Сергей Чичин - Поход клюнутого

• Название: Поход клюнутого
• Автор: Сергей Чичин
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9922-0883-2

На стылых и суровых склонах Железных Гор, где спокон века селятся кланы горных гоблинов, можно иногда встретить редкую птицу гобломинго цвета ультрамарин, если не врут упыханные гоблинские орнитологи.

Бытует легенда, что поймавший ее обретет небывалую удачу и сможет с легкостью выходить из самых страшных переделок. Однако лихих охотников за удачей осаживает продолжение той же легенды: тот, кого гобломинго клюнет (а клюнет она непременно — склочная скотина, куда там индюкам и эльфам), навеки поражен будет ужасным проклятием, от которого покоя не будет ни ему самому, ни тем, кто вокруг него, да и на дальних задворках мира будет аукаться. Потому никто в здравом уме за птичкой этой не охотится, а встретив в горах случайно, бежит сломя голову, потому что никакая удача не искупит ауры возмутителя спокойствия. Но порою находится долбоклюй, между ушами которого народные поверья не задерживаются. Это — история одного из них.

---

— Давай-ка вон туда двинем, — предложил сэр Малкольм и указал на торчащую из стены ближнего дома вывеску с большой пенящейся кружкой. — Чтоб далеко не ходить.

— Это ты верно придумал! — одобрил Бинго, успокаивающе похлопывая себя по сильно запавшему брюху. — Ходить — здоровью вредить. Хотя тебе что, ты вон на каком лосе!

— Это лошадь!

Бингхам двинул плечами. Никогда не понимал таких тонкостей! Но почему-то и южные ездоки на лошадях, и тундровые лосеводы очень трепетно относились к этим тонкостям, лезли на откровенный рожон, отстаивая несколько откровенно неважных букв, и вообще… А впрочем, их дело. Не ссориться же с мужиком, который грозится накормить, из-за прозвания его верховой животины?… Все равно ж, хоть драконом обзови, а не полетит!

Вывеска надвинулась и оказалась принадлежащей заведению под броским названием «У Золатова Рытсаря». Сэр Малкольм нахмурился. Помимо иных достоинств, он был ревнителем чистоты речи и за подобные ошибки склонен был корить и карать. В его бытность холостым и исправно обходящим дозором наиболее криминогенные районы столицы такого безобразия не встречалось. Определенно, расслабился корчмарь, заведение которого не изведало тяжелой поступи капитанских сапог с бренчащими шпорами! Прикормил, видать местный патруль… а впрочем, стражу нынче набирают из пехтуры, какая и мыслит-то такими образами, что даже спина краснеет, этим разве есть дело до грамотности? Им лишь бы дубинками пройтись по иной нарушающий закон анатомии, дождаться жалования и немедля спустить его в таких вот кабачках. Что ж поделать, старые добрые времена ушли безвозвратно, ныне охрана порядка — рутина, заниматься которой благородное сословие, разумеющее толк в прекрасном, брезгует. Эх, все самому приходится!

Раздраженно оглянувшись, капитан нахмурился еще пуще. Вот ведь старый дурень! Из головы вовсе вылетело, что за ним следом тащится хвост из отборной дюжины стражи. Ясное дело, отряд растянулся на весь базар, сурово расталкивая лошадьми торгово-покупательный люд. Этих-то с собой с какой стати волочь? Заставить и их наслаждаться сомнительной базарной кухней, чтоб до хозяина дошло, почем отмеренный щедрой капитанской рукой фунт лиха? Вот уж они не обрадуются, это не патрульная шушера, это вояки с пониманием, на двойном жаловании и при иных радостях жизни, их в казармах кормят как на убой, а здешнее обугленное, непонятно из кого напластанное мясо — удел разве что вконец проторговавшихся горе-коммерсантов, заезжих варваров с тощими кошельками да исключительно везучих гоблинов.

— Возвращайтесь в казармы, Филоний! — капитан чуть повысил голос, чтобы перекрыть рокот толпы и заодно — чтобы отбить у означенного Филония охоту переспрашивать и иным образом уточнять детали приказа. — На сегодня у нас все.

Вообще-то планы у Амберсандера были самые обширные, включающие в себя визит без предупреждения в квартал красных фонарей и проведение там показательного выяснения, кто из бандерш не гнушается содержать и эксплуатировать неуказанных в налоговом перечне девиц. Однако отправлять отряд без присмотра — значит искушать безмерно и самих стражей, и собственно бордельных заправил. Это его, сэра Малкольма, знают как взяток не берущего и на удар замечательно крепкого, а с воинством его, без централизованного руководства и вполовину не таким страшным, непременно попытаются договориться. Для начала добром, а там и как получится. Задерживать отряд при себе тоже смысла не имеет: Бингхам, судя по его подведенному брюху, насыщаться будет долго. На неделю вперед, из совершенно разумного расчета, что второго такого сердобольного капитана не сыщешь до самой Замзибилии. А потом еще учудит чего-нибудь, что до ночи придется расхлебывать.

Филоний, справный служака, не стал раздражать отца-командира. Покладисто кивнул, отсалютовал пикой и принялся, действуя удилами, шпорами и сопутствующими идиомами, разворачивать коня, что в толкотне оказалось фокусом еще тем. Народ воспринял эти его телодвижения как повод выразить властям свое несогласие с общей политикой правящего класса. Власти ответили утверждением политики тоталитаризма (древками пик по народным головам). Бинго высморкался двумя пальцами себе под ноги и прикинул, чего ему хочется больше: поглазеть на развитие событий или скорее напихать в себя дармовых харчей. Вышло, что питаться хочется больше. А на драку всегда можно посмотреть, причем вблизи и даже с наиболее выгодного ракурса — изнутри. Достаточно всего лишь расслабиться: драка от него никогда далеко не отходила. Так что гоблин со вздохом отвратил лик от преступлений против человечности и двинулся дальше, к двери в корчму. Сэр Малкольм, как раз с воинственным бряцанием свалившийся с седла, оказался на пути, и Бинго, проявив совсем негоблинскую деликатность, силой стер с физиономии ухмылку: купол капитанского бургиньота пришелся ему по плечо. Все у этих хумансов странно! Эдакие малыши снаряжаются, словно в жестокую битву, а здоровущие бугаи в лохмотьях сидят рядком вдоль стен и, протягивая ковшиком ладонь, жалобно гнусят что-то о врагах, спаливших родную хату. Это, наверное, влияние экономически озабоченных гномов: на маленького-то железа уходит вон насколько меньше! А что он, такой несолидный, навоюет…

А может, и навоюет. Да так, что никакому мордовороту мало не покажется.

На эту глубокую, как большинство бингхамовых мыслей, сентенцию навело гоблина движение, которым капитан снял с седельной луки меч. Вроде и ничего особенного, просто взял за ножны и отцепил от крюка… но Бинго, с малолетства тершегося возле знатнейших клановых витязей, недобрым холодком по спине продрало от небрежной элегантности этого движения. Коротышка-то далеко не лыком шит! Недаром, видать, за ним как привязанные мотались те здоровилы с копьями. С таким лучше не сцепляться, по крайней мере, когда у самого в руках всего лишь напрочь кривая ольховая коряга, и посохом-то служащая через пень-колоду. Меч же малорослому достался весьма впечатляющий, для его роста двуручный, в одну руку вполне подошедший бы самому Бингхаму. Хоть клинок и вдвинут был в ножны по самую крестовину, но уже по тому, как меч лег рыцарю в руку, ясно стало, что и оружие непростое, как минимум под руку владельца подогнанное хорошим мастером. А то и само себя подогнавшее; кому, как не чистокровному гоблину, знать полную телегу историй о таких случаях! Неспроста о старом гоблинском оружии ходят байки грубого и неудобного. Вовсе не оттого оно таким кажется, что оружейники горных кланов не знали своего дела. Напротив, был у них секрет, ныне ушедший с Маркой в неведомые края — секрет, как создавать оружие, которое само себе выбирает хозяина, под его руку себя подгоняет, в бою всячески помогает и даже, пуская цепкие корни в жизнь воина, порою за эту жизнь с ним беседует. Эх, много всего было в стародавние времена!

А этот короткий, с подернутыми проседью усами и глазами, из которых глядела сама усталость, всей своей сутью как раз и олицетворял для небогатого годами Бинго те самые мифические стародавние времена, когда и герои были героичнее, и подвиги подвижнее, и хрен хреновее.

— Гляди, до чего дошли, — буркнул сэр Малкольм, оценивший бингхамову чуткость по достоинству. Он-то давно привык, что каждый, волею судеб вымахавший хоть на несколько дюймов выше, так и норовит этим козырнуть. С того, собственно, и началась его рыцарская карьера, что приходилось насмешников на лишнее окорачивать, сперва детским деревянным мечиком, потом фамильным неуклюжим эспадоном, а потом и этот взял с боя, прирастил к ладони, вернул на стену семейную реликвию, и с тех пор желающих задраться с ним сильно поубавилось. От гоблина, однако, не ждал! Тем вроде бы и за счастье схлестнуться с воином умелым, поучиться мастерству на собственной дубленой шкуре. Даже поприкинул уже, как подрезать верзилу с боков, не особо и покалечив, чтоб в дело годен остался; а тот возьми да и удиви…

— Видал? — капитан небрежно поднял меч, гулко стукнул навершием рукояти по вывеске. Рассохшееся дерево ответило гулким треском, клочьями осыпалась под рыцарские сапоги облупившаяся краска. Бинго покладисто возвел глаза, склонил голову набок, потом на другой и наконец озадаченно двинул плечами.

— Доска, вроде.

— Читать не умеешь? — сэр Малкольм слегка покривился. Ничто не бывает бесконечным, даже гоблинские странности!

— А ты от горшка два вершка, — огрызнулся Бинго уязвленно. — Ты, это, чего обещался? Накормить, вон тебе полное поле свидетелей! А не грамоту выведывать. Я, может, супротив тебя вдвое грамотнее!

— А читать не умеешь! И площадь полем обзываешь, деревенщина!

Бинго независимо передернул плечами. Всякое просторное, плоское и с овощами, по его мнению, определенно считалось полем. Если, конечно, не было сковородкой.

— А чего там написано?