Голамхосейн Саэди - Персидские юмористические и сатирические рассказы

• Название: Персидские юмористические и сатирические рассказы
• Автор: Голамхосейн Саэди
• Издательство: Издательство «Правда»
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1988

В сборник включены произведения основоположника современного сатирического рассказа Ирана Мохаммада Али Джамаль-заде, а также писателей-юмористов Хосроу Шахани, Феридуна Тонкабони, Голамхосейна Саэди и Аббаса Пахлавана.

В рассказах зло и остроумно обличаются пороки буржуазного мира: продажность чиновников, напускная добродетель богатых, инфляция моральных и нравственных ценностей в условиях ускоренной модернизации общества.

Современный персидский юмористический рассказ развивает гуманистические и демократические традиции мировой классической новеллистики.

---

Дети расспрашивали об отце, и Алие, глотая подступавший к горлу комок, говорила, что отец отправился в путешествие. А на вопрос, когда он вернётся, отвечала: «Откуда мне знать. Бог даст, это будет скоро».

Сбросив с себя старые семейные узы, Эхсан женился на Розите и поселился в доме новой супруги. Теперь все было почти так, как он воображал себе когда-то. Шёлковые простыни вместо старого ватного одеяла. Взамен тюфяка на полу — кровать с пружинным матрацем. Роскошный завтрак. Теперь он уже не тянул по-гусиному шею, высматривая автобус, а усаживался в шикарный «кадиллак». Пара костюмов сменилась целым гардеробом. Когда его взгляд падал на прозрачный пеньюар Розиты, он вздрагивал, как от удара тока, при одном воспоминании о грубой холщовой рубашке Алие. Глядя на прекрасную, как Венера, Розиту, которая возлежала под нейлоновым покрывалом, он сожалел о годах, загубленных с Алие. Прогуливаясь с Розитой по улицам или сидя рядом с нею за рулём автомобиля, он чувствовал на себе завистливые взоры, и сердце его переполнялось сладкой истомой.

Целых два месяца Эхсан и Розита миловались, как голубки, пока однажды вечером…

Они сидели на лужайке в глубине сада за вечерним чаем.

— Ты знаешь, Эхсан,— начала Розита,— как я тебя люблю, кроме тебя, мне никого не надо. Ты видишь, я даже не хожу в гости и не устраиваю у себя приёмов, как прежде. Но мне неудобно перед моими друзьями и родственниками, что мой муж — простой служащий.

Эхсан, любуясь женой и с жадностью ловя её речи, отвечал:

— Ну что поделаешь, дорогая? Я готов для тебя на все, но тут я бессилен.

— Но почему, дорогой?

— Я же рядовой чиновник. Ни директором учреждения, ни помощником министра так просто не станешь. Надо повременить несколько лет.

— Ох,— капризно протянула Розита,— нужно иметь ангельское терпение, чтобы дождаться, пока твой муженёк достигнет чего-либо. А мне хотелось бы уже на следующей неделе похвастаться перед друзьями твоим продвижением по службе.

— Это невозможно, дорогая.

— Почему же! Все возможно. Надо только знать, как взяться за дело,— с милой гримаской возразила Розита.

Эхсан улыбнулся и промолчал.

* * *

Через два дня в их доме состоялся пышный приём, такой, о котором когда-то мечтал Эхсан, устраивая вечеринки для своих сослуживцев. Шикарные дамы, знатные господа — все министры, депутаты, заместители, начальники, все влиятельные, важные!..

В этот вечер Розита была на редкость хороша — прекраснее даже, чем в день их свадьбы. На ней было голубое декольтированное платье, обнажавшее спину почти до последнего позвонка, на груди красовалась пышная роза. Казалось, Розита приколола её для того, чтобы победить в соперничестве с прелестным цветком. Она протягивала руку гостям, и все головы, как на пружине, низко склонялись, чтобы поцеловать нежные пальчики. Эхсан, встречая вместе с ней гостей, вдруг увидел, что прямо к нему направляется Вазир эд-доуле, министр, глава ведомства, в котором он служил. Он сразу узнал надутое лицо, узенькие глазки, лысую голову и сгорбленную спину министра. Сердце его бешено застучало. Даже в мечтах своих он не заходил столь далеко, чтобы представить себе, что когда-нибудь удостоится чести принимать самого Вазира эд-доуле, главу министерства по установлению отличия залежных земель от возделанных.

Вазир эд-доуле подошёл к Розите. Его надутое лицо расплылось в отталкивающей улыбке. Розита кокетливо протянула министру руку. Тот склонился в низком поклоне и смачно чмокнул её.

— Я наверху блаженства,— произнёс он своим противным голосом.— Завидую вашему супругу, этому счастливчику, который каждый день может любоваться вашей красотой.

— Ах, господин Вазир эд-доуле, вы очень любезны,— пропела в ответ Розита, опьянённая похвалами.

— Аллах свидетель,— продолжал Вазир эд-доуле,— это не комплимент. Это истинная правда.

Дар красноречия, которым славился его превосходительство господин министр, проявился во всем блеске, и он начал цитировать поэтов, воспевающих красоту. Не помня до конца ни одного стиха, он объяснял провалы в памяти очарованием Розиты, в присутствии которой забываешь обо всем. А Эхсан не отрывал глаз от его превосходительства и вспоминал, как девять лет назад, когда Алие собиралась разрешиться Бижаном, она целых три дня просидела в приёмной этого господина, бывшего тогда заместителем министра по установлению отличия залежных земель от возделанных, чтобы получить пособие, и в конце концов ушла ни с чем. А сегодня этот самый господин распинается перед его новой женой.

Он хорошо помнил, как однажды начальник отдела в своей докладной хвалил его за усердие и просил для него прибавки за сверхурочную работу и как именно господин министр наложил резолюцию: «Если кто-либо выполняет свой долг, разве он тем самым заслуживает особого вознаграждения? Его жалованье и есть плата за его труд!»

Голосок Розиты оторвал Эхсана от печальных воспоминаний и вернул его к действительности:

— Разрешите представить вам моего мужа Эхсана.

— Я очень рад знакомству с вами. Поздравляю вас с такой прелестной супругой,— милостиво изрёк господин министр.

— Благодарю вас, ваше превосходительство,— отвечал Эхсан, склонив голову перед гостем, хотя назойливость и чрезмерное внимание к Розите были неприятны ему.

Вечер был в полном разгаре. Подвыпившие пары кружились под звуки нежного вальса. Вазир эд-доуле ни на минуту не отходил от Розиты, а ревнивые глаза Эхсана не отрываясь следили за ними. И вдруг он потерял их из виду и не мог разыскать, как ни пытался. Подобно обезглавленной курице, он метался по залу для танцев, выходил на балкон, в коридор, снова возвращался в зал, но их и след простыл.

Они появились через полчаса. Эхсан обрадованно кинулся к жене и отступил ошеломлённый: причёска её была испорчена, роза на груди истерзана, платье помято.

Эхсан мог предположить все, но только не это…

Наконец приём подошёл к концу.

— Розита-ханум очень много говорила мне о ваших высоких моральных качествах,— прощаясь, сказал господин министр.— Весьма сожалею, что раньше не был знаком с вами. Разве не досадно, что наше министерство не использовало должным образом способности столь многообещающего молодого сотрудника. Завтра в восемь утра жду вас в моем кабинете.

Как прошла эта ночь, никто не знает, но так или иначе она прошла. На следующее утро, как было условлено, Эхсан явился к господину министру. Впервые без всяких затруднений он сразу попал на приём. Через час ему вручили приказ о назначении его специальным советником.

Весть о неожиданном повышении Эхсана произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Начальники и подчинённые, важные руководители отделов и курьеры, шушукались, обсуждая сногсшибательную новость.

Начались язвительные намёки, ехидные взгляды. Когда Эхсан шёл по коридору, все многозначительно кланялись ему, и он прекрасно понимал, что значат эти поклоны. Неотступная боль терзала его. Как прокажённый, мучительно стесняющийся своих язв, он казнил себя за малодушие.

Да, только теперь он познал все прелести аристократической жизни.

Мучительная тоска не покидала его. Сами стены министерства были для него немым упрёком. Когда он захлопывал за собой дверцу автомобиля — ах, как он мечтал когда-то о нем! — ему казалось, что он захлопывал крышку гроба. Но хуже всего были ночные балы, которые теперь следовали непрерывной чередой. На каждом таком балу Розита на полчаса-час исчезала.

Эхсану уже стало невмоготу. Теперь он мечтал о том, чтобы вновь найти убежище в объятиях Алие, стать рядовым служащим министерства и вновь обрести былое достоинство и честь, уважение своих сослуживцев. Но вернуться к Алие ему не позволяла совесть, и он продолжал жить в доме Розиты, хотя это было невыносимо. Все попытки начистоту поговорить с женой кончались ссорой, и Эхсан частенько ложился спать один.

* * *

В холодный зимний вечер Алие работала в своей маленькой швейной мастерской, где теперь жила семья. Бижан, лёжа на полу, читал Маниже сказку из журнала «Ребёнок»: «Жил-был отец, у него было двое детей…»

— Мама, мамочка, а когда же вернётся папа? — прервав брата, спросила Маниже и заглянула матери в лицо.

— Папа больше не вернётся! — горько улыбнувшись, впервые прямо ответила Алие.— Он навсегда ушёл от нас.

— А почему он ушёл, мама? Разве мы сделали что-нибудь плохое? г

— Нет, дорогая. Потому что он был размазнёй. Он не годился для такой жизни. Мужества не хватало. Поняла? Он не способен был быть настоящим отцом.

Маниже больше ничего не спросила и продолжала слушать сказку.

* * *

В тот же час в доме Розиты происходила очередная вечеринка. Розита, как всегда, выпила предостаточно, у неё кружилась голова. Она томно опёрлась на плечо смазливого молодого человека, чокнулась с ним и, повернувшись к одной из приглашённых дам, жеманно протянула: