Н Козин - Постижение России; Опыт историософского анализа

• Название: Постижение России; Опыт историософского анализа
• Автор: Н Козин
• Жанр: История

---

Россия объединяла, но не ассимилировала Евразию. Всему этому способствовали две особенности русской национальной ментальности и русской национальной государственности, точно подмеченные И. Солоневичем: "Русская национальная идея всегда перерастала племенные рамки и становилась сверхнациональной идеей, как русская государственность всегда была сверхнациональной государственностью"38. В этом были свои достоинства достоинства объединяющего начала, но в этом были и свои недостатки недостатки объединяющего начала на сверхнациональной, а в тенденции - на вненациональной основе. Оно не приводит к более глубокой интеграции на базе национальных архетипов социальности, культуры, духовности, совпадающей или очень близко стоящей к ассимиляционным процессам.

Но, не сумев в процессе своего геополитического расширения социально, культурно, духовно ассимилировать Евразию, Россия в итоге не сумела ее и объединить, объединить на основе своих национальных русско-российских цивилизационных архетипов. Как доказывает опыт истории, все многонациональные государства рано или поздно, но распадаются и именно потому, что не могут стать национально объединенным сообществом. Опыт истории обеих Америк в данном случае некорректен, так как там действует совершенно иная, эмигрантская логика поведения в истории, да и та с течением времени, по мере того как формируются общие национальные архетипы, тяготеет к выработке общенациональных и в этом смысле национальных форм объединения в истории. Вненациональная идея и вненациональная государственность могут объединить на время, но не могут объединить навсегда. В этом отношении опыт истории России весьма показателен. Она дважды за одно столетие - после Февраля 1917-го и Августа 1991-го столкнулась с геополитическим распадом своего исторического пространства, и оба раза субъект, самым активным образом инициировавший процессы геополитического распада, был инонациональный, не идентичный архетипам русско-российской цивилизации.

И это закономерно: то, что не принадлежит русско-российской цивилизации, рано или поздно, но постарается выйти из нее в иное историческое и цивилизационное пространство, более адекватное его национальным и цивилизационным особенностям. И этот процесс не может быть сдержан никакими соображениями экономической, социальной и политической целесообразности, никакими формационными соображениями, ибо в данном случае действует иная, цивилизационная логика истории, которая апеллирует к иным основаниям бытия в истории - к архетипам социальности, культуры, духовности, к специфике самого национального способа их проживания в истории, то есть к принципиально иным основаниям единства и различия в истории.

Попытка соединить несоединимое на уровне цивилизационных архетипов неизбежно завершается логикой исторического и геополитического распада, и его источником оказывается цивилизационно и, следовательно, национально не ассимилированный субъект. Он иначе относится к России, иначе ее понимает, она иное значит для него, а в итоге - стремление преодолеть Россию как нечто чуждое, а потому и чужое, как нечто ограничивающее свободу его национального развития. Так инонациональный субъект становится частью вненациональной России, так инициируется сам процесс ее формирования, так Россия втягивается в кризис исторической, национальной и цивилизационной идентичности, когда инонациональный субъект, не идентичный России, свою неидентичность навязывает всей России. Кризис идентичности части России становится кризисом идентичности всей России.

Массовость вненационального субъекта в России имеет и формационный источник происхождения: в тенденции к запаздыванию модернизационных исторических процессов в России. В современной истории модернизационные процессы не только технологической, но и экономической, социальной, политической и даже цивилизационной направленности приобретают перманентный характер - осуществляются на постоянной основе. По сравнению с предшествующими веками в современном типе исторического развития пауза между модернизацией истории и простым пребыванием в ней, воспроизводством сложившихся исторических реальностей, так сказать, исторического статус кво, почти перестала существовать. Человечество осваивает принципиально новый способ достижения стабильности в истории - не за счет сохранения сложившихся исторических реальностей, а за счет их модернизации, не вечностью сохранения сложившихся форм социальности, а вечностью их изменения. Общей причиной перехода к перманентной модернизации, как основному способу бытия в истории стало исчерпание экстенсивных форм исторического развития, самой ресурсной базы экстенсивного развития и в природе, и в самой ткани социальности, в самом человеке.

В связи с этим переход к интенсивным формам бытия в истории стал неизбежен. Неизбежным стал технологический прорыв в глубь природы, к социальному, производственному освоению принципиально новых сил природы на основе превращения знаний в главное средство производства, науки - в непосредственную производительную силу. Это потребовало изменения всей ткани социальности, самого типа отношения к человеку и людей друг к другу. Это потребовало перенесения центра тяжести всех изменений в истории на изменение самого человека, на обретение новых социальных качеств в связи и на основе изменения самого человека, лишь в той связи и мере, в какой изменяется сам человек. Это потребовало превращения человека в центр модернизационных изменений в истории и при этом на постоянной основе, тем более что это соответствует природе самого человека. В нем человеческое живет логикой непрерывного изменения и преобразования и тем больше становится человеческим, чем больше изменяется.

Таким образом, речь идет об изменении самого типа исторического развития, в котором модернизационные процессы приобретают тотальный характер, охватывая всю ткань социальности и на постоянной основе. Источником их постоянства становится постоянство модернизационных отношений человека с природой - стремление к социальному овладению все новыми и новыми силами природы, к их превращению в силы самого человека и на этой основе к постоянной модернизации самого человека, его очеловечиванию. Что касается России, то она достаточно тяжело вписывается в модернизационные процессы в истории, в частности, заметно запаздывает с началом процессов модернизации, удлиняя паузу между модернизацией истории и простым пребыванием в ней. Одной из причин этого является сохранение достаточно богатой ресурсной базы для экстенсивного развития в истории, которая не превращает интенсификацию исторического развития в дело естественной необходимости, в частности, формирует властную элиту в режиме выраженного безответственного поведения в истории. Этому способствует и другое обстоятельство - выраженная независимость власти в России от самой России. Власть в России и сама Россия нередко существуют как бы в двух, далеко не всегда пересекающихся мирах, в результате чего один из них, власть в России, имеет чрезвычайно высокую степень независимости от всей остальной России.

Власть в России - это целый мир, который очень часто занят преимущественно только одним - воспроизводством себя и своей власти над Россией и, соответственно, своей независимости от нее и значительно реже себя как власти для России и, следовательно, своей зависимости от России. Отличие, которое власть обнаруживает по линии и степени ее независимости-зависимости от России, многое объясняет в логике поведения власти в России. И это понятно: чем больше независимости от России, тем больше исторической безответственности, тем больше власть может заниматься только собой, тем больше власти для укрепления самой власти и любой власти, любых форм ее исторической активности, включая сюда и отказ от самой активности в истории. Высокая степень независимости власти в России от самой России придает совершенно иной вектор исторической активности властной элите, ведущей в сторону от исторической модернизации, к воспроизводству исторического статус кво, той сложившейся исторической реальности, благодаря которой она воспроизводит себя и как просто власть, и как безграничную власть над Россией.

В итоге все это увеличивает паузу между модернизацией истории и простым пребыванием в ней. И чем длительнее оказывается эта пауза, тем больше отставание страны, тем больше груз накапливаемых проблем и противоречий, тем хуже условия для начала процессов модернизации, тем больше страна втягивается в режим исторического развития, основанного на принципах чрезвычайщины. Мало этого, в условиях запаздывания модернизационных процессов их осуществление сводится к простому заимствованию социально-экономических и политических технологий со стороны, никак не адаптированных к сложившимся историческим реальностям, основным тенденциям их развития. Властная элита вместо реализации потенциала собственного исторического развития, выстраданного собственной национальной почвой, вступает на путь исторической кентавристики, эклектического соединения в историческом пространстве России российских исторический реалий с произвольными социальными технологиями, заимствованными из опыта исторического развития иных цивилизаций и культур, на этой основе окончательно запутывая модернизационные процессы в России.