Генри Мортон - По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла

• Название: По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Мидгард, Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44715-2

Генри Воллам Мортон объехал полмира, однако в его сердце всегда царила родная страна — старая добрая Англия. И однажды он решил собственными глазами увидеть все те места, которые принято называть английской глубинкой и которые, повторяя Р. Киплинга, «есть честь и слава Англии». Как ни удивительно, в этой местности, от Лондона до Ньюкасла, мало что изменилось — и по сей день жизнь здесь во многом остается той же самой, какой увидел ее Генри Мортон. Нас ждут промышленный Манчестер, деловой Ливерпуль, словно застывший во времени Йорк, курортный Блэкпул… Добро пожаловать в настоящую Англию!

Известный журналист, прославившийся репортажами о раскопках гробницы Тутанхамона, Мортон много путешествовал по миру и из каждой поездки возвращался с материалами и наблюдениями, ложившимися в основу новой книги. Репортерская наблюдательность вкупе с культурным багажом, полученным благодаря безупречному классическому образованию, отменным чувством стиля и отточенным слогом, — вот те особенности произведений Мортона, которые принесли им заслуженную популярность у читателей и сделали их автора признанным классиком travel writing — литературы о путешествиях. Книга «По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла» станет верным спутником или спутницей, гарантией ярких эмоций и незабываемых впечатлений. Ни самый квалифицированный гид, ни самый подробный путеводитель не сделают для вас большего.

---

В темноте моя рука нашарила что-то гладкое и холодное. Это оказался осколок средневекового изразца с характерным рисунком — голубая лилия на желтом фоне. Когда-то такими плитками был вымощен пол в здании капитула, где собирались аббаты, дабы обсудить весьма серьезные и важные проблемы. Этот кусочек изразца помнит прикосновение их сандалий, как поступь рыцарей и сквайров, приходивших в Жерво со всей округи. Даже святые отшельники время от времени покидали свои негостеприимные холмы и устремлялись в Жерво в поисках тепла и человеческого участия. Неодолимый инстинкт коллекционера заставил меня опустить найденную плитку в карман. И тут же я услышал суровый голос совести:

— Ты не можешь забрать ее!

Я пытался спорить:

— Все равно кто-нибудь это сделает! Если не я, так какой-нибудь американский турист. А я сохраню эту плитку в память о Жерво.

— Разве ты забыл заповедь: не укради?

— Но если это воровство поможет сохранить реликвию? — возражал я.

— Оглянись вокруг! Ведь ты здесь далеко не единственный вор. Подумай сам: может ли Жерво позволить себе лишиться даже одной-единственной, пусть самой маленькой плитки? И что от него останется в результате?

Этот довод меня убедил. Я вынул плитку из кармана и засунул ее подальше — туда, где никто не сможет найти. Если бы эта история приключилась при свете дня, то, думаю, я все же унес бы свою находку с собой. Но сейчас, когда древние стены аббатства нашептывали молитвы в сгущавшихся сумерках, подобный поступок показался мне настоящим святотатством…

Тем временем совсем уже стемнело. Над рекой и на прилегавших лугах клубился густой, белесоватый туман. Овцы бродили в этом тумане, подобно призракам давно умерших послушников. Я в последний раз оглянулся на развалины аббатства, темным пятном выделявшиеся на фоне неба.

— Пройдет совсем немного времени, и здесь будут поклоняться Богу.

4

Если вы хотите увидеть подлинную английскую глубинку — настолько английскую, что в это даже трудно поверить, — тогда отправляйтесь на север от Йорка, к болотистым пустошам Пикеринга. Отсюда уже рукой подать до аббатства Риво.

По дороге я сделал остановку в Керкдейле и был вознагражден необычным зрелищем: здесь в квадратной башне старой саксонской церкви поселился рой диких пчел. Мерное, деловитое жужжание оживило серые камни собора Святого Григория и наполнило их энергией. Это же гудение задавало ключевую ноту в тихой, дремотной атмосфере всего городка.

Огромные тисовые деревья отбрасывают глубокие синие тени. Очаровательный церковный дворик ничуть не уступал тому, что я когда-то видел в сомерстетском Коршеме, неподалеку от Бата. Здесь до сих пор сохранились солнечные часы саксонских времен. Надпись на них гласит, что церковь была перестроена в эпоху Эдуарда Исповедника!

В этой части мира живут прелестные девушки с румяными лицами и льняными волосами. Проезжая по дороге, вы видите, как они стоят по колено в траве и собирают в передники желтые лютики. По полю медленно движутся плуги, оставляя за собой ровную коричневую борозду. Следом за ними лениво летят вороны, оглашая окрестности хриплым карканьем. Дойдя до края пашни, смирные рабочие лошади останавливаются на несколько минут, чтобы ухватить молодые побеги боярышника, а затем разворачиваются по широкой дуге и тянут новую борозду. Леса и кустарник оглашаются несмолкаемым птичьим пением. По канавам щедро рассыпаны желтые головки первоцвета. По обочинам бродят флегматичные овцы, рядом с ними пасутся короткохвостые ягнята. Эти создания набрались уже достаточно опыта, чтобы не бросаться в испуге от каждого прохожего и не жаться к своим матерям, подобно застенчивым детям.

Я заехал в городок Хелмсли и на главной рыночной площади увидел глашатая с колокольчиком. И хотя его никто не слышал, кроме статуи лорда Февершема, глашатай продолжал кричать о том, что сегодня после обеда на лугу состоится матч по крикету! Я словно заглянул в Англию столетней давности. Маленькие домики из серого камня выглядели исключительно достойно. Весь городок раскинулся так привольно, будто пространство как таковое абсолютно не важно. И жизнь он воспринимает с таким спокойствием, словно время для него тоже ничего не значит. За околицей протекает шумный ручеек. Иногда на берегу появляются женщины с ведрами, а порой в ручей заходят коровы — они тоже очень умные с виду и, судя по всему, приходят сюда не воды напиться, а поразмыслить над вечными проблемами.

Узкий переулок выводит вас за пределы Хелмсли в направлении Риво. Добравшись до вершины холма, я отыскал домик, стоявший в самом центре березовой рощи. Я позвонил у ворот, уплатил положенный шиллинг и в результате был допущен к величайшему зрелищу во всей Англии. Передо мной простиралась аккуратно подстриженная лужайка — от обилия маргариток она казалась молочно-белой, — а на дальнем конце ее громоздились развалины аббатства Риво.

Это происходило в 1758 году, когда английские джентльмены не только развлекались псовой охотой, но и почитывали на досуге Вергилия, а на заседаниях парламента, свободно цитировали Феокрита. К этой славной плеяде относился и сэр Томас Данком, богатый помещик из Северного Йоркшира. Пока его супруга на манер пасторальной пастушки томно почивала в тенистой беседке, сэр Томас загорелся мечтой возвести на своих землях небольшой греческий храм. В качестве места для строительства он избрал один из холмов по соседству с аббатством Риво. И поныне можно лицезреть классические колонны этого храма, которые горделиво высятся на заросшем маргаритками холме.

Ах, что это было за время! Его по праву можно назвать счастливой эпохой для нашей мелкопоместной аристократии. Никогда еще — ни до того, ни после — английские сельские джентльмены не жили столь полной жизнью. По окончании строительства сэр Томас пригласил итальянского живописца по имени Берничи, дабы тот расписал потолок готового павильона. От него требовалось создать фрески в духе «Авроры» Гвидо — известного произведения, украшавшего палаццо Роспильози в Риме. Работа эта снискала итальянцу вековую славу, и до сих пор имя Берничи поминают во всех сельских трактирах до самого Йорка! Рассказывают, будто он три года (а кое-кто утверждает, что и все семь!) пролежал на спине, малюя пышнотелых богинь. Непонятно, правда, с чем связана такая медлительность: то ли сэр Томас слишком хорошо оплачивал услуги приглашенного мастера, то ли Берничи оказался не слишком трудолюбивым живописцем и до последнего момента откладывал исполнение заказа.

В любом случае храм был выстроен и расписан. И ныне он возвышается над болотистыми пустошами Северного Йоркшира памятником великолепному восемнадцатому столетию. Прямо от его ступеней начинается насыпная дорога, достаточно широкая, чтобы по ней могли проехать четыре повозки в ряд. Эта зеленая полоса, засеянная гладким, ухоженным дерном тянется почти на милю, извиваясь по гребню холма.

Внизу же, в чашеобразной долине, лежат серебристо-серые развалины Риво. Вокруг бывшего аббатства громоздятся йоркширские холмы, испещренные узкими белыми тропинками. В небе проплывают облака, и тени их неслышно скользят по долине. Над руинами гуляют ветры, приносящие с собой запах далеких полей и чего-то свежего, соленого, намекающего на близость моря.

Местные жители ухаживают за долиной. Они так же коротко подстригают траву, как делал это старый сэр Томас, которому пришла в голову фантазия воссоздать идиллический пейзаж с маленьким греческим храмом в центре.

Трудно подобрать слова, чтобы описать аббатство Риво. Я бы сказал, что оно не уступает по красоте Фаунтинс и одновременно лишено меланхоличности, присущей Жерво. Густой ковер из маргариток устилает пол в нефе, с успехом заменяя утраченное мозаичное покрытие; на разрушенных хорах воркуют дикие голуби, справляя свою вечернюю службу; длинные тени протянулись через все трансепты. Чудесная картина! Волшебная мечта…

Если среди моих соотечественников и есть люди, недовольные министерством общественных работ Его Bеличества, то им было бы весьма полезно побывать в Риво. Несколько лет назад руины аббатства перешли на попечение этой организации, и ныне Риво наслаждается такой заботой, какой не знал со времен печально знаменитого разрушения монастырей.

Сегодня аббатство является объектом научного изучения. Раскопки ведут квалифицированные археологи, и каждый камень, каждый извлеченный из-под земли осколок находят свое место в специально организованном музее.

Полагаю, в нашей стране немало исторических памятников, которые терпеливо ждут и мечтают о таких же умелых и заботливых руках.

Глава шестая Уитби и местный гагат

Я встречаюсь с охотниками за птичьими яйцами, восторгаюсь Скарборо, влюбляюсь в Уитби, наблюдаю за работой последних резчиков по гагату и, распрощавшись с ними, направляюсь в Дарэм и Ньюкасл.