Майкл Коуни - Здравствуй, лето и прощай

• Название: Здравствуй, лето и прощай
• Автор: Майкл Коуни
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Ты не понимаешь, Дроув. Все это уже не имеет никакого смысла.

- А что случилось с маленьким Сквинтом, с Сильверджеком? Надо полагать, вы их убили? Он вздохнул.

- Я хочу, чтобы ты понял: ты один из нас, один из победителей, нравится тебе это или нет. Сквинт и Сильверджек, каждый по-своему, угрожали нашим планам, раскрыв суть наших действий, и потому их необходимо было убрать. Меня в то время здесь не было, но будь я на месте ХорлоксМестлера, я бы предпринял те же шаги. Вся операция могла пойти насмарку, если бы широкая публика слишком рано раскрыла наши цели. То же касается комплекса убежищ на астонском побережье.

- Ну ясно, - горько сказал я. - У астонцев все точно так же. Полагаю, вы обменивались припасами во время комендантского часа. Интересно, кстати, кто сейчас живет у них в убежище - рядовые астонцы или их Правительство?

- Не говори глупости, Алика-Дроув, - устало сказал он. - Если не хочешь помочь, тогда просто убирайся с глаз долой, ладно?

* * *

Несколько дней спустя горожане атаковали нас. Мне не позволили выйти за дверь во время самого мощного обмена пушечными залпами, но я видел достаточно, чтобы понять, что астонская армия - то, что от нее осталось после сражений по всему Эрто - объединила усилия со Стронгармом и его людьми. Этого, конечно, Зелдон-Троун больше всего боялся. Битва продолжалась несколько дней, пока канонада не ослабла и в конце концов не прекратилась, не пробив бреши в обороне парлов. Я пытался утешить себя тем, что парлы понесли большие потери в живой силе, но обнаружил, что не способен на подобное - кроме того, Парламентарии и Регент продолжали сидеть в своих подземных норах, целые и невредимые.

- Теперь ты понимаешь, почему нам пришлось укрепить эту территорию, сказал потом Троун.

- Астонцы и Паллахакси заключили пакт, который логичным образом должен был бы означать мир. Но нет, народу обязательно нужно с кем-то воевать, а что может быть лучшей мишенью, чем мы? И что это им дает? Чего бы они добились, уничтожив нас? Подумай об этом, но можешь не отвечать. Я уже знаю ответ. Я также знаю, что, возможно, ты мог бы спасти множество жизней...

Глава 19.

В последующие дни мы не видели почти никого из жителей Паллахакси; туман стал гуще, и дожди усилились, перейдя в непрерывный пронизывающий ливень. Видимость сократилась шагов до пятидесяти. Для жителей Паллахакси это было идеальное время, чтобы попытаться взять приступом ограждение, и те, кто отвечал за оборону, это чувствовали; в течение многих дней охранники стояли плотной цепью вдоль всего периметра, но атаки не последовало. Впрочем, в определенном смысле это было неудивительно. В столь суровую погоду сама мысль о возможном ранении приводила в ужас лежать, истекая кровью, на сырой земле, ощущая вгрызающийся в тело холод, медленно сводящий с ума, пока не придет благословенная смерть...

Большую часть времени я проводил среди военных и охранников, возвращаясь к себе в комнату лишь для того, чтобы поспать. Я обнаружил, что мне трудно говорить с отцом, после того как стало ясно, что он все время лгал мне. Интересно, подумал я, что было известно матери?

Под землей находилось четыре уровня. Ближе всего к поверхности располагались казармы охранников и военных; это был практически полностью мужской уровень, за исключением нескольких медсестер и кухарок. На следующем уровне располагались рядовые парлы - административный персонал и их семьи, включая моих мать и отца. Среди них было много астонцев, и я с горечью вспомнил о своих патриотических чувствах, когда Вольф, Лента, Сквинт и я думали, что преследуем шпиона...

Ниже - и здесь начиналась запретная зона - жили Парламентарии и их семьи, около двухсот человек. Я редко их видел, а они никогда не поднимались наверх, что было неудивительно, учитывая быстро ухудшающуюся погоду. Вероятно, Зелдон-Троун был единственным Парламентарием, с которым я когда-либо разговаривал, и вскоре даже он стал редко появляться на Административном уровне, видимо, переложив большую часть ответственности на моего отца. Я догадывался, что ниже есть еще один уровень, где обитали Регент и его окружение, но прочие подробности были мне недоступны.

Двери, через которые можно было попасть на эти уровни, различались цветом, и все уровни имели независимый выход на поверхность. Желтые двери были доступны для всех, голубые - для административного персонала и выше, зеленые - для Парламентариев и выше, а красные - я знал лишь о двух таких дверях - только для Регента и его приближенных.

Порой комплекс убежищ, рассматриваемый абстрактно, казался микрокосмосом по отношению к внешнему миру, который я когда-то знал...

Я получил ответ еще на несколько вопросов; главным моим источником информации были охранники и военные. Сквинт, как мы и думали, перебрался через реку, и его застрелил охранник, приняв за какое-то животное. Мальчишка ничего не успел понять.

Но Сильверджек понял. Сильверджек опознал астонские товары среди груза "Изабель"...

В конце концов внешний мир снова начал вмешиваться в нашу жизнь. Однажды послышался крик охранника, на который тут же сбежались солдаты. Я последовал за ними, сначала не понимая, что, собственно, случилось, но внезапно заметил силуэты за проволокой. Я бросился к ограде, мысленно крича: "Кареглазка!", но ее там не оказалось. В клубящемся тумане, молча глядя на нас, стояло человек пятнадцать, явившихся из мира, о котором некоторые из нас уже почти забыли. Мой отец оказался среди солдат. Я обреченно ждал, что он отдаст приказ стрелять, но на него тоже, видимо, подействовала всеобщая атмосфера необъяснимой радости. После первого шока от неожиданности солдаты стали что-то кричать пришельцам, прося их сообщить последние новости, бессмысленно смеясь, крича и хлопая друг друга по спине, пока те загадочно смотрели на них сквозь проволочную сетку.

Потом они молча начали доставать из своих рюкзаков свертки брезента, веревки и шесты и вскоре поставили грубые палатки. Подошли еще двое, таща тележку, полную дров. Чуть позже вспыхнул большой костер, и люди собрались вокруг него; на их лицах играли красноватые отблески, и постепенно страх исчез из их глаз; они снова были в состоянии думать, говорить друг с другом и, в конце концов, с нами. Я размышлял о том, что же это за люди, покинувшие относительный комфорт каменных домов Паллахакси, рискуя безумием и смертью в нынешних убогих условиях. Солдаты бросали им через ограду еду; я увидел отца, который наблюдал за ними, плотно сжав губы.

С течением времени их число увеличилось, и лагерь приобрел размеры небольшого поселения. Был отдан приказ, запрещавший солдатам бросать еду или топливо Лагерникам, как их теперь называли.

* * *

Постепенно к Лагерникам присоединились большинство знакомых лиц из Паллахакси, и в один чудесный и грустный день пришла Кареглазка, и мы сумели поцеловаться, неловко и больно, сквозь проволочную сетку. Она сказала, что скоро придут ее родители; здесь уже были Стронгарм и Лента, и Уна, и большинство остальных. Позже, в тот же день, появился Вольф с родителями; они не присоединились к основной группе Лагерников, но остановились у ворот, громко крича и тряся проволоку.

- Что вы хотите? - услышал я голос отца.

- Попасть внутрь, конечно! Вы же меня знаете, Алика-Берт. Я работаю на Правительство. Я требую, чтобы вы меня пропустили! - Голос отца Вольфа чуть не сорвался на крик при виде не меняющегося выражения моего отца.

- Вы опоздали, - отрезал отец. - Сюда больше никого не пускают. Все свободные места заняты. - Голос его звучал деревянно.

- Послушайте, Берт, - быстро заговорила мать Вольфа, - мы имеем право войти! Клегг работает на Правительство лишь ради того, чтобы о нем могли позаботиться в подобные времена. Я могу сказать - это нелегко, быть женой парла, видя, с каким отвращением смотрит на тебя обычная публика в магазинах...

Я заметил, что к ним подошла Лента; внезапно она сказала:

- Не пускайте их, Алика-Берт. Это компания самонадеянных мерзляков, вот кто они.

До этого я толком не замечал Ленту; я был слишком занят Кареглазкой. Теперь, взглянув на нее, я был потрясен. Она похудела, очертания ее лица стали угловатыми и почти старческими, да и одета она была неряшливо.

- Это позор, - сказала Кареглазка, когда Лента снова скрылась в палатке своего отца. - Она, кажется, стала... мне не хотелось этого говорить, Дроув, - такой грубой и неприятной, и я больше не могу с ней общаться.

На следующее утро к ограде быстро подошел отец Кареглазки, Гирт. Придя одним из последних, он впервые увидел лагерь. Он не слишком вежливо схватил Кареглазку за руку.

- Отойди от этого мерзляка, девочка моя!

- Но это же Дроув!

- Он мерзлый парл, и я не хочу, чтобы ты с ним водилась!

- Отец, он не виноват, что оказался на той стороне! - заплакала Кареглазка. - Они его не выпускают!

- Да, и я не думаю, что он особенно старается выбраться. У него есть тепло и еда на сорок лет или даже больше, так зачем же ему оттуда уходить? - Впервые я услышал, что публике известно истинное положение дел. Как они об этом узнали? Впрочем, это не имело значения. Тайное рано или поздно должно было стать явным.