Джон Фуллер - Военное искусство Александра Великого

• Название: Военное искусство Александра Великого
• Автор: Джон Фуллер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0606-8

В книге военного историка Дж. Фуллера на основе богатого наследия философов, литераторов и полководцев воссоздается история не имеющих аналогов военных кампаний Александра Македонского. Схемы баталий, описание технического оснащения и вооружения войск стран Древнего мира иллюстрируют тактические и стратегические задачи знаменитых полководцев Античности. Образно и ярко автор передает блеск и славу Александра Великого, талантливого полководца и государственного деятеля IV века до нашей эры.

---

Вскоре многие поверили в этот слух, и фиванские изгнанники были тайно переправлены в Фивы, где довольно успешно подстрекали граждан к восстанию. После того как два ставленника Александра были убиты, горожане объявили себя свободными и осадили македонский гарнизон, оставленный в Кадмее. Когда об этом стало известно, Этолия, Аркадия и Элида готовы были поддержать восставших, а афиняне, подстрекаемые Демосфеном, стали готовиться к войне.

В этой ситуации следует учитывать, что восстание фиванцев было направлено не против Александра, а против союза, в который входили Фивы. Окажись Александр мертв, все было бы законно, поскольку его гегемония со смертью прекратилась бы; но, поскольку он был жив, это фактически была измена, которая позволила ему, как гегемону, подавить восстание части союза и в то же время избежать порицания за его действия. Так и произошло – хотя в то время он мог этого и не понимать: поспешное принятие Демосфеном ложного слуха о смерти Александра позволило Александру продемонстрировать свою власть не в качестве македонского царя, но в качестве гегемона союза.

Известие о восстании достигло Александра, когда он только что занял Пелий; он находился в 300 милях от Фив, и его армия крайне нуждалась в передышке. Но поскольку он опасался, что Афины, Этолия и Спарта объединятся с Фивами против него, вопрос опять-таки упирался во время: сможет он дойти до Фив, пока это не случилось? Александр бросил все и двинулся форсированным маршем по горному бездорожью Западной Македонии. На тринадцатый день он вошел в Беотию, где к нему присоединился военный контингент фокийцев и беотийцев, членов союза. Его продвижение было столь стремительным, что в Фивах не знали, что он прошел Фермопилы, прежде чем он достиг Онхеста, города в семи милях к северо-западу от Фив. Даже тогда они продолжали тешить себя надеждой, что Александр мертв и приближающуюся армию возглавляет Антипатр из Македонии. На другой день их сомнения были развеяны – Александр стоял под Фивами.

Прежде всего он призвал фиванцев подчиниться и подтвердить их клятву союзу, поскольку он хотел бы, чтобы все греческие государства были его союзниками, а не его врагами. Не получив ответа, на другой день он перенес свой лагерь к воротам Электры, чтобы контролировать дорогу из Фив в Афины и быть ближе к Кадмее. Он все еще откладывал атаку в надежде, что фиванцы пойдут на переговоры. Но вместо этого он получил оскорбительный ответ и фиванцы напали на его передовые посты и заставили его отступить[76]. Тогда Александр выдвинул вперед фалангу, оттеснил фиванцев к воротам Электры и вошел в Фивы вслед за отступавшими, пока ворота не успели закрыть. Затем кадмейский гарнизон присоединился к сражению и началась резня, в которой были убиты 6 тыс. горожан.

Когда Фивы оказались в его руках, Александр, воспользовавшись положением гегемона, созвал экстренную встречу синедриона, поскольку осуждение фиванцев входило в их компетенцию, а не его. На встречу успели прибыть лишь члены совета из близлежащих Платей, Фокии и Беотии, и, поскольку они все ненавидели Фивы, их решением стало сровнять город с землей, а жителей продать в рабство[77]. Безусловно, Александр мог смягчить наказание, и то, что он этого не сделал, некоторыми расценивается как самое крупное его военное преступление. Также сообщают, что впоследствии он сожалел о разрушении Фив. Однако в то время, если он хотел стабильного, надежного тыла для похода в Азию, было стратегически необходимо преподать грекам урок, который они не смогли бы забыть. Кроме того, разрушение Фив означало, что единственными сильными государствами в Греции оставались Афины и Спарта, а поскольку их разделял Коринфский перешеек, им трудно было объединиться, и сравнительно небольшая македонская армия, оставленная по соседству с перешейком, могла предотвратить такое объединение.

Падение Фив как громом поразило Грецию, и страх распространился повсюду. Жители Аркадии уничтожили своих антимакедонских предводителей; жители Элеи вернули назад своих промакедонских изгнанников; этолийцы просили о прощении, а наиболее презренные из афинян направили к Александру посольство с поздравлением по поводу его успешного возвращения из Иллирии. Поначалу он потребовал выдачи Демосфена и восьми других ретивых ораторов, что заставило Демосфена подкупить Демада, сторонника промакедонской партии, дав ему взятку в пять талантов, чтобы он умилостивил Александра. После некоторых колебаний Александр согласился их простить, поскольку не хотел толкнуть афинян на какой-нибудь отчаянный шаг и стремился поскорее начать поход против Персии. Кроме того, теперь Демосфен был дискредитирован; у власти в Афинах находились Демад и Фокий, а для Александра было важно нейтрализовать афинский флот и тем самым предотвратить его переход на сторону Персии.

Он направился маршем к Коринфскому перешейку, председательствовал на собрании синедриона, позаботился о военном контингенте, который должны были представить страны – участницы союза, вновь посетил Дельфы и до наступления зимы 335 г. до н. э. был в Македонии.

Создание заморской базы

Пока Александр наводил порядок в Греции, Парменион выступил на юг вдоль азиатского побережья, и, хотя часть его войска потерпела поражение от Мемнона, который командовал греческими наемниками на службе у персов, он быстро продвигался к стратегически важной переправе в Абидосе. По возвращении в Македонию Александр вызвал Пармениона, чтобы тот помог ему и Антипатру в довооружении и организации экспедиционного войска.

Было решено, что Антипатр останется в Греции в качестве регента Македонии и заместителя гегемона союза с 9 тыс. пехотинцев и всадников для внутренних нужд и что наступательная армия под началом Пармениона и Александра составит 30 тыс. пехотинцев и 5 тыс. кавалерии[78] – цифры, разумеется, приблизительные. В пехоте 12 тыс. человек были македонцами; она включала в себя шесть батальонов фаланги (9 тыс. человек), которые возглавляли Кратер, Пердикка, Кен, Аминт, Мелеагр и Филипп, сын Аминта, а также три батальона гипаспистов (3 тыс. человек) во главе с Никанором, сыном Пармениона; 7 тыс. – греческие гоплиты и пелтасты, предоставленные союзом во главе с Антигоном; 5 тыс. – наемники во главе с Менандром и 6 тыс. агрианских копьеносцев (Аттал), фракийских пелтастов (Ситалк) и критских лучников (Клеарх). В кавалерию входили 2 тыс. гетайров, которых возглавлял Филот, другой сын Пармениона; 2 тыс. фессалийцев во главе с Калатом и тысяча фракийцев (Агафон), пеонян (Аристон), ланкертов (Аминт Ленкистиан), а также греческие союзнические всадники (Филипп, сын Менелая). Контингент союза был не слишком велик; это, видимо, объясняется тем, что Александр не доверял греческим союзникам; во всяком случае, он неохотно пополнял свою армию второразрядными войсками. То, что он не призвал большое количество наемников, возможно, объясняется отсутствием достаточных средств; Арриан говорит, что, когда он «отправился в поход, в казне оставалось не более шестидесяти талантов» и еще было 1300 талантов долга[79]. У него, судя по всему, имелось также достаточное количество артиллеристов, инженеров, конюхов, слуг и женщин; всего под командованием Александра находилось около 40 тыс.[80]

Возможно, отъезд Пармениона из Азии заставил Дария думать, что угроза вторжения устранена; или он все еще полагал, что золото и Спарта могут его предотвратить. Опытный полководец Мемнон имел под своим началом около 20 тыс. греческих наемников в Малой Азии, многие из которых обслуживали персидский флот из 400 военных кораблей; этот флот намного превосходил флот союза, состоявший из 160 кораблей.

То, что персидский флот не был мобилизован для того, чтобы преградить путь противнику в Дарданеллах, возможно, объясняется тем, что в узком проливе во время морского боя трудно реализовать численное преимущество. Но скорее всего в планы Мемнона не входило препятствовать высадке, но позволить Александру переправиться через Дарданеллы и, когда он углубится во внутренние земли, опустошить их, сжечь поселения и города, тем самым лишив армию провианта, фуража и укрытия. Затем, когда армия Александра начнет голодать, он использует флот для транспортировки мятежников в Грецию и заставит ее выйти из войны (см. Арриан. I и Диодор. XVII). Именно этот вариант он представил персидским военачальникам незадолго до сражения при Гранике, и нет оснований полагать, что это было лишь минутное озарение, а не выношенный план действий. Однако сатрапы Геллеспонтийской Фригии Спифридат и Арсит не прислушались к нему; Арсит заявил, что не позволит сжечь ни одного дома в своей сатрапии, и полководцы с ним согласились.

До того как мы будем рассуждать о первом походе Александра в Персию, следует задаться вопросом о целях этой войны. Целью ее объявлялось отмщение за поруганные греческие святыни и обиды, нанесенные всей Элладе Ксерксом. Война, следовательно, замышлялась как идеологическая, как столкновение, борьба правых и неправых, а еще Ваттел в XVIII столетии заметил, что, «когда два народа равно убеждены, что они сражаются за правое дело, между ними не может быть мира до полной победы одной из сторон» (см. Законы народов. 1834. С. 381–383). Однако весьма сомнительно, что Александр, начиная эту войну, собирался покорить всю Персидскую империю. Поначалу его идея, возможно, соответствовала замыслам Исократа – завоевать Малую Азию до реки Галис; но, поскольку с самого начала его политика имела психологическую подоплеку – не просто отомстить Персии за греков, но и разрушить империю изнутри, завоевав сердца персов умелым обращением, – она вела его от одной ситуации к другой, пока, наконец, он не достиг крайних пределов империи его врагов. В сущности, это должна была быть война двух культур и цивилизаций, и, следовательно, экспансионистская война, служащая проверкой на жизнеспособность.