Н Козин - Постижение России; Опыт историософского анализа

• Название: Постижение России; Опыт историософского анализа
• Автор: Н Козин
• Жанр: История

---

География - срединное положение России между Востоком и Западом влияло на Россию, без него она не была бы Россией, но оно влияло на нее в качестве основного условия, а не основной причины становления в России ее российской специфики. А потому нет ничего удивительного в том, что "русский народ не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет в себе два мира". Но это отнюдь не значит, что "в русской душе боролись два начала - восточное и западное"31. В ней вектор борьбы имел несколько другую направленность: борьба шла не между Востоком и Западом в России, а России с Востоком и Западом, с тем, что, приходя с Востока или Запада, взламывало основы российской идентичности в России. У евразийскости России российская сущность. Она евразийская лишь в той связи и мере, в какой является российской. В этой своей российской сущности Россия определяется совершенно иными акцентами духовного поиска и на этой основе инаковыми основаниями духовной ориентации жизни, чем те, которые имеют место на Западе и Востоке. И это чрезвычайно важно понять для того, чтобы понять феномен России, начиная с архетипических глубин ее духа.

В России, как и на Западе, есть место поиску абсолютной Истины, в том числе и в той ее части, которая касается знаний самого Абсолюта. Есть в России и мистика Востока, поиск конечного смысла Вечности и путей слияния с ним. Но все это не определяет дух России. Акценты духовного поиска России смещены в принципиально иную сторону - в сторону поиска конечных оснований абсолютного Добра, Любви и Правды жизни, путей слияния с ними. Вот почему Россия не удовлетворяется простым познанием истины и, тем более, ее перевоплощением в средства технологического господства над всем, что поддается господству. Россия вообще не хочет господствовать, она хочет большего и другого - чтобы душа ее была спокойна. А она становится таковой, когда вслед за истиной, обретает добро, любовь и правду жизни. Вот почему Россия не удовлетворяется одной рационализацией бытия, она стремится к ее тотальной этизации - к превращению пространства бытия в пространство добра, любви и правды жизни.

Россия охвачена духом абсолютной этизации, она хочет охватить все сущее не только и не столько в логике понятий, сколько в логике добра, любви и правды, превращая их в опорные пункты бесконечного очеловечивания человека, ибо истинно человеческое в человеке находится по ту сторону рационализации бытия, в пространстве добра, любви и правды жизни. Поэтому, в отличие от Запада, Россия хочет не столько знаний, в частности знаний Абсолюта, сколько благости добра, не абсолютной истины, а абсолютной любви. И в этой своей основной исторической и экзистенциальной интенции она предопределена преобладанием в своем отношении к Абсолюту этико-эстетического начала над рассудочно-рациональным, тем, что в России Бог есть истина постольку, поскольку он есть любовь и лишь постольку, поскольку он есть любовь, он есть истина, но никак не наоборот. Вот почему, в отличие от Запада, Россия охвачена не духом абсолютной рационализации, а духом абсолютной этизации бытия.

Именно здесь находится и исходный источник мессианского жизнеощущения русских, ибо Мессия идет со словом истины лишь только постольку, поскольку оно базируется на идее добра и любви. Всякое слово истины, изреченное вне связи с идеей добра и любви, не есть слово истины и, следовательно, не есть слово Мессии. Именно мессианское жизнеощущение русских не дает им возможности удовольствоваться простым познанием истины. Он стремится эту истину превзойти, и в низшем порядке создать высший, и создать его не за счет одних только знаний, а за счет еще и человечности. Поэтому он ищет не знания, а праведной жизни - правду жизни, а это Добро, Любовь и Справедливость. Русские потому так центрированы на поиск правды жизни, а не истины, что ищут спасения, а это неотъемлемая часть проекта справедливости. В этом заключается духовная квинтэссенция истинной русскости, суть главных акцентов ее духовных поисков. И это не остается безразличным к другим проявлением истинно человеческого начала в мире.

Так, западный человек обогащается с сознанием своего большого совершенства и превосходства над миром и тем большего, чем больше обогащается. Русский, истинно русский, напротив, богатея, всегда осознает себя хоть немножко, но грешником, хоть немножко, но презирает свое богатство, себя самого и только от сознания того, что грешно быть богатым, если есть бедные. Это, надо признать, суровый, но архетип подлинно русского отношения к материальному благоденствию. В этом он всегда нравственно превосходит западного человека, нравственность которого всегда не только более рациональна и прагматична, но именно поэтому и менее нравственна. Отсюда и выраженная утилитарность и меркантильность западного отношения к миру, когда " англичанин хочет видеть мир как фабрику, француз - как салон, немец - как казарму, а русский - как церковь. Англичанин жаждет прибыли, француз - слова, немец - власти, русский же жертвы. Англичанин ждет от ближнего выгоды, француз хочет ему импонировать, немец - им командовать и лишь русский не хочет ничего. Он не хочет ближнего превращать в средство. В этом суть русской идеи братства, и в этом заключается Евангелие будущего"32.

При этом не суть важно, действительно ли во всем этом заключается Евангелие будущего, важно другое: все это есть действительно Евангелие русской души, выражение самых интимных, искренних и одновременно с этим самых фундаментальных и нетленных проявлений ее архетипической специфики, уходящей корнями в генетический код истории России. Одним из теоретически наиболее осмысленных выражений его духовной составляющей является идея соборности и всеединства. Соборность - это специфически русский социально-этический идеал устроения человеческого общества не просто на принципах гармонизации его социального и этического начал. Сама по себе такая гармонизация - универсальное явление истории. Национально-русская специфика этой гармонизации придается масштабом вторжения этического начала в ткань социальности и ее этизации.

Соборность - это синтез индивидуализма и универсализма, особая форма единства общего и единичного при полном сохранении богатства единичного, особая форма бытия целого, при котором оно не только неразрывно объединяет все части, но и налично в каждой своей части. Это момент не борьбы, а единства и гармонии противоположностей, при которой ни одна из них не может перевешивать другую, а тем более приноситься в жертву другой. Страдает ли один человек, страдают все, радуется ли один - радуются все. В этом своем значении "соборность противоположна и католической авторитарности, и протестантскому индивидуализму, она означает коммюнитарность, не знающую внешнего над собой авторитета, но не знающую и индивидуалистического уединения и замкнутости"33. Она противоположна крайностям противоположностей - абсолютного индивидуализма, когда один человек другому просто прохожий, и абсолютного коллективизма, когда личность подавляется в ущерб навязанной извне "общей воли" и "общего интереса".

Соборность - это особый тип единения людей, выступающий как результат искания добра для всех и каждого, в пределе для всего человечества, тип единения через всемирное "боление" за всех. И такое возможно, если такое единение - плод общения в любви, общения, в котором любовь предстает актом специфического самоотрицания, забвения своего Я в другом Я. Однако именно в этом самоотрицании и забвении человек впервые обретает самого себя, свою подлинную сущность и обладает ею в полной мере. В подлинном акте любви человек не теряет себя, а, напротив, обретает себя в своей подлинной человечности, и чем больше растворяет себя в другом Я, тем больше становится человеком, духовно богатым существом. Отдавая себя в любви, человек обретает любовь в себе и для себя, он не только развивает в себе любовь, но и получает ее со стороны. Он становится дважды богаче - в себе и для себя, он становится любимым и способным к любви, к высшим формам бытия человеческого в человеке. Так понятая любовь - основа соборного общения, которое утверждает волю к любви за счет преодоления воли к власти, волю служения человеку за счет отрицания воли господства над ним.

На этом фоне всеединство предстает как всечеловечность, как дополняющая соборность новая ипостась русского духа и души России. Это способность воплотить в себе все, что есть человечество и что есть в человечестве, стать его эхом и зеркалом и одновременно с этим не противостоять человечеству, а растворяться в нем. Не быть бытием только в себе и только для себя, но быть бытием еще и для другого, и прежде всего для другого. Всеединство - это бытие по логике бытия другого, абсолютная отзывчивость на эту логику, как логику другого, а потому переживание ее не просто умом, но и сердцем. Это бытие сердцем, воспринимающее чужую боль, страдающее и сострадательное бытие. Это принципиальная открытость неисчерпаемости бытия, это абсолютная восприимчивость к нему, которые становятся таковыми, как раз по мере вхождения в пространство тотальной этизации бытия - в пространство добра, любви и правды. Только так и на этой основе, на основе соборности и всеединства просто бытие в истории становится подлинно русским бытием в подлинно русской истории.