Джером Джером - На сцене и за кулисами

• Название: На сцене и за кулисами
• Автор: Джером Джером
• Издательство: Престиж Бук
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-371-00258-7

«На сцене и за кулисами: Воспоминания бывшего актёра» (On the Stage — and Off: The Brief Career of a would be Actor, 1885) — первая книга Джерома К. Джерома, в которой он делится своим опытом игры на сцене. Перевод д'Актиля.

---

Конечно, при таких обстоятельствах нельзя быть очень строгим критиком, и волей-неволей приходится смотреть сквозь пальцы на мнение несообразности и погрешности против действительности. Поэтому нет ничего удивительного, если вместо рабочего кабинета какого-нибудь высокопоставленного лица на сцене изображена палуба на корабле «Сара Джейн», или вместо гостиной — роскошный зал для банкетов; к этому надо быть готовым всегда. Что касается нашего режиссера, то его нельзя было упрекнуть в педантизме относительно этих театральных аксессуаров. О таких вещах он никогда не задумывался. Он сам рассказывал, что в один из своих бенефисов играл Гамлета только при двух декорациях, из которых одна изображала «комнату», а другая — «сад»; затем, в другой раз, ему пришлось играть с одной странствующей труппой актеров весь шекспировский репертуар всего только с четырьмя декорациями. Но при всей своей невзыскательности даже он подчас возмущался и приходил в ярость от глупости Джима и его воззрений на декорации. Когда надо было изобразить «Хемпстед при лунном освещении», он предлагал какой-то остров под тропиками; когда действие происходило где-нибудь в Лондоне, будь-то улица Уайтчеппел или Сент-Джеймский парк, он неизбежно предлагал высокохудожественное изображение «моста Ватерлоо в бурную, снежную ночь».

На сей раз, на требование дать декорацию, изображающую внутреннее убранство хижины, он спустил вниз бревенчатую избу с парой томагавков и револьверами, симметрично и артистически развешанными на стене под потолком. На возражение режиссера, что такая декорация вряд ли подойдет к данной пьесе, он попросил не привередничать и довольствоваться тем, что есть. Режиссер пробовал убедить его, что бревенчатая изба с томагавками и револьверами служила бы отличным изображением хижины в каких-нибудь австралийских дебрях или американских девственных лесах, но что в Англии, в особенности, когда надо изобразить местность, отстоящую от Лондона на расстоянии каких-нибудь пяти миль, ни за какие деньги нельзя встретить ничего подобного; но Джим только презрительно пожимал плечами и качал головой. Наконец Джиму надоело отмалчиваться, и он привел в свое оправдание следующий веский аргумент: предыдущий антрепренер этого театра, умерший пятнадцать лет тому назад (которого поэтому никто не помнил, кроме одного Джима), всегда употреблял эту бревенчатую избу для изображения английских хижин, а этот господин (умерший антрепренер) был бесспорно умный и знающий свое дело человек, так что, в данном случае, нельзя спорить, даже если и сам Джим круглый дурак и осел.

Насчет последнего предположения Джима никто никогда не спорил, относительно же первого спорить было слишком поздно. Одно только можно сказать: если мистер Харрис, как обыкновенно в таких случаях называются таинственные антрепренеры, действительно таким образом обставлял свои пьесы, то эффект наверняка получался чрезвычайно странный, хотя и оригинальный.

В данное утро Джим оказался крайне упрям, и ничто не могло заставить его переменить декорацию, даже указание режиссера на имеющуюся в наличии более подходящую декорацию, чем эта, написанную не так давно для последнего антрепренера. Джим не знал, где она лежит, да к тому же, по его словам, у нее был оборван канат, так что спустить ее сверху не было никакой возможности. После такого объяснения он спокойно отошел в сторону, чтобы продолжать с фонарщиком перебранку, прерванную двадцать минут тому назад.

Эта первая репетиция происходила без декорации и без костюмов, главное внимание обращалось на музыку, на выходы актеров и на ознакомление с местами; но, конечно, было весьма желательно узнать как можно скорее, какие декорации более подходят к данным сценам и какие из них требуют починки или поправки.

Во втором действии первый раз должна была выступать премьерша — событие, заставляющее еще задолго быть настороже оркестр и собрать к этому моменту все свои силы и все свое умение. Она не должна появляться перед публикой невзначай. Большая и внезапная радость бывает подчас очень опасна. Надо исподволь подготовлять публику к такому радостному событию. Когда все приготовлено, режиссер сам подает ей реплику. Он говорит:

— Пом-пом — трам-там — пом-пом — трам-там… Вот ваша реплика, дорогая.

Такое фамильярное обращение принято на сцене, в особенности с хорошенькими и молоденькими актрисами. К этому можно очень скоро привыкнуть.

— Откуда мне выходить? — спрашивает премьерша.

— Да я и сам не знаю, моя дорогая; все зависит от декорации. Двери необходимы, следовательно, можно будет устроить, чтобы вы выходили через средние.

Надо заметить, что выход через средние двери считается самым почетным; только немногие артисты, в виде награды, получают позволение появляться на сцене через средние двери. Сейчас объясню, почему средние двери считаются привилегированными. Дело в том, что на публику производит гораздо лучшее впечатление, когда она сразу может видеть в лицо актера, приближающегося к рампе и потом только поворачивающегося и показывающего спину. А этого можно достигнуть, только выходя из средних дверей; при всяком же другом выходе из боковых дверей публике видна только одна часть тела, правая или левая, и потом спина. Но этим выходом из средних дверей очень часто утрируют, так что сплошь и рядом получается неестественная и прямо-таки непонятная сцена, а все из-за того, что режиссер хотел угодить самолюбию или просто пустому тщеславию какого-нибудь актера.

Чтобы рельефнее представить читателям нашу первую репетицию, я дословно приведу исполнение маленькой части ее, то есть четвертой сцены первого действия.

Вот полная картина.

Режиссер стоит в центре сцены спиной к рампе. За ним на высоком стуле сидит один только дирижер со скрипкой, изображающей из себя целый оркестр. Около кулис стоят двумя или тремя группами артисты. В глубине сцены взад и вперед шагает резонер, шепотом повторяет свою роль и иногда останавливается, чтобы соответствующим, подходящим движением живее передать смысл известной фразы или целого монолога. Комик с жен-премьером репетируют свою сцену у левых кулис. Субретка флиртует со вторым любовником у правых кулис. Бутафор тут же невдалеке приготовляет для пьесы пирог из старого куска полотна и деревянных стружек. Два плотника в белых блузах с топорами в руках поглядывают друг на друга недоумевающим взором, очевидно, не зная, как им приступить к своей шумной работе. Мальчик для посылок вертится под ногами и всегда исчезает как раз в ту минуту, когда он нужен.

Благородный отец (стоя у правой боковой двери и читая через большие очки свою роль по тетради): Э…э… э… ветер воет… э… э…э… такая же ужасная ночь была пятнадцать лет тому назад… э… милое дитя… э… э — тебя похитили у меня… э… как ты лепетала… э… э… услышу ли я когда-нибудь твой голос?

С этими словами он озирается и, видя, что никому нет никакого дела до того, услышит ли он когда-нибудь ее голос или нет, еще раз повторяет свой вопрос.

Режиссер (строго, как будто на этот вопрос необходимо дать ответ). Услышу ли я когда-нибудь твой голос? Мистер П., ведь это реплика для музыки! У вас отмечено это место? Мисс (имя жены антрепренера) поет в этом месте за сценой.

Mистер П. Нет, у меня не отмечено. Как вы говорите? Услышу ее голос? (Записывает реплику на полях нот.) Вы подобрали уже музыку, мисс?..

Режиссер. Да, что-нибудь печальное. Безразлично что, только обязательно очень печальное, раздирающее душу, чтобы растрогать публику до слез. Что вы хотите петь, моя дорогая?

Жена антрепренера (которая только что пропустила несколько рюмок абсента с другой дамой). Мне все равно, что-нибудь старинное. Ну, хотя бы это.

Жен-премьер (шепотом комику). Неужели она будет петь?

Комик. Как видите, да.

Жен-премьер. А, чтоб ее…

Жена антрепренера (под аккомпанемент скрипки исполняет первую строфу старинной песни «Родина, милая родина»).

Благородный отец. О, этот голос… э… э… эхо старинных воспоминаний… э… э… э… бесприютная странница, войди, обсуши свое мокрое платье (делает несколько шагов и открывает рукой воображаемую дверь). Бедное дитя… э… э… э… я старик… э… э… жена ушла… войди… э… э… бесприютная сирота.

Жена антрепренера (к режиссеру). А что, в этом месте будет бенгальский огонь?

Комическая старуха (бурчит себе под нос). Скажите, пожалуйста, ей понадобился бенгальский огонь. Должно быть, собирается распустить свои волосы.

Режиссер. Конечно, конечно, моя дорогая. В углу будет поставлен камин, откуда будет падать на вас красный свет.