Кэтлин Гир - Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа

• Название: Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа
• Автор: Кэтлин Гир
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48864-3

Палестина. I в. н. э. Иосиф Аримафейский, богатый и влиятельный житель Иерусалима, пытается добиться освобождения Иисуса из Назарета, обвиненного римскими властями в подстрекательстве к мятежу…

Египет. IV в. н. э. В христианском монастыре за один вечер гибнут почти все его обитатели, отравленные присланными из Рима убийцами, которые явились, чтобы забрать из монастыря некие свидетельства о смерти Иисуса. Троим монахам и монастырской прачке удается бежать, прихватив с собой важный документ, хранящий страшную тайну. Преследователи пускаются за ними в погоню…

---

— Его родители пришли туда на время переписи! — упорствовал Заратан. — Именно поэтому Он там и родился! Они…

— Переписи не было, брат. Лука ошибался, — тихо возразил Варнава. — Единственная перепись населения, происшедшая за время земной жизни Господа нашего, была проведена по приказу Квириния в шестом году.[59] Господу нашему тогда было уже двенадцать.

Заратан в полном смятении посмотрел на Варнаву, забыв про весло, опущенное в грязную воду реки.

— Брат, возможно, Калай тоже стоит посмотреть на папирус, — тихо сказал Кир.

— Она не умеет читать. Что она с ним будет делать? — сердито буркнул пришедший в себя Заратан.

Его светлые волосы до плеч и пушок на подбородке блестели от пота. Взгляд изумленных голубых глаз метался взад и вперед, как будто он был не в состоянии смотреть в одном направлении. Господь свидетель, все существо этого юноши, похоже, было охвачено ужасом.

— Спасибо, что напомнил, брат, — вежливо ответил Варнава. — А я и забыл. Это очень некстати, поскольку мы могли бы воспользоваться…

— Ей необязательно уметь читать, — сказал Кир. — Если мы прочтем ей текст, то она сможет помочь нам понять его.

Калай бросила через плечо неодобрительный взгляд.

— Чем спорить, спросили бы меня прямо, — сказала она.

Варнава моргнул.

— Мои извинения, Калай. Ты не против того, чтобы разъяснить нам смысл этих еврейских имен? Мы были бы очень признательны.

— Буду рада помочь, брат Варнава, — сказала Калай, кивнув. — Какое следующее слово?

— Манахат, — ответил Кир. — Это не то место, куда был изгнан род Вениаминов?

— Да, — согласился Варнава, кивая. — Меня часто занимало…

— Необязательно, — перебила его Калай.

Варнава закрыл рот и в изумлении посмотрел на рыжеволосую женщину.

— Нет?

— Нет. Манахат был внуком Сейра Хорита, эдомитянина.

По деревьям ударил порыв ветра, и в воду дождем посыпались листья.

Варнава склонил голову набок.

— Возможно, она права, — сказал он Киру. — Но суть слова здесь определить сложно, поэтому я и подумал, что это название места. Ладно, давай продолжим. А что насчет Магдиэля, Калай?

— Другой вождь эдомитян.

— Да, возможно, хотя мой учитель епископ Евсевий считал, что это место в Гебалене. Просто как…

— На самом деле в этом больше смысла, — сказала Калай.

— Почему? — спросил Варнава, прищурившись.

— Потому что Селах, следующее слово, тоже означает место. Город эдомитян, вырубленный в скалах. Его завоевал Амазия, царь иудейский.

— И почему ты думаешь, что в этом больше смысла?

Калай обернулась и одарила их пренебрежительным взглядом.

— Место, место, человек, человек, место, место.

Варнава задумался. Первые два слова — места, вторые два — имена. Третьи два — снова места. Окажутся ли следующие два названиями мест?

— Интересная мысль, Калай. Давай посмотрим…

— Прости, брат, хотя мне это тоже кажется возможным, но осмелюсь предположить, что Селах может быть местом в Моаве, о котором говорится в Книге пророка Исаии, глава шестнадцатая, стих первый.

Калай восхищенно посмотрела на Кира. Ее точеное лицо раскраснелось и блестело от пота, грести было не слишком-то легко.

— Неплохо, Кир.

— А почему меня никто не спрашивает? — пожаловался Заратан. — Я ведь не полный невежда. Например, я заметил, что вы забыли перевести слово «Эль», стоящее после «Магдиэль». А оно означает «Бог».

Сквозившая в его тоне уязвленная гордость заставила Варнаву невольно откинуться назад и хлопнуть себя по колену.

— Прости меня, брат. Спасибо, что указал на нашу ошибку. Ты прав, это слово означает «Бог». Не прокомментируешь ли два следующие слова. Они одинаковы. «Масса, Масса».

Юное лицо Заратана напряглось. Он переложил весло на другой борт и сделал еще один гребок.

— Это не из Псалмов?

Псалмы были одними из немногих иудейских текстов, переведенных на греческий и имевшихся в библиотеке монастыря. Варнаву порадовало, что Заратан знаком с ними.

— Возможно, — сказал он, оборачиваясь. — Кир? Как думаешь?

Тот покачал головой.

— Сын Ишмаэля? Или род исмаилитов в целом?

Варнава повернулся к носу лодки.

— Калай? А у тебя какое мнение?

Она склонила голову набок, и влажные пряди рыжих волос прикрыли изящное плечо.

— Я скорее соглашусь с мальчиком, что это из Псалмов.

— Не называй меня мальчиком! — возразил Заратан.

Сделав паузу, Калай продолжила:

— И похоже, это связано с «массаумериба». «Масса» как «день испытания».

Она сделала еще пару гребков веслом.

— Что думаешь ты, брат Варнава?

Варнава в задумчивости погладил седую бороду. Конечно, он уже не раз размышлял обо всем этом прежде, но так приятно говорить об этом с другими. Ему никогда не доводилось открыто обсуждать содержание папируса. Разве что со своим другом Ливни в Кесарии. Но с тех пор прошло уже больше двадцати лет.

— Согласен с тобой, что это относится к Массаху и Мерибаху, но я часто задумывался, не относится ли это к одному из эпизодов Исхода.

Калай помолчала пару секунд.

— Когда Моше ударил в камень и из него хлынула вода?

— Да. Он назвал это место Масса, что означало «доказательство». Доказательство могущества Бога.

— Но мне все-таки больше нравится вариант с «днем испытания».

Кир взял в руки кусок папируса и вгляделся в написанные на нем буквы.

— А как насчет Мелекиэля? Мелек был праправнуком царя Саула, но окончание я не понимаю.

— «Мелек» означает «царь», — сказала Калай. — «Эль» — Бог.

Варнава повернулся к Заратану. Тот прищурился, напряженно размышляя.

— Что-нибудь пришло в голову, брат?

— Мелек. Эль, — проговорил Заратан. — Царь от Бога?

— Превосходно, — сказал Варнава. — Ты не находишь, Калай?

— Да, очень близко к истине. Я бы перевела это, как «Бог — царь мой». А последнее слово, «магабаэль», не означает ни места, ни имени. Оно переводится «сколь благ Бог».

— Или просто «Бог всеблаг»? — сказал Кир.

Калай положила весло на колени. Заратан продолжал грести, ведя лодку вдоль отмели. Она повернулась к Варнаве и Киру. Влажное платье облегало ее фигуру. Сам Варнава и, как он догадывался, прочие братья прилагали все усилия, чтобы не смотреть на ее женственные формы.

— Не в обиду вам будь сказано, но мы не пришли ни к чему, — сказала она. — Вот что у нас получилось:

«Место встречи Иакова с ангелами.

Город, завоеванный царем Давидом.

Лучший воин Давида.

Место изгнания рода Вениаминова или эдомитский Манахат.

Место в Гебалене или еще одно эдомитское место.

Бог.

Город эдомитов в скалах или место в Моаве.

Бог.

Сын Ишмаэля, или „день испытания“, или „доказательство“.

Наконец… „Бог — царь мой“, „Бог“ и „сколь благ Бог“».

Калай издала горловой звук, выражая раздражение.

— Просто куча всякой ерунды.

— Примерно такой же, как то, что Господь наш — мамзер, — еле слышно сказал Заратан.

— Вам не кажется, что это карта? — задумчиво спросил Кир.

Калай дернула головой, а Варнава улыбнулся.

— А ты как считаешь?

— Ну, я не знаю, но если предположить, что первые два слова — имена людей, то остальные — названия мест. Кроме «Мелекиэль — Эль — Магабаэль», что похоже на своего рода символ веры. Ты никогда не пытался нанести их на карту?

Сердце Варнавы сдавила боль.

— Много раз, — ответил он. — Некоторые места в наше время просто невозможно найти, поэтому получается, что в карте нет никакого смысла. Но можешь попытаться, Кир, и я надеюсь, что ты это сделаешь.

Они прошли вдоль изгиба русла, и вдали показался Леонтополис. На суше у пристани толпились люди, по всей видимости прибывшие сюда для торговли и покупок на рынке. Мужчины и женщины ходили вдоль многочисленных прилавков, где торговали своими товарами купцы и ремесленники. Послышалось звучание флейт и пение. Вместе с ним ветер донес соблазнительные запахи жареного мяса и свежеиспеченного хлеба.

Заратан втянул воздух, и у него заурчало в животе.

— Боже милосердный, пожалуйста, пусть кто-нибудь даст нам поесть.

Варнава глянул на Кира. Последние два дня тот ничего не ел, но, судя по его виду, он не обратил внимания на эти запахи, продолжая всматриваться в кусок папируса.

— Что такое, Кир?

Кир краем глаза посмотрел на него.

— Думаю, ты заметил, какое число составляют буквы надписи.

— Да, — ответил Варнава, кивая. — О чем это говорит, тебе лично?

— Семьдесят одна буква. В иерусалимский Совет, великий Синедрион, собрания которого проходили на Храмовой горе, входил семьдесят один человек.

Кир все ближе подбирался к истинному смыслу документа. Его мысли устремились в Палату тесаных камней, место, где испуганные голоса нашептывали темные истины, а в тенях таились кинжалы. Каждая буква, каждое слово этого текста были эхом самой великой тайны их веры.