Линда Фэйрстайн - Мертвечина

• Название: Мертвечина
• Автор: Линда Фэйрстайн
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12655-4

Александра Купер, глава отдела сексуальных преступлений в манхэттенской прокуратуре, ведет дело банковской служащей Пэйдж Воллис, несмотря на почти полное отсутствие улик. Неожиданно Александра обнаруживает, что клиентка пытается от нее что-то скрыть. Пока с помощью своего друга, полицейского детектива Мерсера Уоллеса, Алекс узнает все новые подробности этого запутанного дела, его коллега Майк Чэпмен отправляется в гарлемские трущобы, где неизвестный преступник убил восьмидесятидвухлетнюю Маккуин Рэнсом и перевернул вверх дном ее квартиру.

Это убийство — только начало. Александра Купер и ее друзья начинают понимать, что ввязались в смертельно опасную игру, которая началась уже много лет назад.

Безупречное сочетание запутанной интриги, психологической драмы, реальных и вымышленных событий, герои, с которыми не хочется расставаться, — в блистательном романе признанного мастера детективов Линды Фэйрстайн «Мертвечина».

---

Совсем другое дело, если на женщину нападает человек, которого она знает, — друг, коллега по работе, возлюбленный или бывший бойфренд. Более чем в восьмидесяти процентах случаев пострадавшая и насильник знакомы друг с другом, поэтому нет необходимости в опознании. Но показания таких жертв вызывают у присяжных гораздо больше недоверия.

Мерсер принес нам кофе и встал рядом со свидетельницей, снимая крышки с одноразовых стаканчиков.

— Алекс уже не раз говорила вам об этом, Пейдж. Робелон может занять только одну позицию. Он не станет утверждать, что ничего подобного не произошло, что вы просто выдумали эту историю. Следствие нашло ДНК Триппинга, так что эта версия исключена.

— Значит, он заявит, что все случилось по взаимному согласию? И я солгала про изнасилование?

Я кивнула.

— Присяжные уже будут это знать, когда я войду в зал и займу место свидетеля? Он скажет об этом на первом же выступлении?

— Уверена, он постарается заронить такую мысль, — сказала я.

Робелон был хорошим адвокатом, очень ловким и искусным. Не думаю, что он прямо обвинит Пэйдж Воллис во лжи. Скорее он попытается нарисовать перед присяжными более расплывчатую картину, изобразив дело так, будто она сама стремилась к сексу и лишь потом, когда ночью что-то не сложилось, почувствовала себя уязвленной и решила оклеветать Эндрю Триппинга.

Мне всегда не нравилась эта стадия процесса. Мне не нравилось, что я должна отдавать жертву в руки своего противника и выставлять ее на всеобщее обозрение в зале, полном незнакомых людей. С тех пор как Пэйдж обратилась в полицию, мы с Мерсером боролись за доверие клиентки и вытягивали из нее такие факты и подробности, о которых мало говорят за стенами собственной спальни. И теперь, добившись доверия, я обрекала ее на публичный допрос и унижение, потому что это единственный способ выиграть дело.

— На суде будут репортеры? — спросила она.

— Не думаю. До сих пор они не проявляли никакого интереса к нашему процессу и вряд ли проявят. Вы пригласили кого-нибудь прийти на заседание с вами? Друга или близкого человека, который может оказать вам моральную поддержку?

Пэйдж прикусила нижнюю губу и сжала в руках носовой платок.

— Нет. У меня мало родственников. Только очень дальние. Что касается друзей, то они все советовали мне не обращаться в суд и как можно скорей забыть об этом.

В любом случае она могла рассчитывать на мою помощницу Максину. Как только Пэйдж появилась в моем кабинете, они часто разговаривали, и я старалась, чтобы их встречи происходили как можно чаще. В этот трудный день Максина должна была стать единственной ее поддержкой.

— Как вы думаете, Эндрю будет давать показания?

— Сейчас нельзя сказать ничего определенного, Пэйдж.

Во многом это будет зависеть от вас, подумала я про себя. Робелон подождет, пока я закончу свою работу, и только тогда решит, что делать. Если Пэйдж хорошо проявит себя на перекрестном допросе, возможно, он сочтет нужным вызвать Эндрю Триппинга. Для защиты это будет нелегкий момент, потому что, если обвиняемый решит свидетельствовать в свою пользу, я смогу задать ему много неудобных вопросов о таких вещах, которые он предпочел бы скрыть.

Она заметила, как я расстроена тем, что не могу внести ясность в наши перспективы.

— По-моему, вы в неравном положении. — Пэйдж натянуто улыбнулась. — Вам придется выложить все, что знаете обо мне и об этом деле, а они не обязаны делать ничего подобного.

Я тоже улыбнулась.

— Расслабьтесь и предоставьте это мне. Возможности игроков неравны, но мы с Мерсером привыкли к таким правилам.

Я поднялась, чтобы отвести Пэйдж в соседний конференц-зал и дать ей какую-нибудь газету, чтобы она отвлеклась чтением, пока не настает время идти в суд.

— Еще один момент, Алекс. Существуют какие-то ограничения по личным вопросам? Я хочу сказать, может ли мистер Робелон расспрашивать меня о других мужчинах, с которыми у меня была связь?

Она густо покраснела.

Мы говорили об этом раньше.

— Я вам все объяснила, Пэйдж. — Я снова села в кресло и посмотрела ей прямо в глаза. — Именно поэтому мы так долго обсуждали три ваши встречи с Триппингом и выясняли в них каждую деталь.

Я всегда особенно тщательно выспрашивала у свидетельниц, не было ли перед изнасилованием каких-то предварительных ласк или сексуальных игр с их стороны. Большинство женщин старается утаить это из страха, что прокурор не возьмется за дело, в котором преступлению предшествовало отсутствие сопротивления со стороны жертвы.

— Я рассказала вам все, Алекс.

— Тогда о чем вы беспокоитесь? Остальное не имеет значения.

— Вчера вечером я поискала кое-что в Интернете. — Она теребила носовой платок. — Хотела посмотреть, как подобные случаи освещались в прессе. Чтобы знать, на что рассчитывать.

Похоже, мои попытки успокоить ее не увенчались успехом.

— Среди прочего я нашла вашу прошлогоднюю статью в «Таймс», в которой вы рассказываете, как скверно иногда обходится с людьми закон. После этого я не могла заснуть всю ночь.

— Я писала о старом деле, Пэйдж. Теперь все изменилось.

В конце двадцатого века во всех американских штатах появился специальный закон о защите жертв сексуальных преступлений, согласно которому их запрещено расспрашивать об интимных контактах с любыми мужчинами, кроме обвиняемого. Но до этого любую женщину, у которой до изнасилования были любовники, автоматически считали ответственной за то, что произошло между ней и подсудимым. Суд представлял себе идеальную жертву как «девственницу с безупречной репутацией».

— А как же тот процесс, о котором вы писали в газете? — спросила Пэйдж.

— Он закончился еще до того, как я поступила в университет. Это давняя история.

Когда-то меня потрясло, что в мое время и в моей стране нашелся суд, оправдавший насильника только потому, что пострадавшая не была девственницей. Прибегая к цветистой риторике, достойной древнеримских ораторов, судья вопрошал присяжных: «Кому вы больше склонны доверять — опытной развратнице Мессалине или скромной и целомудренной Лукреции?» Очевидно, в 8-м судебном округе неверную жену Клавдия считали символом ненадежной свидетельницы и противопоставляли ей добродетельную Лукрецию, которая предпочла скорее умереть, чем тащить насильника в суд.

— Ничего подобного вам больше не грозит, — заверила я Пэйдж. — Теперь никто не станет задавать вам вопросы о личной жизни.

— Пойдемте, Пэйдж, — сказал Мерсер, направляясь к двери. — Алекс перережет глотку каждому, кто посмеет обратиться к вам с таким вопросом. Будьте уверены.

Они уже были на пороге, когда она обернулась и посмотрела на меня.

— Мне надо сказать вам еще кое-что, Алекс.

Я застыла с документами в руках. До моего выступления в суде оставалось меньше часа. Если Пэйдж скрыла от меня какие-то факты, сейчас самое подходящее время узнать это.

— Вчера вечером мне звонил человек, с которым у меня были… некоторые отношения.

— Сексуальные? — спросил Мерсер. На условности уже не оставалось времени.

— Сначала чисто дружеские. А потом — и сексуальные.

Я встала из-за стола.

— Ближе к делу. Это имеет отношение к Эндрю Триппингу? Или к нашему процессу?

— Возможно. — Пэйдж заколебалась, почти до крови прикусив губу. — Он пытался отговорить меня от дачи показаний.

— Вам кто-то угрожал? — спросила я одновременно с Мерсером, который поинтересовался, как его зовут.

Она покачала головой.

— Вряд ли это можно назвать прямой угрозой. Судя по всему, он говорил вчера с Эндрю. Точнее, присутствовал на заседании, а потом они беседовали.

Я ударила ладонью по столу и взглянула на Мерсера. Вчера в зале суда было мало народу, и я сразу подумала о юристе, представлявшем интересы Даллеса.

— Грэм Хойт, — сказала я. — Адвокат Даллеса.

— Нет, я его не знаю, — возразила Пэйдж. — У этого человека другое имя. Я говорю о Гарри Стрэйте. Он правительственный агент и, возможно, бывший коллега Эндрю Триппинга. Кажется, он из ЦРУ.

10

— В конце этого процесса, дамы и господа, я снова предстану перед вами, чтобы произнести заключительную речь. — Я подошла к столу защиты и остановилась прямо перед Эндрю Триппингом. Если я хотела, чтобы двенадцать присяжных признали подсудимого виновным, глядя ему в лицо, мне следовало показать, что я могу сделать это сама. — А пока прошу вас внимательно выслушать показания свидетелей, рассмотреть все представленные улики и вынести обвинительный приговор человеку, которого вы видите перед собой.

Сухо, сдержанно, без лишнего нажима. Я обозначила основные моменты преступления, ознакомила присяжных с обвинительным заключением и вкратце описала историю Пэйдж Воллис. Потом, когда она расскажет больше, все будут приятно удивлены, что я обещала им меньше, чем могла доказать. Фигура Даллеса Триппинга, хотя и довольно существенная в этом деле, имела все-таки второстепенное значение, к тому же я плохо представляла, чего от него можно ожидать.