Эрика Ридли - Греховный поцелуй

• Название: Греховный поцелуй
• Автор: Эрика Ридли
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-071691-3

Красавица Эванджелина Пембертон бежит от жестокого отчима к подруге покойной матери — и оказывается втянутой в ее коварную игру. Леди Стентон всеми силами стремится устроить брак своей наивной дочери и Гэвина Лайонкрофта, весьма состоятельного человека, и хочет, чтобы Эванджелина ей в этом помогла.

Однако планы хитроумной леди терпят крах. С первой же минуты, как Эванджелина и Гэвин увидели друг друга, их охватывает пламя неодолимой страсти…

---

— Как бы я ни прикасалась к тебе, это вызывает у меня одно и то же ощущение, — пробормотала она. — У меня возникает бурное лихорадочное желание, почти боль оттого, что я хочу тебя.

— Слава Богу, — пробормотал Гэвин. — У меня тоже.

Он сжал ее бедра, приподнял голову и принялся посасывать возбужденный отвердевший сосок. Ноги Эванджелины дрожали. Не отнимая ее груди от своего рта, он провел рукой по ее бедру, а подушечкой пальца по ее влажной плоти. Она вскрикнула. Он продолжал это нежное вторжение, пользуясь рукой и языком, дразня, потирая, покусывая.

Когда его палец скользнул внутрь ее, давление показалось ей нестерпимым. Она вскрикнула, напряглась, ее потряс спазм и окатила волна наслаждения. Когда улеглись отголоски этого наслаждения, он убрал руку. Она упала на подушку, задыхаясь и прижимаясь щекой к его щеке.

— Прошу прощения, — пробормотал он, впрочем, ничуть не раскаиваясь. — Я ждал, когда ты меня попросишь.

— Почему-то я в сердце своем уже попросила тебя.

Он хмыкнул.

— Хорошо бы, — начала она… и подняла голову.

Он тотчас же перестал смеяться.

— Хорошо бы, — повторила она, — если бы ты начал заниматься со мной любовью сейчас же.

В мгновение ока его руки обхватили ее бедра, и они оба перекатились по кровати одним плавным движением. Он прижал ее запястья к подушкам по обе стороны головы и поцеловал ее.

Не отрывая рта от ее губ, он коленом раздвинул ее ноги, оказался между бедер и принялся тереться своим жезлом о чувствительный бугорок точно так же, как делала она, оседлав его. И тотчас же вернулось томительное напряжение и дрожь. Каждым дюймом своего тела она жаждала его.

Он поднял бедра. Она ощутила мучительное, болезненное давление на свою разбухшую возбужденную плоть. Он проник в ее влажность и жар и нырнул глубже. Короткое мгновение боли прошло под напором новых, неизведанных, удивительных ощущений.

Его бедра покачивались над ней, а движения становились все более настойчивыми и сильными. Она согнула ноги в коленях, обхватила его ногами и теперь встречала каждый его толчок собственным движением. Должно быть, это было нечто похожее на слияние душ.

Его ноги напрягались и расслаблялись по мере того, как он проникал в нее все глубже. Когда Эванджелина подавила бессильный стон, он, задыхаясь, прервал поцелуй, и волосы упали на его влажный лоб.

— Ты прекрасна, — прошептал он, баюкая ее в объятиях. — Ты совершенство.

— Ты тоже.

Он отвел волосы от ее лица, поцеловал в макушку и крепко сжал в объятиях.

— Я мог бы заниматься с тобой любовью до конца своих дней, — пробормотал он, прижимаясь лицом к ее волосам.

Она кивнула:

— Я буду тосковать по тебе.

Он помолчал, тело его напряглось, потом он яростно прижался губами к ее лбу:

— Если бы я был уверен, что проживу достаточно долго для того, чтобы выполнить свое обещание, я бы тотчас же сделал тебе предложение. Ты не из тех женщин, которых мужчина способен бросить.

Она покачала головой и подняла подбородок, чтобы их взгляды встретились.

— Все в порядке. Я никогда не думала о браке. Но я не хочу, чтобы ты ушел от меня. Я хочу, чтобы ты остался на всю ночь и снова любил меня. Останешься?

Он склонился к ней и поцеловал ее:

— Конечно.

— Благодарю тебя.

Эванджелина потерла пальцем его щеку, разглаживая жесткую щетину, провела рукой по шраму на подбородке:

— Откуда он у тебя?

— Дуэль.

Ее глаза расширились.

— Дуэль?

− Можешь, мне поверить, это не было делом чести.

Она поцеловала шрам, потом его губы:

— Тогда из-за чего?

— Из-за девушки моего брата. Дэвид застал нас целующимися, и тотчас же вызвал меня. Мы не могли драться на пистолетах, потому что были единственными наследниками отца. Мы выбрали рапиры и решили драться до первой крови. Я думаю, он хотел ранить меня в шею.

— Сколько лет тебе было?

— Шестнадцать, как и той девушке. Дэвиду двадцать.

— А что случилось с девушкой?

Гэвин издал недоверчивое хмыканье:

— Он женился на ней. Скоро после смерти наших родителей. С тех пор я не видел брата.

— И сколько дуэлей у тебя было с тех пор?

Он наконец посмотрел на нее. Нахмурился:

— Ни одной.

— А как насчет краденых поцелуев чьей-либо невесты?

Он покачал головой:

— Нет.

— Тогда ты просто совершил ошибку. Я не стала бы заниматься с тобой любовью, если бы считала тебя негодяем. По-моему, ты самый бескорыстный и порядочный человек из всех, кого я знаю.

Глава 24

Гэвин все еще оставался в спальне Эванджелины, когда взошло солнце. Он собирался покинуть ее, как только она уснет, но не смог заставить себя уйти раньше, чем это станет совершенно необходимо. И потому остался и лежал, гладя ее волосы, глядя, как она спит, и прижимая ее к себе.

Он понимал, какой драгоценный дар получил.

И дело было не только в ее девственности, хотя и эти тоже казалось чудом, но более драгоценным было ее безусловное доверие к нему.

Он крепче сжал ее в объятиях. Возможно, ему никогда больше не доведется ее увидеть. Он не мог с этим примириться. Но что он мог сделать? Сейчас они были не ближе к разрешению тайны убийства Хедерингтона, чем раньше. Эдмунд и Франсина открыто заявляли, что уверены в его виновности. Его собственная семья взирала на него с подозрением. Судя потому, с какой поспешностью эта женщина Стентон рассылала свои послания, скоро сюда явится полиция.

Если он по-настоящему дорожит Эванджелиной, то должен отпустить ее. Дать ей побольше денег. Отправить ее в лучшей карете. И надеяться на то, что иногда она будет вспоминать о нем.

Он должен был дать ей что-нибудь на память. На память о том недолгом времени, что они были вместе.

Но что? Драгоценность? Может быть, длинную нитку жемчуга? Что-нибудь, чем она могла бы трижды обвить шею, что-нибудь столь длинное, что могло бы спуститься вниз, в ложбинку между ее грудями, и касаться там ее нежной кожи у края корсажа.

Нет. Не было времени на то, чтобы заказать что-нибудь подобное. Она ведь намерена уехать завтра.

Эванджелина подалась к нему, угнездилась ближе, открыла глаза.

— Какое мрачное лицо, — послышался ее хриплый со сна голос. — О чем ты думаешь?

— О смерти, — ответил он. — О смерти через повешение.

С секунду она пристально смотрела на него, потом вздохнула.

— Если я так или иначе уеду, — сказала она медленно, — не понимаю, почему бы мне не сказать, что я была в ту ночь с тобой, в твоем кабинете? Кому дело до моей репутации, если я смогу спасти тебя от виселицы?

Он покачал головой:

— Не сработает.

— Почему?

— Потому что, принимая во внимание, что я все время увивался вокруг тебя, они не усомнятся в том, что ты готова предоставить мне ложное алиби.

Он нежно прижался губами к се запястью, потом уткнулся щекой в тепло ее ладони. Он знал, что будет тосковать по ней до конца жизни, впрочем, возможно, короткой. Он уже и теперь тосковал по ней.

За дверью послышались женские голоса. Горничные пришли отдернуть занавески.

— Черт возьми!

Гэвин скатился с постели, надел бриджи, взял свои сапоги и рубашку.

Эванджелина молча наблюдала за ним.

— Я вернусь, — пообещал он и покачал головой, поняв, что не сможет этого сделать.

Он толкнул книжный шкаф и шагнул в открывшийся проход.

Она осталась сидеть, бледная и спокойная.

Эванджелина была уже на полпути к столовой, когда рядом с ней оказался самый неприятный гость. Как могло оказаться, что Эдмунд Радерфорд был пьян уже в восемь утра? Это было непостижимо, если, разумеется, он не бодрствовал и не пил всю ночь.

Шатаясь, он направился к ней.

— Сегодня вы выглядите обольстительно, — пробормотал он, с трудом выговаривая слова. — В вас появилось что-то новое. Волосы вроде те же самые, но румянец на щеках… Всю ночь с вами был какой-нибудь лакей?

Прежде чем она успела принять осмысленное решение, ее рука дернулась и соприкоснулась с его щекой. Ее рука без перчатки!

И ей вдруг привиделась спальня лорда Хедерингтона…Графа там нет, но его кузен Эдмунд крадется к постели и шарит одной рукой под матрасом. Не найдя того, что искал, Эдмунд поднимается на ноги.

Он проходит через комнату и берет маленький переносной письменный прибор. Через несколько секунд нащупывает секретный запор, открывает потайной ящик, вынимает его содержимое. Сует бумаги в карман не читая и ставит прибор на место.

Дальше он направляется в гардеробную. Шарит во всех ящиках по очереди. В одном находит кошелек с мелочью, в другом — табакерку. И то и другое исчезает в его карманах.

К стене прислонены две модные красивые трости лорда Хедерингтона с лезвиями внутри. Эдмунд берет одну из них, вертит в руках, поворачивает так и этак, чтобы оценить работу. Будто внезапно осознав, что эти вещи слишком велики, чтобы спрятать их в карман, он опускается на колени и ставит их снова к стене.