, что творят на Кавказе против русского населения. И все это творится в России, а нигде-то за границей. Вдумайтесь в мои слова. Подумайте, что ждет нас завтра. Вы скоро захотите предъявить свои права на свою страну — подумайте о тех, кто встанет у вас на пути.

Наступило молчание. Зал оставался как бы оглушенным сообщением Учителя. Потом всех словно прорвало: «А почему по телевизору обо всем это — ни слова?!» «А в Москве кавказцы — кто их к черту разберет: армяне, азербайджанцы, чеченцы, грузины, ингуши — живут припеваючи!» Кто-то предложил: «А что если имя Евгения Родионова присвоить клубу? Или музей мученика создать?» И лейтмотив всеобщего протеста: «Давить их, гадов!», «Не давить, а выдавить их из Москвы!» И вдруг Учитель сделал мне знак. Мне тоже надо что-то сказать. А что? У меня перед глазами казнь солдата. Его заплаканное лицо. И больше ничего.

— Сколько ему было — солдату Родионову? Восемнадцать дет, двадцать? Говорят у них там, на Кавказе есть такое понятие — кровник. По-нашему — кровь за кровь! Я недавно фильм смотрел про Великую Отечественную войну. Про то, как немцы измывались над русскими. Никого не жалели: ни женщин, ни стариков, ни детей. И вот командир партизанского отряда призвал крестьян: кровь за кровь! Так и дошли партизаны до Берлина!

Я знаю, мы — великий народ, мы непобедимы. Но это должен подтвердить каждый своей жизнью. Только так мы можем сохранить в себе все истинно русское, нашу веру. Веру в Россию. И каждый черномазый, ступая ногой на московскую землю должен знать — за смерть солдата Родионова в ответе и он, как и все они!

У меня пересохло в горле. Учитель внимательно вслушивался в мою речь. Те, кто захватили наши рынки, магазины, дискотеки, даже школы! Всюду они, черные. А ведь мы в самом сердце России — в Москве. Можно сказать, в собственном доме. Кто же хозяева в нашем доме? Мы, русские, у себя дома должны уступать им наши дома, нашу работу и наших женщин?!

— Хватит плакаться по утраченной державности! Настало время вернуть России ее былое величие! — Учитель встает. Его слова тонут в гуле одобрительных возгласов и аплодисментов.

Затем Никита поднимает вопрос о дисциплине в тренажерном зале. Как бы к слову, Васек, всеобщий любимец, балагур, замечен им с сигаретой. Учитель: «У сигареты два конца — на одном конце уголек, а на другом — дурачок».

Все дружно гогочут. Учитель взглядом останавливает всеобщее ржание и чтобы ни у кого не оставалось сомнений в отношении такого рода проступков бросает в зал: «Дураки тут не нужны». Еще один прокол и Вася может забыть дорогу к «Красному кольцу». Я невольно втягиваю голову в плечи и прячу взгляд, представив, как буду выглядеть, если станет известно, что я тоже иногда балуюсь сигаретами.

При выходе из клуба решаю, что надо бы подойти к Федьке, а то последнее время совсем перестали видеться, разве что на переменах в школе, да, в клубе накоротке пересечемся. Так уж расписано время — у него свои часы тренировок, у меня свои, а после клуба рад бы до постели доползти.

— Федька, ты домой? Пошли вместе?

— Извини, но я к Дашке в гости иду, у нас свиданьице. — Федька сияет, как начищенный горшок. — У нее шнурки на дачу отбыли, так что впереди веселая ночка!

«Танцуй, Россия! Не плачь, Европа! — пропел он, переиначивая песню. — У нее — самая, самая, самая лучшая попа!»

И он крутанул бедрами — зазывающим движением.

— А Наташка?.. — Я хотел спросить есть ли варианты, но Федька, даже не дослушав, махнул рукой:

— У нее, оказывается, парень есть, у них любовь-морковь, так что ты извини. — Федька снисходительно улыбнулся: — Да ты не расстраивайся, наступит и твой час. Когда-нибудь…

Не успел я и глазом моргнуть, как он ускакал к своей Дашке, оставив меня стоять в гордом одиночестве перед клубом. Вроде и устал, и поздно уже, и домой пора, но чего же на душе кошки скребут? А чего вдруг стало грустно? Только что такой подъем и сразу пустота. Я эту Наташу и разглядеть толком не успел, а все равно обидно. Мои размышления прервало появление Учителя. Я топчусь в нерешительности, не знаю, как тут быть. Может, подойти? Допустимо ли такое — запросто первым подходить к Учителю? А может, сделать вид, что не заметил? Моим колебаниям он сам кладет конец, шагнув навстречу мне.