Божидар Божилов - Капкан

• Название: Капкан
• Автор: Божидар Божилов
• Жанр: Детектив

---

— Да.

— А почему тогда он поднял руку на отца?

— Кто, кто поднял руку?…

— Это вы мне должны сказать!

— Я не… не понимаю вас.

— Это не имеет значения. Продолжайте.

Напор со стороны инспектора был столь силен, что Юлия покорно заговорила вновь:

— Не помню, почему мы затронули эту тему, но я сказала отцу, что мы с Любеном очень любили друг друга перед свадьбой и после, даже сейчас, несмотря ни на что, любовь не угасла… Но вдруг отец впервые за все время — он никогда не вмешивался в наши отношения — резко сказал, что, по его мнению, Любен не любил и не любит меня!… Я только и могла возразить, что, может быть, когда мы отделимся от них, все еще придет в норму… А отец опять резко ответил, что, когда мы отделимся, я увижу наконец истинное лицо моего мужа!…

— Именно так он выразился?

— Да… А я сказала, что Любен не хуже и не лучше других… И я не хочу разводиться… Хочу еще попытаться что-то наладить… Папа, правда, бросил мне: "Вы плюете друг другу в лицо и при этом сохраняете спокойствие". А они с мамой покоя не имеют. Что же было дальше?… Ах, да, Анна заявила, что она сегодня ночью дежурит в типографии, и исчезла со Слави. Любен их не задерживал.

— А где был ваш отец?

— Он снова ушел в свою комнату. Тогда Любен стал приставать ко мне с "нежностями". Он всегда так: напьется, потом извиняется, нахамит — и просит прощения… Магнитофон орал. Любен полез целоваться, сказал, что порвет с Анной… Я честно ответила ему, что не хотела бы его терять. Попросила убавить громкость, потому что папа, наверное, уже лег, а он нарочно вывернул звук на всю катушку. Вот такой он. Я рванулась к магнитофону, он меня не пустил, обнял, началась борьба. Я хотела что-то сказать, он закрыл мне рот рукой… Ив этот момент опять появился отец. Это выглядело не очень тактично, но я его поняла. Мама в истерике убежала к сестре, мы мешаем ему спать, ссоримся, Анна — он, конечно, догадывался о ее "роли" в нашем семействе и ненавидел ее — приходит в гости, в общем, ад…

— Да. И вы — в эпицентре!

— Отец не понял, что происходит, я не виню его… Наверное, он подумал, что Любен хочет меня задушить, и набросился на него, стал кричать: "Ты забыл, где ты находишься!" — и отвесил ему такую оплеуху… Любен даже зашатался от удара.

— Ого!

— Вот… А я вдруг, сама не знаю почему, начала хохотать. Любен, придя в себя, почему-то поволок меня танцевать, не удержался на ногах, и мы оба опрокинулись на тахту. Папа был, наверно, возмущен этим зрелищем и опять закричал: "Я не позволю оскорблять мою дочь!", потом задохнулся и прошептал — я плохо слышала — что-то вроде "кончено".

— Что кончено?

— Я думаю, он собирался как-то положить конец всем сварам… Мне казалось, что папа немного переборщил, и я спросила его — я имела на это право: "Что означают твои слова?" А он ответил: "Не вмешивайся!" — и велел немедленно привести домой маму.

— И вы пошли?

— Да, потому что я тоже очень беспокоилась.

— Я уже понял, как вы "беспокоились"!

Ах, этот инспектор! Куда ведет его игра?

— Ваш супруг остался наедине с отцом, не так ли?

— Да.

И вы полагаете, что он — пьяный, обиженный, униженный, получивший от тестя затрещину и т.д. и т.п. — не подумал о мщении, о том, чтобы рассчитаться с обидчиком, с одним из двух людей, стоящих у него на дороге?

— Он слишком труслив, чтобы на это решиться.

— Ах, как часто мы не знаем, не понимаем даже самых близких нам людей!…

— Но неужели вы думаете?… Нет, это абсурд!

— Однако отец мертв. Кто-то же должен был "помочь" ему умереть…

— Но ведь отец застрелился!…

— Из-за чего? Такие люди, как ваш отец, не стреляются за здорово живешь. А если все-таки мы убедимся в том, что это самоубийство, знаете, кто окажется виновным в его смерти?

— Я… — тихо сказала Юлия. И заплакала -по-детски, горестно и безнадежно.

— Идите в свою комнату и подождите там. И скажите вашему супругу — пусть придет сюда. Да, а ваша мама была у сестры?

— Нет.

— А что было, когда вы вернулись от тети?

— Любен сказал, что папа лег спать. Это прозвучало так естественно…

— Разумеется, вполне естественно…

Юлия вышла.

— Черт знает что!…

— Это вы мне говорите, инспектор?

— Нет, себе! Кто-то все время старается запутать нас, будто мы какие-то идиоты!…

— Разве?

— А вы не видите?

— Кто же это?

— Сию минуту он выскочит из коробочки и закричит: "Я-а-а…"

— Нечего подтрунивать надо мной.

— Не обижайтесь. Все равно я рад: даже если обстоятельства сложатся неблагоприятно для меня, пьеса будет!

— Да, вы правы, я до сих пор что-то не слыхал о комедиях-детективах. Убийства и самоубийства материя весьма невеселая…

Супруг и "братишка"

В дверь позвонили, и вскоре в холл вошел высокий франтовато одетый молодой человек, обвел нас всех нахальным взглядом и, подбоче-нясь, остановился.

— Если не ошибаюсь, вы — "братишка"? -спросил Пирин.

— Так точно, я — "братишка"!

— Прошу, проходите, располагайтесь.

— Благодарю вас, вы очень любезны.

— Почему бы мне не быть с вами любезным? А кстати, что это у вас на лбу?

— А, ерунда! Вечером пристали два пьяных сопляка, слегка сцепились…

— Небось требовали у вас денег?

— А как же! Я им еще "на чай" дал!

— Прекрасно, я тоже обычно даю чаевы?…

— Не кажется ли вам, товарищ инспектор, что вы взяли не совсем подходящий тон? — вмешался Любен. В голосе его звучали плохо скрытые злость и ехидство.

— Извините, я несколько увлекся. Итак, — обратился инспектор к Любену, — сразу же после возвращения вашей жены от тети вы исчезли из дома, верно?

— Верно. Юлия тут же ушла снова — она отправилась к двоюродным братьям в надежде найти мать там, а мне нужно было пойти…

— В бар отеля "Балкан", вы уже говорили. Нo я не понял — почему нужно было, что заставляло вас пойти туда? Хотя, конечно, после семейного скандала вам захотелось развеяться, и вы оказались у Данчо — так, кажется, его зовут?

— У вас хорошая память.

— Следователь с плохой памятью — все равно что певец без голоса. Но вернемся слегка назад, а то мы, пожалуй, слишком пришпорили коня. Значит, ваша жена отправилась разыскивать мать, а вы остались с ее отцом наедине. Что же было дальше?

— Ну, он велел мне сесть. Я сказал: "Слушаю, товарищ командир!" — и сел.

— При чем тут "командир"?

— Я так называл его иногда. В шутку. Он ведь был когда-то командиром партизанского отряда.

— Что же здесь смешного?

— Да, вы правы, обстановка не располагала к шуткам, но у меня не всегда хватает такта… Он извинился за пощечину — ему показалось, что я на его глазах поднял руку на Юлию. Я сказал, что это ошибка, недоразумение. Юлия скоро придет и подтвердит, что я говорю правду. Он задумался: "Может быть, я ошибся… Мне хотелось спать, я был зол… У злости и страха глаза велики…"А потом стал объяснять, что именно его так разволновало: "Ваши отношения, состояние матери Юлии, и я не совсем здоров…" На самом деле он был очень здоровым человеком, товарищ инспектор, очень здоровым!

— Ясно. Что еще вы можете вспомнить, чтобы помочь следствию?

— Может быть, это слишком интимная тема, но я всё-таки расскажу… Он признался, что, когда я стал бывать в их доме, он полюбил меня. Именно так он сказал. А я ответил: "Ты остыл ко мне, потому что я не выказываю ежечасно преклонения перед твоей личностью и твоим героическим прошлым. У меня на это нет времени, и я не чувствую в этом необходимости…"

Он: "А мне и не нужно этого. Мы не любовники, чтобы уверять друг друга во взаимности, я еще не выжил из ума. Самое горячее мое желание — чтобы вы были счастливы…"

Я: "А почему ты думаешь, что это не так?"

Он: "Будем говорить откровенно. Что нужно здесь этой женщине?"

Я сказал ему, что Анна приходит ради брата.

"Братишка" продолжал нагло сверкать зубами и вдруг вставил:

— Да, она ради меня приходит! Если между ними что и было, то давно кончилось. Сейчас она приходит только ради меня.

Любен с неприязнью посмотрел на него и продолжал:

— Потом он потребовал, чтобы я поклялся, что не совершу какой-нибудь глупости из-за нее и не брошу его дочь. Чтобы я, если захочу, встречался с Анной в другом месте, но в дом ее не приводил. Я ответил, что мне просто стыдно слушать такие слова. А он — он вынул пистолет и опять стал требовать, чтобы я поклялся, теперь уже под дулом пистолета! Я сказал ему, что он сошел с ума, что его партизанское время давно прошло. И чего он боится? Измены? Так ведь мы устроены по-другому! Никакие ритуалы и фетиши нас не свяжут! И для того ли мы покончили с церковным браком, чтобы клясться под страхом выстрела?! А он все просил меня поклясться, хотя бы ради него. Это меня разозлило окончательно — и тут я сделал ошибку… Мне не надо было ему этого говорить!