Вадим Кожинов - Черносотенцы и Революция

• Название: Черносотенцы и Революция
• Автор: Вадим Кожинов
• Жанр: История

---

К "реакционерам" причисляли тех, кто ясно понимал иллюзорность идеи прогресса, отчетливо видел, что ослабление и разрушение вековых устоев России приведут к неисчислимым бедам и страданиям и в конце концов фатально "разочаруют" даже и самих "прогрессистов". Уже шла речь о поразительной силе предвидения, которой обладали "реакционеры". Дело в том, что "прогрессисты", порабощенные своим мифом, заведомо не могли прозреть реальный ход истории. Их взгляд в будущее был как бы заслонен их собственными легковесными прожектами и неизбежно оказывался поверхностным и примитивным.

И, конечно, не только предвидение, как таковое, но и вообще духовная глубина и богатство чаще всего органически связаны с так называемыми "правыми" убеждениями. Начать уместно с имени величайшего ученого конца XIX - начала XX века Д. И. Менделеева, который в зрелые свои годы исповедовал прочные "правые" убеждения. Об этом любопытно вспоминал один из его весьма "либеральных" учеников - В. И. Вернадский. Сказав о заведомо "консервативных (слово "реакционных" Вернадский употребить не захотел, но достаточно и "охранительных". - В.К.) политических взглядах" Д. И. Менделеева, он вместе с тем свидетельствовал: ".. ярко и красиво, образно и сильно рисовал он перед нами бесконечную область точного знания, его значение в жизни и в развитии человечества... Мы как бы освобождались от тисков, входили в новый, чудный мир... Дмитрий Иванович, подымая нас и возбуждая глубочайшие стремления человеческой личности к знанию и его активному приложению, в очень многих возбуждал такие логические выводы и построения, которые были далеки от него самого". 8

Здесь мы в очередной раз сталкиваемся с мнимым - навязанным либеральным мифом - "противоречием" между "консерватизмом" и глубиной и богатством духовной культуры. В советское время была популярна даже своего рода "концепция" так называемого вопрекизма, с помощью коей пытались доказывать, что исповедовавшие безусловно "консервативные" и "реакционные" убеждения великие мыслители, писатели, деятели науки - такие, как Кант, Гегель, Гете, Карлейль, Бальзак, Достоевский, - достигли величия в силу некоего парадокса - "вопреки" своим взглядам. Но эта искусственная "концепция" попросту несерьезна, и дело, конечно, обстоит прямо противоположным образом.

"Превосходство" консерватизма особенно ясно выступает тогда, когда речь идет о предвидении будущего (о чем уже говорилось). Русские "правые" с самого начала Революции и, более того, еще в XIX веке с удивительной прозорливостью предсказали ее результаты. И вполне очевидно следующее: противостоявшие "правым" деятели и идеологи исходили из заведомо несостоятельного и, более того, по сути дела, примитивного миропонимания, согласно которому можно-де, отринув и разрушив вековые устои бытия России, более или менее быстро обрести некую если и не райскую, то уж во всяком случае принципиально более благодатную жизнь; при этом они были убеждены, что их ум и их воля вполне годятся для осуществления сей затеи . И одной из главных причин их прискорбного и в конечном счете рокового для России и для них самих заблуждения был недостаток подлинной культуры самосознания культуры, заключающейся не в обилии знаний и не в интеллектуальных навыках, но в истинно глубоком переживании исторического бытия - прошедшего и современного; если выразиться кратко, "либералы" были нередко умные, но не мудрые деятели. Позволительно утверждать, что простые крестьяне и рабочие, вступавшие в "черносотенные" организации (а "простолюдины" вступали туда десятками и даже сотнями тысяч, - о чем ниже), были мудрее либеральных профессоров типа кадета С. А. Муромцева и радикальных публицистов вроде "народного социалиста" А. В. Пешехонова.

Для создания более ясного представления о существе проблемы целесообразно напомнить о российском политическом и партийном "спектре" начала века:

1) "левые" партии: социал-демократы (из которых в 1903 году выделились большевики); социалисты-революционеры (эсеры) и близкие к ним трудовики и народные социалисты; анархисты различного толка;

2) "центристские": конституционные демократы (кадеты) и так или иначе примыкавшие к ним мирнообновленцы и прогрессисты; более "правые" (но все же либеральные) - октябристы;

3) "правые": различные организации "черносотенцев" и более "умеренная" партия националистов.

Если проследить пути виднейших деятелей культуры, так или иначе сближавшихся с существовавшими тогда партиями, выяснится, что те из них, которые были способны обрести наиболее глубокую духовную культуру, двигались "слева направо", - и это было в сущности постепенным обретением мудрости. Так, знаменитые позднее мыслители Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. Б. Струве, С. Л. Франк начали свой путь в социал-демократической партии; как ни странно звучит это теперь, они в свои молодые годы были членами той самой РСДРП, в которой одновременно с ними состояли В. И. Ленин и Л. Д. Троцкий. Струве, о чем уже говорилось даже был автором Манифеста РСДРП, принятого на Первом съезде партии в 1898 году (кстати, позднее в РСДРП побывал и видный мыслитель следующего поколения - Г. П. Федотов).

Впоследствии, в 1908 году, Бердяев, споря с В. В. Розановым, объяснял свою причастность к РСДРП именно молодостью, незрелостью, - над чем тут же поиздевался его бывший товарищ по партии Троцкий, написавший в фельетоне "Аристотель и Часослов", что Бердяев "ищет для "левости" объяснения в ... физиологии возраста. Молодо-зелено, говорит он на эту тему...". И Троцкий "заклеймил" Бердяева таким "афоризмом": "Русский человек до тридцати лет радикал, а затем каналья". 9

Кстати С. Н. Булгаков также называл свой социал-демократизм "болезнью юности". Здесь невозможно обсуждать соотношение "радикализма" и возраста, но скажу все же, что дело, очевидно, в проблеме созревания духа, а отнюдь не "физиологии". В. В. Розанов был, по его собственному признанию, вполне "левым" до 22-23-х лет; однако многие достаточно известные и, без сомнения, неглупые люди ухитрялись сохранять крайнюю "левизну" до седых волос; напомню уже сказанное о качественном различии ума и мудрости.

В отличие от ума, мудрость способна преодолевать тяжкое давление среды, мнений большинства, в конце концов, самой эпохи. Никуда не денешься от того факта, что в начале XX века только не очень уж значительное меньшинство деятелей культуры смогло устоять перед своего рода гипнозом революционности или хотя бы недальновидного прогрессизма и либерализма; даже иные наиболее глубокие люди, как Александр Блок, жили словно на грани этого гипноза и действительного прозрения. Тем не менее близко знавшая поэта "либералка" З. Н. Гиппиус с полным основанием написала, что "если на Блока наклеивать ярлык... то все же ни с каким другим, кроме "черносотенного", к нему подойти было нельзя... Длинная статья Блока, напечатанная в виде предисловия к изданию сочинений Ап. Григорьева, до такой степени огорчила и пронзила меня, что показалось невозможным молчать... Блок... с величайшей резкостью обрушивался как на старую интеллигенцию с ее "заветами", погубившую будто бы Ап. Григорьева... так и на нетерпимость новой по отношению Розанова. Кстати, восхвалялись "Новое время" и Суворин-старик". 10

Запомним это "если наклеивать ярлык, то ни с каким другим, кроме "черносотенного", к нему и подойти нельзя". То же самое вполне можно сказать о целом ряде самых выдающихся деятелей культуры того времени. И вернемся теперь к названным выше виднейшим мыслителям начала XX века. Преодолев свой юношеский социал-демократизм, они к 1905 году сблизились с центристской кадетской партией, а Струве стал даже членом ее ЦК (впоследствии он заявил о выходе из этого ЦК). Однако их развитие "вправо" продолжалось, и в начале 1909 года они выступили в знаменитом сборнике "Вехи", который произвел на кадетов ошеломляющее впечатление; только в конце следующего, 1910 года они, опомнившись, издали воинствующий антивеховский сборник "Интеллигенция в России" ("левые" атаковали "Вехи" сразу же).

Полностью порвать с такими недавними сотоварищами, как Бердяев, Булгаков, Струве, кадеты, конечно, не хотели. Поэтому их критика "Вех", при всей ее резкости, была по-своему осторожной; например, они только намекали на перекличку "веховцев" с "черносотенством". П. Н. Милюков, правда, решился прямо сопоставить содержание "веховских" статей и, с другой стороны, речей "черносотенцев" Н. Е. Маркова, В. М. Пуришкевича и "националиста" В. В. Шульгина, хотя и оговорил, что "дело пока так далеко не идет". Он не советовал "слишком спешить с отождествлением проектов "Вех" и предложений крайне правых (то есть "черносотенных". - В.К.) партий. Проповедуя религиозность, государственность и народность, авторы "Вех" тем самым еще не усвояют себе всецело начал самодержавия, православия и великорусского патриотизма. Однако точки соприкосновения есть - и довольно многочисленные". А в конце статьи, несколько забыв об осторожности, П. Н. Милюков, безоговорочно "клеймя" тех идеологов, которые, по его определению, "основывают национализм на реставрации старой триединой формулы" (то есть: "православие, самодержавие, народность"), заявил следующее: "Совершили ли авторы "Вех" и этот шаг, мы пока сказать не решаемся (вот именно "не решаемся"! - В.К.). Но путь их ведет сюда. И они уже стоят на этом пути. Выбор пути уже сделан". И он взывал к веховцам: "Вернитесь же в ряды и станьте на ваше место. Нужно продолжать общую работу русской интеллигенции" 11 (то есть работу по разрушению исторической России...).