Мэттью Стокоу - Коровы

• Название: Коровы
• Автор: Мэттью Стокоу
• Издательство: АСТ, Астрель, Компания Адаптек
• Жанр: Контркультура
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023469-4, 5-271-08993-2, 5-93827-011-1

Стивен пытается вырваться из ада однообразного существования, из-под гнета материнского давления и обрести киношное семейное счастье. Перед его глазами предстает конвейер уничтожения на мясокомбинате, превратившийся для рабочих убойного цеха в почти религиозный культ убийства и сексуальных извращений. И вот результат: тело матери разделано на части, мертвая собака гниет на крыше, подружка со вспоротым животом в коме, вырезанный из чрева плод приставлен к стене, а тонны одержимой смертоносной говядины носятся по подземным туннелям в поисках человеческих жертв.

---

— Если будешь слишком охуевать, выблядок маленький, я сама тебя выставлю. Ну что, будешь тогда рад? Кучи людей вокруг тебя все время, ни минуты покоя, и никуда от них не денешься? Что, клево будет?

— Нет.

Было трудно дышать, на грудь ему что-то давило.

— Что ты говоришь? Мамочка не слышит.

— Не клево. — Не клево, да, ты думаешь? Тогда жри свою блядскую пищу.

Стивен отрезал кусок от органа, лежащего на его тарелке, и положил кусочек себе в рот. Чтобы прожевать, потребовалась целая вечность. Резиновая плоть проскользнула между зубами, и он ощутил рвотный позыв.

— Вот так, хороший мальчик. Вот так мы все скушаем, потому что мы хороший мамин мальчик.

Но Стивен не слушал. Охваченный несчастьем, подобным океану блевотины, он усиленно думал о том, что она хотела сказать.

Квартира принадлежала ей, и она могла его выгнать, когда захочет. Так было всегда, но никогда раньше она не пользовалась этим напоминанием в качестве угрозы. А сегодня почему? Неужели то, как бесстрашно он отправился первый раз на работу, дало ей понять, что он связывает с будущим какие-то надежды? Если это так, ему надо быть осторожнее, ведь эта сука предпочтет убить его, если решит, что он может освободиться из ада, который она так долго вокруг него возводила. Вероятно, усиление отвратности еды было ее первым шагом.

Он работал челюстями и заставлял овечье брюхо проваливаться в его собственное. Зверюга извернулась, чтобы отлепить кровоточащую задницу от стула.

Той ночью Стивен долго смотрел телек, выискивая разрозненные тут и там пиксели, чтобы сковать себе из них броню от Зверюги. С помощью экрана было легко найти кучу моделей, но методы создания, как всегда, были скрыты. Его вырвало обедом в углу спальни, и пес это подъел. Падаль и желчь были для Пса священны после того, как они побывали внутри его хозяина; поедая их, он вбивал себе в голову, что станет человеком. Воздух до сих пор оставался кислым, перепонка в носу Стивена горела.

Люси поднялась наверх; под ее ногами скрипели доски пола, когда она откуда-то куда-то еще шла. Стивен мысленно представил, какую бы картину он увидел, если бы она была голой, а потолок стеклянным.

Он потрогал негнущимися пальцами живот, чтобы определить, нет ли в нем чего-нибудь твердого и ядовитого, что может быть причиной его ненормальности. Но нашел он только неясные очертания рабочего мяса, от прикосновения к которому вдруг вспомнил покачивающихся коров с мешковатыми, испещренными жилами внутренностями, болтавшимися на груди.

Он уставился в черный потолок, не в силах заснуть. Он слышал, как скрипят ржавые пружины на кровати Люси, и воображал, как ждет ее в двуспальной постели в просторной отделанной сосновыми панелями спальне и как она ложится к нему. Он ощутил, как прогибается матрац под ее тяжестью, как ее смуглая кожа слегка касается его, она прижимается к нему… и облегчение, которое приносит любовь.

Тут Пес залаял и прервал его грезы. Наверху было тихо, тело Стивена успокоилось под собственной пустотой.

И ночь все тянулась.

Глава седьмая

Завтрак был ужасен, он напоминал ужин. Зверюга стояла над ним, пока он пытался запихнуть это в себя, она брала его за голову своими кривыми руками и заталкивала еду ему в рот пальца если ей казалось, что он ест медленно.

— Стивен, я тебе сегодня ночью снилась?

Она прижалась ртом к его уху, от ее дыха исходило зловоние. Он слышал, как мокрота собирается у нее в глотке на задней стенке.

— Утром я обнаружила, что ты обкончал постель. Пес собрался было это подлизать, но передумал, когда я вошла в комнату. Сперма была бледенькая. Тебе надо больше кушать того, что готовит мама, эта дрянь потекла у меня по руке молоко. Мама ведь хочет, чтобы мы были сильными, да. Ей хочется, чтоб когда ты кончал, сперма была густой и вязкой. Кушай, кушай, сладкий мой, вот какие мы славные мальчики. Да глотай, вот, правильно.

Стивен отдернул голову и вытер лицо.

— Ты сука, ебнутая наглухо. Я не обкончался, и ты мне не снилась.

— Раз ты так настаиваешь. Но мне кажется, мама-то знает, что говорит.

Зверюга села напротив и принялась за свою порцию.

— Во, видишь? Не знаю, отчего ты бузишь. Я ем то же самое, что и ты. Что кушает мой мальчик, то и я. И поэтому мы с тобой на пару станем сильными, да ведь?

Она вытолкнула пищу изо рта через щербатые зубы, блестящей от слюны трубочкой вытянула губы, засосала обратно и проглотила.

— Тебе не хочется, чтобы я был сильный. Ты меня убиваешь этим дерьмом.

— Блин, Стивен, ради бога!

— Посмотри, что у меня с кожей, она серая.

— У всех мальчишек что-нибудь да не так с кожей.

— Мне, еб ты, двадцать пять лет.

Зверюга скрипнула зубищами.

— Я-то знаю, сколько тебе лет. Уж поверь мне, я считаю годы. Уже давно их считаю и вижу, как плодятся твои отвратительные привычки. Ты хоть знаешь, как от тебя несет, когда ты срешь?

Стивен задохнулся от ярости. Он жаждал убить ее, жаждал, чтобы его тело взорвалось и уничтожило эту кухоньку, которая душила его. Но тело этого не сделало. Оно сидело, парализованное заложенным в него от природы страхом что-то сотворить против этой жирной туши, и ничего не делало. Казалось, у него работает только рот.

— Как ты вообще можешь что-то чуять, когда у тебя между ног так воняет?

Зверюга треснула по столу и поднялась. Челюсти у нее тряслись, кулаки уперлись в жир на бедрах.

— Ах ты, сука! Мудак ты сраный! Как ты вообще что-то вякаешь про мою кровь? Моя кровь — это след от раны, нанесенной твоим появлением на свет. Она так и не зажила, Стивен, и пусть она идет, чтобы я никогда не забывала о кошмаре того дня. Ты нассал на меня, падла. Мне надо было тогда и убить тебя…

И все в таком духе, пока Стивен не выскочил из-за стола и не выбежал из квартиры.

Глава восьмая

Рабочие стояли толпой, курили и попивали кофе из пластиковых стаканчиков, пускали изо рта пар в охлажденный воздух перерабатывающего цеха. Балагурили, обсуждали женщин, чесали яйца, хватали товарищей за шею. Даже убивая время, они были гораздо более живыми, чем Стивен мог надеяться когда-нибудь стать.

Он сидел на своем табурете у дробильной установки и ждал, когда начнется смена. Рядом никого не было, и он засмотрелся на вентиляционные решетки, сделанные в нижней части стен, рядом с полом, задумался о том, что может быть за ними. Неподалеку у пресса для черепов Гамми капал масло на движущиеся части.

За две минуты до гудка шесть человек в ослепительно белых халатах важно промаршировали по цеху и, пройдя через шторы из пластиковых полосок, вошли в убойный. Их движения были энергичны и точны, они не имели ничего общего с другими рабочими. Это были боги, свободные от суеты и царящие в небесах, силы этого мира были им не указ. Стивен смотрел им вслед, пока не почувствовал чью-то мозолистую руку на затылке.

— Убойная бригада.

Он обернулся и обнаружил Крипса, который задумчиво провожал взглядом группу.

— Господи, красота-то какая…

Он бросил на Стивена строгий взгляд.

— С них начинается всё. Они создают то, с чем потом работают остальные. Они не заблуждаются насчет себя. Заглядывают внутрь и не боятся вытаскивать то, что там находят. Вот что бы ты нашел внутри себя, хотел бы я знать?

Рука скользнула с шеи к плечам.

— У нас у всех это есть, эта темная сердцевина.

Она делает нас людьми. И если мы узнаем, что это, если нам хватит духу поднести ее к себе и признать своей, мы станем больше, чем людьми. Убойный цех — это то место, где мы достигаем совершенства.

На прощание Крипе потрепал Стивена по плечу и отправился дальше, весь такой стройный и ясноглазый. Прозвенел звонок. Стаканчики и окурки попадали на пол. Работяги пошли к своим установкам, и мертвые коровы стали выкатываться из-за пластиковых жалюзи.

Стивен измельчал мясо целое утро и был полностью захвачен скоростью и мощью дробилки. Машина выплевывала мясную массу с такой силой, что та залепляла бока загрузочной воронки, и Стивен старался притормозить ее, перегружая установку самыми тяжелыми, самыми жесткими глыбами говядины. Это не срабатывало, все различия в размерах и фактуре уничтожались под крутящимися дисками и валами с острыми выступами.

К полудню работа потеряла привлекательность, и Стивен выполнял ее машинально, поворачиваясь всем телом, чтобы быстро взять мясо, швырнуть его в машину, чтобы под действием движущейся силы оно попало из его рук в пасть мясорубки, затем опять повернуться, описать дугу в противоположную сторону, чтобы взять еще мяса … взять — положить, взять, положить.

Взгляд Стивена блуждал по деталям механизированного кровавого избиения, устроенного на линии, отдельно останавливался на руках, рубящих мясо электрическими ножами, на тушах, стремительно распадающихся на куски. То, что потроха сваливали на тележки, а конечности отрубали от туловища, не возмущало его настолько, чтобы он уверился в своей нравственной чистоте. Как легко, в любое время дня с ним может произойти несчастный случай, в результате которого он будет разорван, раздавлен, покалечен еще до того, как у него появится малейший шанс на счастье. А если не несчастный случай — то Зверюгина отрава. Он был убежден, что прошлой ночью она достигла некой вершины самообладания и теперь приближается к тому времени, когда он будет лежать, остывший и неподвижный, на кухонном столе, и все, что останется от последней фатальной трапезы, будет размазано по его груди.