Владимир Маяковский - Том 9. Стихотворения 1928

• Название: Том 9. Стихотворения 1928
• Автор: Владимир Маяковский
• Жанр: Поэзия
• Год: 1958

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.

Девятый том составляют стихотворения 1928 года.

В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

[1928]

Кто он?*

Кто мчится,
      кто скачет
           такой молодой,
противник мыла
        и в контрах с водой?*
Как будто
        окорока ветчины,
небритые щеки
      от грязи черны.
Разит —
      и грязнее черных ворот
зубною щеткой
      нетронутый рот.
Сродни
   шевелюра
        помойной яме,
бумажки
      и стружки
           промеж волосьями;
а в складках блузы
        безвременный гроб
нашел
       энергично раздавленный клоп.
Трехлетнего пота
        журчащий родник
проклеил
       и выгрязнил
         весь воротник.
Кто мчится,
        кто скачет
            и брюки ло́вит,
держащиеся
        на честном слове?
Сбежав
   от повинностей
             скушных и тяжких,
за скакуном
        хвостятся подтяжки.
Кто мчится,
        кто скачет
            резво и яро
по мостовой
         в обход тротуара?
Кто мчит
       без разбора
         сквозь слякоть и грязь,
дымя по дороге,
          куря
         и плюясь?
Кто мчится,
        кто скачет
            виденьем крылатым,
трамбуя
   встречных
           увесистым матом?
Кто мчится,
        и едет,
           и гонит,
                и скачет?
Ответ —
       апельсина
            яснее и кратче,
ответ
      положу
          как на блюдце я:
то мчится
        наш товарищ докладчик
на диспут:
     «Культурная революция».

[1928]

Электричество — вид энергии*

Культура велит,
          — бери на учет
частных
   чувств
      базар!
Пускай
   Курой
      на турбины течет
и жадность,
        и страсть,
         и азарт!

[1928]

Красные арапы*

Лицо
     белее,
     чем призрак в белье,
с противным
      скривленным ртиной,
а в заднем кармане
           всякий билет,
союзный
       или —
          партийный.
Ответственный банк,
         игра —
               «Буль»*.
Красное
      советское Монако*.
Под лампой,
         сморщинив кожу на лбу,
склонилась
     толпа маниаков.
Носится
      шарик,
         счастье шаря,
тыркается
     об номера,
и люди
   едят
        глазами
            шарик,
чтоб радоваться
          и обмирать.
Последний
     рубль
        отрыли в тряпье.
Поставили,
     смотрят серо́.
Под лампой
        сверкнул
         маникюр крупье.
Крупье заревел:
         «Зер-р-ро!»
«Зеро» —
       по-арапски,
         по-русски —
               «нуль».
Вздохнули неврастеники.
Лопата
   крупье
      во всю длину
в казну
   заграбастала деньги.
Ты можешь
     владеть
           и другим, и собою,
и волю
   стреножить,
           можно
заставить
       труса
         ринуться в бой;
улыбку
   послав
      побледневшей губой,
он ляжет,
       смертью уложенный.
Мы можем
     и вору
        вычертить путь,
чтоб Маркса читать,
            а не красть.
Но кто
   сумеет
      шею свернуть
тебе,
  человечья страсть?

[1928]

Точеные слоны*

Огромные
     зеленеют столы.
Поляны такие.
      И —
по стенам,
     с боков у стола —
            стволы,
называемые —
      «кии́».
Подходят двое.
      «Здоро́во!»
              «Здоро́во!»
Кий выбирают.
         Дерево —
              во!
Первый
   хочет
          надуть второго,
второй —
        надуть
          первого.
Вытянув
      кисти
      из грязных манжет,
начинает
       первый
           трюки.
А у второго
     уже
         «драже-манже»,
то есть —
        дрожат руки.
Капли
       со лба
         текут солоны́,
он бьет
   и вкривь и вкось…
Аж встали
     вокруг
           привиденья-слоны,
свою
  жалеючи
      кость.
Забыл,
   куда колотить,
         обо што, —
стаскивает
     и галстук, и подтяжки.
А первый
     ему
      показывает «клопштосс»,
берет
   и «эффе»
        и «оттяжки»*.
Второй
   уже
     бурак бураком
с натуги
   и от жары.
Два
  — ура! —
      положил дураком
и рад —
   вынимает шары.
Шары
      на полке
      сияют лачком,
но только
       нечего радоваться:
первый — «саратовец»*;
              как раз
                на очко
больше
   всегда
      у «саратовца».
Последний
     шар
         привинтив к борту́
(отыгрыш —
         именуемый «перлом»*),
второй
   улыбку
      припрятал во рту,
ему
  смеяться
        над первым.
А первый
        вымелил кий мелком:
«К себе
   в середину
        дуплет*».
И шар
      от борта
      промелькнул мельком
и сдох
   у лузы в дупле.
О зубы
   зубы
     скрежещут зло,
улыбка
   утопла во рту.
«Пропали шансы…
        не повезло…
Я в новую партию
        счастья весло —
вырву
       у всех фортун».
О трешнице
        только
           вопрос не ясен —
выпотрашивает
         и брюки
           и блузу.
Стоит
       партнер,
      холодный, как Нансен,
и цедит
   фразу
      в одном нюансе:
«Пожалуйста —
          деньги в лузу».
Зальдилась жара.
        Бурак белеет.
И голос
   чужой и противный:
«Хотите
   в залог
      профсоюзный билет?
Не хотите?
     Берите партийный!»
До ночи
   клятвы
      да стыдный гнет,
а ночью
   снова назад…
Какая
      сила
     шею согнет
тебе,
     человечий азарт?!

[1928]