Евгения Лифантьева - Ролевик: Орк

• Название: Ролевик: Орк
• Автор: Евгения Лифантьева
• Издательство: Гианэя
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011

Орк. Одна штука. Пятнадцать лет уж орк. А что вам не нравится? "Стучи усталой рукой в ворота, Им громко читай: "Аш назг", Тебя не спросят – откуда ты родом, Впустят и скажут – наш"

---

С другой стороны, я надеялся на то, что Арогорн хорошо знает мой игровой загруз. Если ему надо, чтобы я в этом мире не стал мясом, то он должен был добавить к моим фантазиям на тему орка-воина-лекаря что-нибудь еще, что помогло бы мне освоиться. А так с его стороны не было никаких предложений, кроме средства от диареи. Значит, можно смело пользоваться тут игровой легендой – она не противоречит этому миру.

Так я и поступил. Правда, расспрашивать меня хозяйка дома начала далеко не сразу. Сначала усадила на подушку рядом с низеньким столиком, на котором уже было накрыто угощение. Да что там угощение – полноценный обед! Хорошо приготовленное мясо в разных видах, немного зелени и совсем чуть-чуть – суховатых серых лепешек.

Только учуяв запах мяса, я понял, насколько голоден. Ведь со вчерашнего вечера ничего не ел – не до того было. Подумал, что у орков, вполне вероятно, особые политесы не приняты, и начал уплетать за обе щеки. Старушка, сидевшая напротив меня, молча пила что-то из расписной кружки. Причем – вот странность – сидела она не за одним столом со мной, а чуть поодаль, на низенькой скамеечке, прислонившись спиной к столбу, поддерживающим кожаную крышу.

Когда первый голод прошел, я стал украдкой оглядываться. Что ж, что и требовалось ожидать от полукочевого народа. Дом поделен надвое перегородкой. За ней, видимо, что-то вроде кухни – над верхним краем вьется легкий дымок и утекает в отверстие в крыше. Или, с учетом специализации старухи, там – комната для рожениц.

И внешние стены, и внутренняя увешаны коврами, шкурами, просто кусками ткани. В передней половине пол устлан шкурами, вдоль стен – плетеные из лозы сундуки и что-то вроде гигантских подушек. На самом деле, наверное, это – тюки с одеждой и одеялами, которые используют в роли стульев. Около невысокого деревянного столика – россыпь подушек поменьше. И только сама хозяйка сидит на скамеечке. По идее, все вещи при необходимости можно без труда навьючить на пяток лошадей – или кто тут у них в качестве тягловой силы используется. Гыся что-то говорила про ездовых волков, но я не понял, да и не задумался – не до того было. Ясно, что беременной не полезно ездить на ком угодно – хоть на слоне. Хотя в отношении слонов я могу ошибаться, на них не верхом ездят. По телевизору показывали репортажи из Индии: на спину местному вседорожному транспорту пришпандоривают такие смешные беседки, в которых радуются жизни туристы-европейцы.

Впрочем, слоны пришли мне в голову совершенно не по делу. Меня гораздо больше интересовало, куда девались Гыся с ребенком. Что-то за перегородкой подозрительно тихо. Впрочем, наверняка из дома есть другой выход, а за ним – задний двор, окруженный всякими пристройками.

И еще меня тревожило, почему хозяйка так внимательно смотрит на меня и молчит. И прислуживающая мне молодая орчиха тоже все делала молча.

Заговорила Апа-Шер только тогда, когда девушка принесла кувшин с каким-то питьем, кружку для меня и поднос с маленькими морщинистыми шариками – по виду нечто среднее между изюмом и сухим «китекетом»:

– Ну и чей же ты, старик, будешь?

Я чуть не подавился оказавшейся на удивление сладкой «китекетиной» и, естественно, ляпнул глупость:

– Ничей. Свой собственный.

И тут же сообразил, что в таком обществе не бывает «ничьих». Разве что самый главный хан может считаться «ничьим», а все остальные – чьи-то вассалы, слуги, солдаты, холопы, рабы…

Апа-Шер скептически поджала губы:

– Это как же?

Я начал вдохновенно врать про молодого вождя, тридцать лет назад отправившегося служить великому императору в город, где дома сияют золотыми куполами, а людей так много, как травы в степи. Отправился, дескать, молодой вождь вместе со своей дружиной поискать славы, но сгинул в бою далеко от родины. А воины его остались в городе, служили в других отрядах. Я вдохновенно врал про жестокие схватки в приграничных землях и про город, полный чудес и богатств… который в конце концов мне надоел до зелени в глазах, и я отправился помирать на родину, но не знаю, остался ли кто-то жив из моего клана, и вообще – из тех, кого я помню.

В общем, добросовестно повторял свой игровой загруз, расцвечивая его пересказом вычитанных в книгах эпизодов отношений Византии с восточными народами. Почему Византии – не знаю, просто именно Константинополь-Царьград чаще всего упоминался при разговоре с Арогорном, когда я сдавал ему свою игровую легенду.

К тому же то оружие, которым меня снабдили при переносе в иномирье, явно не могло быть изготовлено народом, у которого бытовая культура столь примитивна, как у этих орков. Здесь даже, кажется, колеса не знают. По крайней мере, пока я сидел во дворе у знахарки, мимо нас по улице не проехало ни одной повозки. Пеших орков проходило множество, большая часть из них тащила что-то на собственном горбу. Пробежал мальчишка с крупной собакой на поводке, при чем у той на спине были навьючены небольшие тючки. И ни одной телеги!

Да и здесь, в доме лекарки, – тоже странная смесь… Похоже, ткани – большая редкость. У старухи из ткани только платок да рубаха. А вот понева – из тонкой замши. И на плечах – не душегрейка какая-нибудь, а меховая накидка, на мой взгляд – совершенно лишняя в такую жару. Как-то не соответствует все это технологиям изготовления булатной стали и тонкости узоров на моей фляжке. К тому же рубаха у старухи явно полотняная. Значит, где-то существуют земледельческие народы, выращивающие хлопок, лен или что-то в этом роде. А где оседлое земледелие – там города. А где города – там цари-императоры и наемные солдаты.

Старуха кивала, слушая меня, а потом вдруг прищурилась и снова поразила меня:

– А ведь я тебя узнала, Мышук!

Я открыл рот и снова закрыл, не зная, что ответить. Какой еще Мышук?

– А ты меня вряд ли вспомнишь, – с уверенностью продолжила Апа-Шер. – Когда это бравые воины на чужих жен смотрели, если те не очень молоды, да и сами на чужих парней не глядят? Я тогда к большой реке с мужем приехала, мы там шерсть продавали. Вы, дружинники младшего князя Убушора, как раз на ярмарку в Шарфун-на-Нере приехали, у гномов оружие покупали… Я тебя, долговязого, хорошо запомнила. Мой-то все шутил – словно не орки у реки живут, а эльфы какие, ни спины крепкой, ни плеч широких. Доходяги… Не воины, а палки, на которые кожу вешают. И вправду, у реки парни все высокие были да длинноногие, словно не орки вовсе. Да и привычки у ваших были – не как у всех. Даже плавать умели! Залезете голыхмя в реку – и давай наперегонки нырять, только задницы зеленые сверкают! Вот стыд-то!

«Ага, не смотрела ты на чужих парней», – подумал я, но вслух сказал:

– Не помню тебя, Апа-Шер. Хоть убей – не помню. Ярмарку помню – была ярмарка. Гномов помню. А тебя не помню.

– Да куда уж тебе, – махнула рукой старуха. – Сколько лет прошло. Я бы тебя тоже не признала, если бы не твой рост. Таких, как ты, сейчас не встретишь. А как сказал ты свое имя, я сразу вспомнила. Землеройки в Кароде все картавые да шепелявые, вот «Ш» с «С» и попутали. Какой ты Мыскалин? Ты Мышук, Мышка-Линь, мамка тебя Мышкой звала, как вырос, стали Мышуком кликать, а Линем за худобу прозвали…

Вот так. Офигеть! Я-то всего лишь постебаться хотел, когда заявку на игру подавал. Подобрал такое имя, чтобы получалась ассоциация: «воин – шаман – путь воина – Кастанеда – кактусы». А тут, оказывается, реально когда-то жил парень, который одновременно и мышь, и линь. Хорошо еще, что не карась. Однако старуха в одной фразе умудрилась выложить столько информации, что я почувствовал себя почти местным жителем. Значит, земледельческие районы называются Карод. То поселение, где была ярмарка – Шарфун-на-Нере. Река, значит, Нера. Или Нер.

– Я уж и забыл, как меня звали когда-то, – с чувством произнес я. – А что там, у реки, сейчас?

– Ты не знаешь? – удивилась Апа-Шер.

– Откуда же мне знать? Я давно в этих краях не был.

– И о темных тварях не слышал?

– Слышал, – ответил я, смутно припоминая, что болтал чертов орк.

– Так они прошли по Нере лавиной – никто не выжил!

– Что? – охнул я, силясь изобразить изумление.

– Три зимы тому назад было. Прошла волна, всех под себя подмяла. Потом мертвяки стали появляться. Я уж первым делом подумала, что и ты – мертвяк, очень уж по виду на речной народ похож. Но мертвяки ни лук не едят, ни чеснок, а ты мясо с кореньями за обе щеки уплетал, да еще нахваливал. Живой ты!

Естественно, живой, я и не сомневался. Хотя – кто его знает… Впрочем, вслух о своей неуверенности я распространяться не стал. Переспросил, делая вид, что поражен известием о гибели всей родни, какая у меня была:

– Так что, никого-никого из поречников не осталось?

– Никого, – печально кивнула старуха. – Так что правду ты сказал, ничей ты, свой собственный… поэтому я думала, что ты знаешь.