Владимир Маяковский - Том 9. Стихотворения 1928

• Название: Том 9. Стихотворения 1928
• Автор: Владимир Маяковский
• Жанр: Поэзия
• Год: 1958

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.

Девятый том составляют стихотворения 1928 года.

В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Свердловск

28 января 1928 г.

Император*

Помню —
    то ли пасха,
то ли —
      рождество:
вымыто
   и насухо
расчищено торжество.
По Тверской
        шпалерами
              стоят рядовые,
перед рядовыми —
          пристава.
Приставов
    глазами
          едят городовые:
— Ваше благородие,
         арестовать? —
Крутит
   полицмейстер
            за уши ус.
Пристав козыряет:
          — Слушаюсь! —
И вижу —
    катится ландо,
и в этой вот ланде*
сидит
      военный молодой
в холеной бороде.
Перед ним,
    как чурки,
четыре дочурки.
И на спинах булыжных,
          как на наших горбах,
свита
     за ним
        в орлах и в гербах.
И раззвонившие колокола
расплылись
       в дамском писке:
Уррра!
   царь-государь Николай,
император
    и самодержец всероссийский!
Снег заносит
      косые кровельки,
серебрит
      телеграфную сеть,
он схватился
      за холод проволоки
и остался
        на ней
           висеть.
На всю Сибирь,
         на весь Урал
метельная мура.
За Исетью*,
    где шахты и кручи,
за Исетью,
    где ветер свистел,
приумолк
        исполкомовский кучер
и встал
   на девятой версте.
Вселенную
    снегом заволокло.
Ни зги не видать —
           как на зло̀.
И только
      следы
      от брюха волков
по следу
      диких козлов.
Шесть пудов
        (для веса ровного!),
будто правит
      кедров полком он,
снег хрустит
        под Парамоновым,
председателем
      исполкома.
Распахнулся весь,
роют
    снег
       пимы.
— Будто было здесь?!
Нет, не здесь.
      Мимо! —
Здесь кедр
    топором перетроган,
зарубки
   под корень коры,
у корня,
   под кедром,
         дорога,
а в ней —
    император зарыт*.
Лишь тучи
    флагами плавают,
да в тучах
    птичье вранье,
крикливое и одноглавое,
ругается воронье.
Прельщают
    многих
       короны лучи.
Пожалте,
      дворяне и шляхта,
корону
   можно
      у нас получить,
но только
    вместе с шахтой*.

Свердловск

[1928]

Сердечная просьба*

«Ку-ль-т-у-р-р-рная р-р-р-еволюция!»
И пустились!
      Каждый вечер
блещут мысли,
      фразы льются,
пухнут диспуты
         и речи.
Потрясая истин кладом
(и не глядя
    на бумажку),
выступал
        вчера
         с докладом
сам
 товарищ Лукомашко*.
Начал
     с комплиментов ярых:
распластав
    язык
         пластом,
пел
 о наших юбилярах,
о Шекспире,
    о Толстом*.
Он трубил
    в тонах победных,
напрягая
       тихий
      рот,
что курить
    ужасно вредно,
а читать —
    наоборот.
Все, что надо,
      увязал он,
превосходен
        говор гладкий…
Но…
 мелькали,
      вон из зала,
несознательные пятки.
Чтоб рассеять
      эту мрачность,
лектор
   с грацией слоновьей
перешел
      легко и смачно —
на Малашкина
      с луною*.
Заливался голосист.
Мысли
   шли,
    как книги в ранец.
Кто же я теперь —
          марксист
или
 вегетарианец?!
Час,
 как частникова такса*,
час
 разросся, как года…
На стене
      росла
      у Маркса
под Толстого
      борода.
Если ты —
    не дуб,
       не ясень,
то тебе
   и вывод ясен:
— Рыбу
   ножиком
       не есть,
чай
 в гостях
    не пейте с блюдца… —
Это вот оно и есть
куль-т-у-р-р-ная р-р-революция. —
И пока
   гремело эхо
и ладоши
       били в лад,
Лукомашко
    рысью ехал
на шестнадцатый доклад.
С диспута,
    вздыхая бурно,
я вернулся
    к поздней ночи…
Революция культурная,
а докладчики…
      не очень.
Трибуна
      у нас
      не клирос.
Уважаемые
       товарищи няни,
комсомолец
       изрядно вырос
и просит
       взрослых знаний.

[1928]

Десятилетняя песня*

Дрянь адмиральская*,
пан
  и барон*
шли
  от шестнадцати
разных сторон*.
Пушка —
       французская,
а́нглийский танк.
Белым
   папаша
Антантовый стан*.
Билась
   Советская
наша страна,
дни
  грохотали
разрывом гранат.
Не для разбоя
битва зовет —
мы
  защищаем
поля
     и завод.
Шли деревенские,
лезли из шахт,
дрались
   голодные,
в рвани
   и вшах.
Серые шлемы
с красной звездой
белой ораве
крикнули:
     — Стой! —
Били Деникина*,
били
     Махно*,
так же
       любого
с дороги смахнем.
Хрустнул,
     проломанный,
Крыма хребет*.
Красная
   крепла
в громе побед.
С вами
   сливалось,
победу растя,
сердце —
     рабочих,
сердце —
     крестьян.
С первой тревогою
с наших низов
стомиллионные
встанем на зов.
Землю колебля,
в новый поход
двинут
   дивизии
Красных пехот.
Помня
   принятие
красных присяг,
лава
  Буденных
  пойдет
   на рысях.
Против
   буржуевых
новых блокад
красные
   птицы
займут облака.
Крепни
   и славься
в битвах веков,
Красная
   Армия
большевиков!

[1928]