Сергей Голицын - Сказание о белых камнях

• Название: Сказание о белых камнях
• Автор: Сергей Голицын
• Жанр: Исторические приключения

---

Приехал я во Владимир и узнал, что местные музейные работники тоже заинтересовались вопросом, где добывался белый камень. Отобрали они образпы известняка из стен различных зданий XII века и отправили их в Москву, в Институт геологии Академии наук. Тамошние палеонтологи, то есть специалисты по окаменелостям, по древнейшим ископаемым существам, брались исследовать эти образцы.

Воронин Николай Николаевич.

Через неделю и я покатил в Москву. У меня за спиной в рюкзаке было несколько обломков камней из Мелехова.

Есть такие, существовавшие миллионы лет назад морские ракушки-фораминиферы, с виду очень похожие на рисовые зернышки. Институт провел тщательные микроскопические исследования всех полученных образцов известняка, в том числе и моих. И было доказано, что «рисовые зернышки» из камней, взятых с владимирских памятников старины, оказались одного вида только с фораминиферами из каменоломен у села Мяч-кова на Москве-реке, близ устья реки Пахры. В XV веке и позднее там брали известняк для строительства кремлевских соборов и других зданий белокаменной столицы.

Неужели камень доставляли столь дальним путем — на ладьях вверх по Москве-реке и по Яузе, далее в районе нынешнего города Мытищи перетаскивали волоком в верховья Клязьмы и снова спускали на ладьях вниз по реке? А зимою кони тянули тяжело нагруженные сани сто восемьдесят верст?

И значит, в XII веке месторождения белого камня на Нерехте известны не были.

Так моя теория о происхождении села Любец сразу рухнула из-за каких-то «рисовых зернышек».

Я решил обратиться за разъяснениями к Николаю Николаевичу Воронину.

Мне давно хотелось познакомиться с выдающимся ученым, и вопросов набралось у меня немало. Но я чувствовал себя перед ним в общем-то дилетантом и все не решался к нему пойти.

А тут нашелся великолепный предлог: я понесу ему в подарок рукопись «Палеонтологические исследования образцов известняка с Владимирских памятников старины». Мне удалось достать эти пятнадцать страничек -текста задолго до того, нежели Воронин мог их получить официально.

По телефону я объяснил ученому, в чем дело, и Николай Николаевич назначил мне свидание в тот же вечер.

Жил он тогда в тихом московском переулке близ Плющихи, на втором этаже старого деревянного дома.

Я позвонил. Мне открыл дверь пожилой плотный человек могучего телосложения, одетый в мягкий домашний костюм.

Он провел меня в кабинет, тесно заставленный шкафами с книгами, папками, картотеками. Сели в кресла напротив друг друга, обменялись первыми фразами. Живые глаза ученого внимательно смотрели на меня.

Неожиданно он сказал:

— Не могу больше терпеть. Покажите, что принесли. Это слишком для меня интересно.

И только, когда он прочел рукопись до конца, у нас завязалась беседа.

Он улыбнулся, когда я ему рассказал о своей неудаче с анализом известняков. Народное предание о том, что Андрею Боголюбскому место на высоком берегу Клязьмы показалось «любо», Николай Николаевич знал и раньше, и оно ему очень нравится. Но самое для меня главное — он обрадовал меня, сказав, что, видимо, назвали село столь поэтично переселенцы из древнего города Любеча: это на Днепре выше Киева. В 1097 году там проходил съезд враждовавших между собой князей, и Владимир Мономах безуспешно пытался их примирить. Выходит, что мой Клязьминский Любец существовал задолго до того, как Андрей Боголюбский проплывал мимо него со своей дружиной [Археологи обнаружили близ Любецкой церкви древнеславянские курганы и сельбище X века. Следовательно, возраст села достигает тысячи лет]. А месторождения известняка на Нерехте хотя, вероятно, и были тогда известны, но тот камень казался осторожным строителям недостаточно твердым. А в XII веке не боялись доставлять его издалека, даже с берегов Москвы-реки.

С тех пор я несколько раз приходил к Николаю Николаевичу. Приходил, чтобы рассказать о погибающих памятниках старины.

При виде страшных фотографий разрушений недобрым блеском загорались глаза ученого. Он обещал заступиться, помочь, звонил, писал куда-то... Убежденный атеист, он презирал тех недальновидных, которые, разрушая памятники старины, думают, что этим самым они борются против религии.

«Совсем наоборот, — писал он, — взяв на себя заботу об охране культурных сокровищ прошлого, мы снимаем с них религиозную скорлупу».

Он скончался в 197.6 году. Но до конца жизни он везде и всюду настойчиво звал оберегать, восстанавливать, спасать погибающие памятники старины — рядовые сельские церкви...

Заканчивая эту главу, хочу сказать: мне выпало счастье повидать всемирно известные соборы Франции — Парижской богоматери, Шартра, Реймса. К ним подъезжали и подходили туристы, прибывшие из многих стран, фотографировали их, говорили о них вполголоса, а то просто стояли, подобно мне, молча.

Я убедился, с каким тщанием оберегаются во Франции старинные здания в любом, самом нестоящем населенном пункте...

Памятников старины во Франции сохранилось несравнимо больше, чем у нас. Древние замки и церкви, иные даже XI века, встречаются там повсеместно. И во многих поселках есть маленькие крестьянские дома, которым триста и более лет. Все это уцелело, потому что строилось из камня.

И не надо забывать, что во Франции не было таких опустошительных народных бедствий, как татарское нашествие, как польская интервенция XVII века. И последняя война мало коснулась Франции.

А у нас, за малым исключением, строили из дерева. Опустошительные пожары многажды раз уничтожали целиком наши города и селения. И поэтому то немногое, что дошло до нас с седых времен, надо беречь как величайшую драгоценность.

Золотые ворота

«Князь же Андрей бе город Володимерь силну устрой, к нему же ворота златая доспе, а другая серебром учини...» — так сухо и кратко сообщает летопись о строительстве новой крепости во Владимире.

Ворота, которые назывались Серебряными, до нас не дошли. Они были разобраны в XVI столетии после пожара. Как они выглядели, мы не знаем, глава надвратной башни и воротные полотнища, по мнению ученых, были окованы оловянными или свинцовыми, чем-то украшенными листами.

И место, где стояли Серебряные ворота, тоже точно неизвестно. В конце тридцатых годов прошлого века было произведено спрямление идущей из Москвы через Владимир на Нижний Новгород печально известной дороги — Владимирки, по которой гнали в Сибирь каторжников. Следы фундамента Серебряных ворот надо искать не возле нынешней автострады, а где-то на южном склоне, на месте давно срытого вала.

Не знаем мы, где находились и прочие ворота крепости — Медные, Оринины, Торговые, Ивановские, Волжские; на плане все они нанесены приблизительно.

Молчит земля Владимирская, не хочет отдавать своих тайн.

А белокаменные Золотые ворота уцелели. Они стоят, хотя и перестроенные, измененные, утерявшие свой первоначальный облик.

Прежний белокаменный, с золотым куполом надвратный храм Ризтюложения, венчавший здание, давно исчез. Приземистые круглые башни по сторонам, пристройки с севера и с юга и церковь наверху — это все новое, возведенное в начале прошлого столетия. От седой старины сохранились только сами высокие ворота в виде буквы П — двух башен, соединенных аркой; и то верх перекладины, где маленькие окошки, перестраивался в позднейшие времена; там раньше, видимо, шли зубцы открытого бруствера. И остались в боковых стенах массивные, кованные искусным кузнецом XII столетия железные петли для навески тяжелых воротных полотнищ.

А внутри одной из башен идет крутая каменная лестница со сводчатым перекрытием. На стене этой прямой трубы процарапаны граффити, возможно, памятка зодчего, строившего Золотые ворота.

Крепостной Козлов вал теперь сохранился лишь частично. Раньше он примыкал справа и слева к воротам и был высотой с нынешний двухэтажный дом, перед валом шел ров, в котором мог целиком уместиться тот же дом. А наверху вала высились крепкие дубовые стены, рубленные, как и теперь рубят деревенские избы.

Между устоями ворот протянулась арочная перемычка, а в обеих боковых стенах строители оставили гнезда. От перемычки к гнездам шел деревянный настил. Значит, воины могли защищать ворота с двух ярусов — с верхней, надвратной башни и с этого настила.

Сейчас на сохранившейся древней части Золотых ворот никаких украшений не видно, отвесные линии выступающих лопаток переходят в полукруглые своды. Так просто и строго строили во времена Юрия Долгорукого.

А зодчие Андрея любили украшать. Куда же делись те украшения? За какое узорочье народ прозвал ворота Золотыми? Ведь они являлись не только крепостью, прикрывавшей Владимир с запада, но и служили парадным въездом в город.

Через Золотые ворота с развевающимися знаменами шли войска победителей: войска Андрея Боголюбского, князей — его преемников. Ехали на конях дружинники, сверкая златоковаными шлемами, медными щитами, драгоценными рукоятями мечей; проезжали через ворота союзные князья, послы из дальних стран, пышные княжеские свадьбы. Победителей или гостей встречала толпа владимирцев, священники в шитых золотом ризах служили торжественные молебны.