Азамат Козаев - Ничей (отрывок)

• Название: Ничей (отрывок)
• Автор: Азамат Козаев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Безрод поднялся последним, последним и побежал, встал было ему в хвост Моряй, но Ничей наддал что было сил и едва не убежал от дружинного. Прибежали к Вороньей Голове, похватали мешки и понеслись вкруг. Безрод вздернув голову в небо, прошептал что-то и рванул огромный мешок на плечи. Моряй, что сзади бежал, видел, как потекло по спине что-то темное, для пота, вроде как, рановато еще, а тогда кровь только и получается. И мешок-то не мал, такой только Рядяше да воям помогутнее и таскать на холке. А тут кожа да кости, не ходите ко мне в гости, раздавит мешок Безрода, как пить дать, раздавит.

Безрод говорил с богами, пока бежал говорил. Не просил помочь, просил лишь не дать сердцу разорваться, и пусть будет тяжело, гордыня ведь штука тяжкая, но и сам не отрок, понимает за каков гуж уцепился, пусть будет невыносимо, лишь бы было чем выносить, пусть не станет мешок легче, теперь ни единого камешка не даст Безрод убрать из мешка, но пусть лишь не дадут боги избежать тягот на этом свете. Пусть не дадут сбежать в погибель, пусть не облегчат долю.

Моряй бежал Безроду вослед и диву давался. Уже не бежит, просто ноги передвигает, колени подгибаются, уже давно пасть должен, но бредет седой да худой вперед, даже бежать пытается, поди и зубы-то на губах сжал, искусал до крови. Моряй забежал вперед. Бредет себе жилистый человек в рдяной рубахе, дороги не видя под огромным мешком, пот и кровь глаза заливают, во рту колышек кожей обернутый держит, давит крепкими зубами, уже и кожу разгрыз, до дерева добрался. Вся рубаха потемнела, оставляет на камнях позади себя кровавый след. И куснула Моряя шальная мыслишка, а того ли, мол, ты княже овиноватил? Этот из-за угла не нападет, восхочет души лишить, подойдет и лишит, как давеча на судилище. Но с такой-то гордыней да из-за угла?

- Не плыви. - Моряй сбросил свой мешок. Таким-то шагом он и не запыхался.

Безрод мгновение стоял на обрыве недвижимо, дал богам неба и моря посмотреть на себя, победившего камни, отдал богам свою победу, ровно жертву в крови и поте, и тяжело рухнул назад вместе с мешком. Загремела галька, а может кости Безрода, а может и то и другое. Моряю мстилось, что разорвется грудь седого, с протяжным посвистом всасывал Безрод морской воздух, а когда поднялся Ничей, и как глянул Моряй в глаза цвета моря за его спиной, только и подумал: Море к морю.

Безрод прыгнул со скалы и долго отдыхал на воде. Моряй плавал кругами, не решался отплыть подальше, потонет княжий подсудимец, не сносить дружинному головы...

Дружинные во двор выходили, когда они пришли, Моряй да Безрод. Как и давеча Безрод прошел двор без запинки, прямо, а войдя, в избу рухнул на пороге. Дружинные грянули смехом, но Моряй не подхватил, все глядел в спину человеку, что и помощи не принял, и на плечо подставленное не оперся, и палку с рогаткой, поднесенную от души, зашвырнул подальше. Хотел зашвырнуть подальше, а улетела едва на свою длину. Так и шел, морщась и слова единого не сказав, а у самых-то ворот выплюнул перекушенный вдвое колышек с ошметками изжеванной бычьей кожи.

На поляну Безрод пришел сам. Сел под свой дуб, кровищей ствол измазав, и будто подменили его, будто отпустил душу, и дышал так, что мстилось иным - помер.

А вечером, переступив порог дружинной избы, крепко ухватившись пальцами за створину, замерев, ждал Безрод своего сапога. И дождался. Лишь покачнулся, когда ударил в грудь огромный сапожище, но не упал, и только посмотрел сквозь муть в глазах туда, откуда прилетел вонючий подарок, Моряю даже помстилось, что ухмыльнулся Безрод краем губ. Вся дружинная изба во все глаза глядела на седого, как шел он к своему углу, и должно быть сглазила не раз, он спотыкался на каждом шагу, в ногах путался, но верное хранили Безрода боги - так ни разу он и не упал. Добрел до ложа и рухнул на свой плащ.

И лишь когда уснули все, едва сдерживая стон, на четвереньках выполз Безрод за порог, прополз к задку и там его вывернуло, и только там и застонал. И молил Ратника не дать услышать кому. О боги, как же все в кучу замешано, боль ран, тошнота, головная боль, но не этого ли просил? Не об этом ли грезил? Так изживай свое до последнего мгновения и не спрячешься никуда. Просил получи. И как ни было мутно, больно, дурно, заставил себя улыбнуться. Одними губами. И сразу стало хуже, будто на эту улыбку последнее истратил...

Очнулся в дыму, в пару, ничего не увидел, хотел пошевелиться, да непонятная тяжесть руки, ноги книзу прибила. Голову и ту с трудом повернул. Из пара возникло лицо с седой бородой. Безрод узнал старика. Стюжень. Колдует чего-то, руками водит, шепчет.

- Душу из тебя выну, сил дам, да и назад возверну.

Ворожец был гол. Огромный старик. Огромные ручищи. Огромные... Огромные... Ручищи... Безрод обессилел, закрыл глаза, и будто птаха поднялся над собой невесом, будто видел себя внизу, а старик и не глядел на тело вовсе, вверх голову поднял, глядел прямо в глаза. А еще увидел Ничей бесплотного молодца, трех Безродов слепи, он один и получится, молодец этот. Чем-то неуловимым похож румяный парень на старого ворожца, да ускользает эта тонкость с глаз, если глядеть в упор. Так же парит надо всем тот молодец, а Стюжень знай себе шепчет что-то. Парень взял за руку да со смехом веселым так ладонь пожал, что взвыл Безрод бесплотный, пожал сам, сколько мог, жал, жал, пока боли не исчезли. Так и жал, так и жал...

Открыл глаза. Несет кто-то, только голова на весу и болтается. Сверху -небо звездное, а душа так легка, волю дай - улетит к звездам. И боль уснула.

- Рот-то закрой. - все шепотом, шепотом, а как ни шепчи все бас Стюженев выходит. -Душу к звездам-то выпустишь, обратно не воротится.

- Больно ей в теле-то моем. Страшно. Безрод улыбнулся. Истинный ворожец, в самое-то нутро и глядит.

Стюжень осторожно внес Безрода в дружинную избу, пронес в угол. Пол скрипнул под удвоенным весом, но Стюжень и ухом не повел, за день так умаялись, что хоть зачни все доски пола петь - не проснутся. Положил на ложе, приложил руку ко лбу и мгновенно обеспамятел Безрод.

Моряй едва успел прянуть, чтобы не столкнуться со старым ворожцом нос к носу, высигнул за перильца и притаился, пока Стюжень не ушел. Только и слышал последние слова верховного ворожца, сказанные шепотом в небо:

- Ты, парень, княжу нужен больше чем он тебе.

Это он о ком? Кто княжу нужен больше чем княжь этому кому-то? К кому приходил старый ворожец? Моряй догадался к кому и мгновенно взопрел. Поднялся в избу и положил себе выйти раньше всех. Пока весь двор не истоптали. А зачем сам на берег бегал - про то пусть только боги и ведают.

Утром Моряй выскочил ни свет ни заря, присел над пятачком перед самым крыльцом, вгляделся и покачал головой. Огромные следы так глубоко вдавлены в землю, будто нес ворожец кого-то. Какой же вой позволит мужчине носить себя если только не болен, не обессилел, ноги не идут?

- Ты умеешь подходить неслышно, ворожец. - Моряй встал. Сзади вырос Стюжень, внимательно посмотрел в глаза, кивнул головой.

- Да. Я его принес. Отдавал парень богу душу, да я попридержал.

Моряй долго смотрел в выцветшие стариковские глаза. Сколько раз Стюжень сшивал его самого, сколько раз вот так же, близко-близко гляделся на самого себя в этих глазах Моряй, и никогда ворожец не врал.

- Старик, ты ему веришь?

- Кому я верю одним богам и ведомо. Стюжень говорил тихо, но голос рокотал, будто гром в отдалении. -А вот ты как будто уже не уверен?

Моряй помрачнел. На душе муторно, будто тому же Безроду вчера. Муторно, а правда прячется так, ровно тать она ночной, а не дева краса с ясным взором.

- Не ты ли на себе рубаху рвал на судилище, изрубить грозился?

- Я. - Моряй смотрел прямо в глаза. -Но в сомнении я старик, в мыслях против княжа иду. А ведь как отец мне княжь.

- А я ему как отец. - Стюжень пожал плечами. -Значит и я иду. Вместе стало быть идем?

А по двору уже шел воевода. Будить рати на подвиги молодецкие. Безрод, не дожидаясь побудки, вышел на крыльцо сам. Моряй глядел во все глаза. Вроде румянец на скулах затеплился, вроде светлее лицом стал, вроде кривится менее. Оглянулся на ворожца. Но Стюжень ушел. Оставил воя самого ратиться со своими сомнениями. Моряй с тоской глядел в спину ворожцу и впервые завидовал седине и пожитому верховного, поди не в пример легче одолевает ворожец сумятицу в душе, и откуда же знать хоробру, что не легче, совсем не легче. Тяжелее. Больнее ударит ошибка, если что.

Безрод бежал легче чем вчера, так же хрипел, так же свистело в груди, но уже не вело из стороны в сторону, не шатало, ноги не подгибались. Почти не подгибались. А когда похватало воинство босоногое мешки с галькой, Моряй во все глаза глядел за Безродом. Ничей вздернул мешок на плечи, недоуменно замер и повернулся. Оглядел каждого, свел брови в ниточку, глаза сузил, каждого оглядел, кого смог, кто еще не убежал. Моряй спрятал глаза, но того, что Ничей сделал потом, не ожидал никто. Безрод сбросил мешок наземь, поставил на попа, развязал вервие у горла, широко раскрыл и полными горстями стал зачерпывать гальку и кидать в мешок. Вои, еще не убежавшие вкруг Вороньей Головы, забыли рты закрыть, а ведома ли та наглость Ратнику? Вчера едва не помер, рвань рогожная, нынче же вовсе помереть удумал, без всяких "едва"? Только Моряй помрачнел, прищурился и про себя прошептал: Гордей. Нарек бы я тебе имя Гордей за непомерную гордость твою! Вчера в ночи прокрался Моряй на берег, ссыпал из мешка Рядяшей дурнем щедро отмеренное, да только зря. Не принял Безрод помощи, что за жалость принял. И правильно. Помощь от равного принимают, а этот гордостью своею только и жив. Всыпал обратно до раз насыпанного и помстилось Моряю, что за эти горсти гальки Безрод жизнь положит не колеблясь. Положит, а ссыпать наземь не даст. И будет так же принимать сапог в грудь у порога, пока глаз не окрепнет, не заметит откуда летит, и... на глазах у всей рати не убьет или не поляжет бездыханный сам. Шутливого побоища до первой крови не будет. Стыло спокойны глаза, будто отрезал себя от жизни и не пускает боле жизнь в глаза. Только холодная решимость смотрит из серых или синих, не разобрать, каждый день разные. Помстилось Моряю, менее всего ценит Безрод жизнь и менее всего свою собственную. Моряй отвернулся и убежал. Сегодня другого очередь сопли Безроду подтирать.