Джером Джером - Наброски синим, зелёным и серым

• Название: Наброски синим, зелёным и серым
• Автор: Джером Джером
• Издательство: Престиж Бук
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-371-00258-7

«Наброски синим, зелёным и серым» (Sketches in Lavender, Blue and Green, 1897) — сборник рассказов Джерома К. Джерома. Перевод Л. А. Мурахиной-Аксеновой 1912 года в современной орфографии.

---

Ответ Кирилла временно успокоил меня относительно его дальнейшей судьбы и судьбы Эльспеты. Джеральдина была довольно известной певицей и потому вращалась в нашем кружке, который мы называли «литературно-артистическим». Так как в этом кружке числился и Кирилл, то неудивительно, что ему приходилось часто встречаться с мисс Фоули. Незаметно было, чтобы она старалась припрячь его к своей триумфальной колеснице; она даже как будто не особенно баловала его любезностью и ничуть не скрывала перед ним своих дурных сторон.

Однажды я и Кирилл столкнулись с ней при выходе из театра в вестибюле. Видя, что мой спутник стремится подойти к ней, я нарочно несколько отстал от него, но надвигавшаяся сзади толпа заставила меня очутиться опять в непосредственной близости к нему.

— Будете вы завтра у Лейтонов? — тихо спросил Кирилл, пожимая небрежно протянутую ему певицею руку.

— Буду, и желала бы, чтобы вас там не было, — ответила та.

— Почему же?

— Потому что вы — сумасброд и надоедаете мне.

При обычных обстоятельствах я принял бы слова мисс Фоули за одну из свойственных ей резких шуток, но выражение тревоги, появившееся на внезапно побледневшем лице моего друга, показывало другое. Однако я и виду не подал, что слышал и видел что-нибудь, и когда Кирилл обернулся ко мне, мы с ним заговорили о чем-то совершенно постороннем.

На следующий вечер я нарочно отправился к Лейтонам. Я думал, что найду здесь если не его, так уж обязательно мисс Фоули, но ни того, ни другой не было. Кроме них, я в этот вечер никем не интересовался и уже хотел было уйти, как вдруг услышал, что лакей докладывает о прибытии мисс Фоули. Так как я находился почти в самых дверях, то Джеральдина прежде всего наткнулась на меня: это заставило ее остановиться и обменяться со мной несколькими словами. У нее было обыкновение или строить мужчине глазки, или же быть грубой с ним. Разговаривая со мной, она никогда не удостаивала меня взглядом, но на этот раз пристально вгляделась в меня и спросила:

— А где же ваш приятель доктор Херджон? Ведь вы с ним неразлучны, а я не вижу его с вами.

— Он отозван на обед в одном доме, куда я не был приглашен; поэтому сюда сегодня он вряд ли попадет, — ответил я.

Джеральдина рассмеялась, и я нашел, что лучше бы ей этого не делать; в ее смехе было столько жестокости, что он положительно портил ее.

— Не может быть, чтобы он не попал и сюда! — уверенно проговорила она, намереваясь проплыть мимо меня.

— Почему же вы так уверены в этом? — спросил я, преграждая ей путь и глядя на нее в упор.

Вероятно, мой голос выдал мою тайную тревогу, заставившую меня сделать этот в сущности неделикатный вопрос. Впрочем, мы с ней не находили нужным стесняться друг друга.

— Потому что я здесь! — задорно отчеканила она и опять впилась в меня своими горящими глазами. — Попробуйте удержать его. Разве вы не имеете влияния на него? Если имеете, так постарайтесь отвлечь его от меня. Я совсем не нуждаюсь в нем. Вы, наверное, слышали, что я сказала ему вчера? Я могла бы выйти за него замуж, потому что он занимает известное положение в обществе и у него есть деньги. Но для этого нужно, чтобы он продолжал заниматься своим делом, которое может укрепить его славу и дать еще больше денег. А его дурацких ухаживаний мне вовсе не нужно. Так ему и передайте. Я от своих слов не откажусь.

Она чуть не оттолкнула меня в сторону и с нежнейшей улыбкой кивнула головой одной старой развалине, украшенной историческим гербом, а я стоял как громом пораженный, пока меня не привел в себя какой-то молодой фатишка, выразивший предположение, что я, судя по моему «драматическому» виду, наверное, увидел привидение или, по меньшей мере, змею.

Сам не знаю, почему я не выполнил своего намерения — уйти с этого вечера. Чувствовалось, что Джеральдина говорила правду, и другого объяснения уже было не нужно. Однако что-то еще удерживало меня, и я вновь смешался с толпой гостей.

Вскоре, действительно, явился и Кирилл. Я видел, как он увивался вокруг певицы, всем своим видом вымаливая милостивого взгляда и слова, а за неполучением этого — хоть… толчка в грудь. Я знал, что Джеральдина видит меня свидетелем ее торжества, и понимал, что ей это приятно. Дождавшись конца вечера, я вышел на улицу вслед за Кириллом, видимо, не замечавшим меня. Он вздрогнул как ужаленный, когда я положил ему руку на плечо. Мы оба были дурными актерами. Он должен был с одного прочесть на моем лице, что думал о нем я. Но в то же время меня тянуло высказаться. Он шел медленно, опустив голову. Я молча шагал рядом с ним недоумевая, следует ли мне выразить словами то, что и без слов было для него ясно. Не сделаю ли я хуже, заговорив? Но пока я колебался, не зная чего я достигну своими словами — пользу или вред, Кирилл сам прервал тягостное молчание.

— Все, что ты намереваешься сказать мне, я сам не раз уж говорил себе! — вдруг выкрикнул он, гулко стуча тростью но плитам тротуара. — Я знаю, что безумствую, что сделался лжецом… негодяем… подлецом… Не трудись поэтому придумывать, как бы усовестить меня; из этого все равно ничего не выйдет.

— Хорошо, — отозвался я, — я не буду копаться в твоей ране. Но меня удивляет, как ты мог…

— Ах, есть тут чему удивляться! — раздражительно прервал он. — Скорее следует удивляться тому, что ты был настолько слеп, что видел во мне только одну сторону, между тем как и у меня, так же как у других, есть несколько сторон. Ты считал меня настоящим джентльменом только потому, что я умею говорить о благородных чувствах, умею показывать вид, будто рвусь в облака. Но это ровно ничего не доказывает. Как умный человек, ты должен знать, что и дьявол умеет разыгрывать из себя святого. Помнишь первую ночь, которую я провел в пансионе? Ты мимоходом заглянул в наш дортуар и увидел меня стоящим на коленях возле постели, между тем как остальные мальчики с хихиканьем указывали на меня пальцами. Ты тотчас же потихоньку закрыл дверь, думая, что я молюсь. Я все это отлично заметил, потому что не думал молиться, а только делал вид, что молюсь Я обещал матери, что буду молиться, и на первых порах хотел сдержать свое обещание. Бедная мать! Она была такая же… близорукая, как все вы: верила в меня, ха ха-ха!.. Помнишь, как ты однажды застал меня поедающим потихоньку целую груду пирожков и закусывающим их вареньем и с каким негодованием ты отнял у меня и выбросил эти лакомства?

Он опять расхохотался, и я поневоле вторил его смеху, хотя в ту минуту вовсе не был в смешливом настроении.

— Мать в тот день — это было воскресенье, помнишь? — продолжал он, — сунула мне полкроны, а я уверил товарищей, что она дала мне всего шиллинг. Этим шиллингом я и поделился с ними в виде конфет, а потом достал себе на остальные деньги пирожков и варенья и ушел от всех, чтобы без помехи полакомиться всласть одному. И как нарочно нужно же было тебе наскочить на меня. По одному уж этому можно было понять, что во мне сидит, и ты напрасно…

— Ну, мало ли какие штуки выкидывают дети! — заметил я. — Не ставить же все их шалости в вину им и потом, когда они…

— Напротив, именно следовало бы! — горячо прервал меня Кирилл. — В ребенке находится, так сказать, в зародыше уже весь будущий человек. Тогда я потихоньку лакомился пирожками и другими сластями; теперь же, будучи в зрелых годах, порываюсь также украдкой полакомиться кое-чем другим, — значит, в сущности, продолжаю быть таким же, каким был в школе, и прекрасно сознаю это. Сознаю, что как я мог бы умереть от несварения желудка, если бы ты не воспрепятствовал мне тогда съесть ту уйму лакомств, которую я себе набрал, точно так же, наверное, погибну, если не отстану от этой дьявольской женщины. Предвижу, что она постепенно низведет меня до своего собственного низкого уровня. Благодаря ей все мои широкие идеи, все мои великие замыслы, все мое честолюбие и даже самолюбие будут разменяны на мелочи, на погоню за пациентами и хорошими гонорарами, чтобы нам с ней жить подобно скотам, быть по горло сытыми, иметь хорошую квартиру с блестящей обстановкой, держать несколько человек прислуги, шикарно одеваться и т. п. Знаю наперед, что эта женщина никогда ничем не будет довольна и с утра до ночи будет требовать все большего и большего. У таких особ одно только слово на языке: «давай!» Если они иногда и произносят другие слова, то лишь для декорации этого основного слова. И она будет терпеть меня до тех только пор, пока я окажусь в состоянии добывать деньги ценою своего мозга, сердца, крови и души. Она будет наряжаться в модные тряпки, украшать себя бриллиантами и, полуобнаженная, станет порхать по чужим гостиным и публичным местам, вызывающе улыбаясь другим мужчинам. Я же покорно буду сопровождать ее в качестве лакея, обязанного защищать ее в случае, если она почувствует себя задетой и оскорбленной, и всякий порядочный человек будет вправе смотреть на меня сверху вниз.