Голамхосейн Саэди - Персидские юмористические и сатирические рассказы

• Название: Персидские юмористические и сатирические рассказы
• Автор: Голамхосейн Саэди
• Издательство: Издательство «Правда»
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1988

В сборник включены произведения основоположника современного сатирического рассказа Ирана Мохаммада Али Джамаль-заде, а также писателей-юмористов Хосроу Шахани, Феридуна Тонкабони, Голамхосейна Саэди и Аббаса Пахлавана.

В рассказах зло и остроумно обличаются пороки буржуазного мира: продажность чиновников, напускная добродетель богатых, инфляция моральных и нравственных ценностей в условиях ускоренной модернизации общества.

Современный персидский юмористический рассказ развивает гуманистические и демократические традиции мировой классической новеллистики.

---

На первый взгляд план Жоржа был прост и легко осуществим, но на самом деле все получилось совсем не так, как он предполагал.

— Ладно, завтра утром мы с тобой это проделаем,— нерешительно согласился я, надеясь, что за это время Жорж договорится с кем-нибудь другим или я сам найду более приемлемый выход из положения.

В ту ночь до самого утра мне снился покойный Арменак, молящий меня о помощи. Несколько раз я просыпался, но едва снова закрывал глаза, несчастный являлся передо мной и с надеждой взирал на меня.

Рано утром Жорж зашёл за мной. Я оделся, и мы отправились в отдел регистрации умерших, а затем в суд, где вручили жалобу Жоржа. На исковом заявлении я засвидетельствовал, что в ту трагическую ночь был вместе с Арменаком, и следователь сказал, что должен меня опросить.

— Где вы были? — начал он.

— В такой-то закусочной,— ответил я.

— Что заказывали?

— Такую-то еду и такое-то вино!

— До которого часа вы там пробыли?

— До одиннадцати.

— Где вы после этого расстались?

— На такой-то улице!

— И куда ты пошёл?

— К себе домой.

— А куда пошёл Арменак?

— Не знаю.

Он задал ещё множество подобных вопросов, куда-то выходил, входил, с кем-то шептался, и, наконец, отдал приказ об эксгумации.

Когда судебный врач обследовал труп Арменака, он заявил, что, по его мнению, в ту злополучную ночь я не просто убил Арменака — я надругался над ним со зверской жестокостью. Результаты обследования, зафиксированные в протоколе, гласили:

1) на шее убитого след от удара, напоминающего удар кулаком;

2) на правой ноге рана, нанесённая острым предметом, многочисленные ссадины;

3) на груди следы удара металлическим предметом;

4) повреждён кишечник, в желудке обнаружены остатки яда;

5) на левой ноге отсутствует большой палец… и т. д. и т. п.

Ознакомившись с протоколом обследования, я ужаснулся, но Жорж успокоил меня, ещё раз подтвердив, что все это пустые формальности, необходимые лишь для эксгумации трупа несчастного Арменака. Наконец нам выдали разрешение захоронить труп на армянском кладбище. Я направился было вслед за Жоржем, чтобы принять участие в похоронах, но меня неожиданно остановили:

— Ты задержись. Остальные свободны.

— Почему я должен задержаться?

— Так ты считаешь, что протокол, который ты имел счастье лицезреть, тебе показали для услады твоих очей?

— То есть вы хотите сказать, что, не дай бог, я действительно Арменака… того?

— Мы ничего не говорим. Ты сам все написал и во всем признался!

— Клянусь Аллахом,— в отчаянии завопил я,— все это написано лишь для того, чтобы получить разрешение на перенос тела Арменака с мусульманского кладбища на армянское! В действительности же в день происшествия я покойного и в глаза не видел!

— Все обвиняемые отказываются от своих показаний, данных следователю. Старая песня!

— Но как же так? — недоумевал я.— Вы сами неделю назад обследовали труп и, не обнаружив никаких телесных повреждений, дали разрешение на захоронение! Откуда же они теперь появились?

— Тогда не поступало жалобы, и мы сочли возможным объяснить смерть причинами естественного порядка. Сейчас дело обернулось иначе.

— Но брат покойного Жорж все объяснит вам!

— Его объяснение может только смягчить меру наказания, но отвечать за преступление тебе все же придётся!..

Вижу, тело покойного Арменака уносят, все уходят… Кричу:

— Не уносите его! Проведите более тщательное обследование, чтобы выяснить настоящую причину смерти! Клянусь Аллахом и всеми пророками, не было меня в ту ночь с Арменаком! В жизни своей я не убил и курицы, а то, что вы тут понаписали, дело рук профессиональных убийц.

— Не суетись понапрасну! — ответили мне.

— Ради Аллаха,— молил я,— спросите у моей жены, детей, они подтвердят, что я сидел дома, помогут раскрыть истину!

— В своё время мы их, безусловно, спросим. А пока ты должен оставаться здесь!

— Как это «оставаться», господин начальник? У меня дела, служба! Да будь я трижды проклят, что согласился прийти сюда во имя доброго дела! Отпустите меня!

— Это тебе не тётушкин дом! — ответили мне.

Короче говоря, шесть месяцев меня продержали под следствием. Ежедневно допросы, угрозы, увещания. И как я ни клялся, что мы были с Арменаком неразлучны, словно «две души в одном теле», и во всем виноват этот проклятый Орфи Ширази, вынудивший меня совершить столь опрометчивый шаг, ничего не помогало. Прицепились ко мне: скажи, кто такой Орфи Ширази, назови его адрес!

И смех и грех! Да только хуже всего то, что доказать я ничего никому не могу. Где я им найду Орфи Ширази?

— Но ведь он умер!

— Почему умер?

— Откуда мне знать?

— Умер естественной смертью?

— Да!

— Как ты узнал об этом?

— В книге прочёл.

— В какой книге?

— В «Биографиях поэтов»!

— Когда умер?

— Приблизительно лет четыреста тому назад!

— Ах ты такой-сякой! — в ярости орёт господин начальник.— Над судом вздумал издеваться? Сам говорил, что Орфи толкнул тебя на преступление, а теперь утверждаешь, будто он умер четыреста лет назад! Над законом шутить вздумал?! Если не выдашь нам своего сообщника Орфи и не укажешь его адрес, за двоих отвечать будешь.

— Боже мой, господин начальник, умоляю вас! Да где же я найду Орфи? Его кости давно в земле истлели. Орфи был поэтом, жил в шестнадцатом веке, писал индийским стилем. О нем куда лучше знают профессора литературного факультета.

— Разве ты не сказал, будто Орфи виноват в том, что ты сделал?

— Да, я говорил, но не в том смысле. Я имел в виду стихи Орфи Ширази, любовь к которым была нашим общим с Арменаком увлечением! Если так, то я должен буду привести на суд и Хайяма, и Хафиза, и Саади!

— Ну что же, будь добр! Если у тебя нет адреса Орфи, приведи этих троих.

— Каких троих?

— Ну этих, которых ты назвал: Саади, Хафиза, Хайяма… Ну и ну! Браво, господин начальник! Пытаюсь объяснить:

— Да разве я умею вызывать духов? Кроме того, они едва ли послушаются меня, не говоря уже о том, что к Саади и Хафизу надо ехать в Шираз[113], а к Хайяму — в Нишапур[114].

— Когда они уехали из Тегерана?

— Кто уехал?

— Ну, эти самые, о которых ты говоришь,— Хафиз, Саади, Хайям?

И вот так меня терзали целых шесть месяцев.

Между тем после дотошных допросов родных и близких Арменака выяснилось, что шрам на шее у покойного был оттого, что он в детстве упал с лестницы. Правую ногу ободрал за два дня до смерти, когда, хлебнув лишнего, задел ночью за железную кровать. Большого пальца на левой ноге у него не было с рождения. Повреждение кишечника и яд в желудке явились результатом обжорства и отравления, а удар в область грудной клетки он получил в драке с больничным сторожем. В тот вечер Арменак почувствовал себя плохо и пошёл в больницу, но там путь ему преградил сторож, и они подрались…

Короче говоря, выяснилось, что я не виновен и никакого убийства не произошло. Меня отпустили.

С тех пор минуло уже больше девяти лет, дети покойного Арменака стали взрослыми, но и по сей день они винят меня в смерти отца, говорят: «Если бы в тот вечер он не оставил нашего отца одного, тот бы не умер!» — и грозятся, что, куда бы я ни уехал, они разыщут меня под землёй и под водой и отомстят за смерть отца!

Теперь ты понимаешь, почему я не хожу ни на похороны, ни на поминки своих друзей и знакомых? — Как не понять? — ответил я.

Друзья-приятели

Когда это случилось, сейчас уже точно и не скажу. Помню только: в ту самую осень, когда два дня рамазана оказались рядом с выходными — четвергом и пятницей — и таким образом у нас получилось свободных четыре дня.

Накануне мне позвонил Исмаил и предложил поехать на его машине в Исфахан и Шираз. Неплохая идея, подумал я, тем более что впереди свободных четыре с половиной дня. Погуляем, отдохнём, осмотрим исторические памятники и в пятницу вечером вернёмся.

В понедельник после обеда мы тронулись в путь. Не проехали и нескольких десятков километров, вижу: Исмаил, сидящий за рулём, клюёт носом, машина то и дело съезжает на обочину. Я, вообще-то, знал, что Исмаил не прочь побаловаться терьяком, но не мог представить себе, что он уже так привык к наркотикам— без них впадает в дремоту, и все тут. Сперва я хотел без обиняков сказать ему об этом, да подумал: а вдруг я ошибаюсь?

— Исмаил-хан, может, тебе отдохнуть немного? Давай в первом же подходящем местечке остановимся, подремлем немного, а потом двинемся дальше.

— Нет, давай уж доедем до какого-нибудь нормального города. Всякие эти местечки, дорожные кофейни — чепуха. Там толком не отдохнёшь.